Командующий, вскрыв секретный пакет и прочитав лаконичный текст, нажал на кнопку.
– Товарищ генерал, дежурный офицер майор Волкогонов.
– Майор, разыщи-ка мне моего зама по тылу, пусть немедленно явится ко мне.
– Есть!
Через пятнадцать минут в кабинет командующего постучали.
– Вызывали, товарищ генерал?
– Вызывал, вызывал. Присаживайся, полковник. Завтра к нам в округ прибывает десантная дивизия. Она, согласно дислокации, расквартируется в Вильнюсе, в бывших гусарских корпусах. Проверьте, всё ли готово для приёма.
– Слушаюсь, товарищ генерал.
– Да ты сиди, не вставай. Ох, ко времени пополнение. Неспокойно на границе. Немцы ежедневно нарушают и воздушное пространство, и пограничную зону. Неспокойно, полковник, и у меня на душе.
– Тревогу, товарищ генерал, чувствуют все. Она висит прямо в воздухе, - поддержал разговор зам по тылу.
– Ладно, Пётр Семёнович, придёт война, воевать будем. Для этого мы и поставлены здесь.
– Разрешите идти?
– Идите, полковник. И не уезжайте оттуда пока не порешаете все вопросы.
Полковник Пётр Семёнович Волуйко вечером прибыл в Вильнюс, сразу позвонил начальнику станции и спросил его о кодовом эшелоне. Тот, посмотрев в журнал, ответил, что интересующий его объект прибудет утром.
Осмотрев трёхэтажные старинные здания, зам по тылу отправился в столовую. Там, опытным глазом осмотрев всё вокруг, отдал несколько указаний и распорядился приготовить завтрак на энное количество солдат и офицеров. На что начальник столовой ответил:
– Будет готово!
Рассвет только занимался, а в гостиничный номер, который занимал полковник Волуйко, кто-то громко и продолжительно застучал. Ещё не совсем проснувшись, Пётр Семёнович вскочил по-военному быстро и посмотрел на часы. Стрелки показывали четыре утра. «Что случилось? Не война ли, о Боже», - про себя подумал он.
– Открываю, перестаньте барабанить! - громко сказал полковник. - Что произошло? - открывая дверь, спросил Волуйко.
– Товарищ полковник, я извиняюсь, Вы ещё не одеты. Там такое, там такое…
– Что война?
– Хуже, товарищ полковник. Прямо светопреставление.
– Конец света что ли? - снова недоумённо спросил Пётр Семёнович.
– Уж и не знаю, как правильно сказать. Поедемте. Машина ждёт Вас у выхода. Сами всё увидите… Прямо…
Уже в машине, немного успокоившись, полковник снова спросил дежурного офицера:
– Ты толком можешь объяснить, что произошло. Десантная дивизия, что ли прибыла?
– Прибыли какие-то. Но на парашютистов не похожи. Они, они на лошадях…
– Кавалерия, значит? А говорили…
– Да, все на лошадях. Но форма, форма на них не наша…
– А чья же? Что ты загадками говоришь?
– Разговаривают они, товарищ полковник, как-то особо. Смахивают на гусар. При них сабли, старинные мушкеты. А главное форма, форма. И говорят так изысканно. Мол, с кем имеем честь говорить и всё такое. Прямо гусары из романа Льва Толстого «ВОЙНА И МИР».
– А ты, старлей, не того?
– Нет, товарищ полковник. Ни до дежурства, ни во время бдения - не грамма. Слово офицера.
– Или я ещё не проснулся, или какое-то видение происходит, - покачав головой, произнёс полковник.
– А, может, это переодетые немцы под наших гусар маскируются? А, товарищ полковник?
– Дай закурить, старлей. Случаем выпить у тебя не найдётся? А то на трезвую голову я никак не пойму, о чём ты говоришь.
– Как же, я завсегда. У меня при себе для важных гостей имеется плоская офицерская фляжка с коньячком.
– Молодец, старлей. Коньяк, действительно, хороший. Кстати, а чего ты до сих пор не капитан? Ладно, это потом. Сейчас мы на светлую голову разберёмся с этими ряжеными, – уже увереннее произнёс повеселевший полковник.
Почти век не видел такого зрелища здешний плац. Автомобиль полковника круто развернулся, отчего испуганные лошади, никогда не видевшие такого, шарахнулись в разные стороны. Пока наездники успокаивали их, из авто вышел Пётр Семёнович, а за ним всё ещё испуганный старлей.
– Кто такие? Почему не слышу доклада? - громче обычного крикнул полковник, в котором утренний коньяк говорил больше, чем он сам.
– С кем имею честь! – коротко и громко спросил всадник. – Мы ждём срочный пакет от верховного главнокомандующего князя Барклая де Толли.
– Я извиняюсь, но верховный у нас товарищ Сталин. Прошу не забывать. Этот ваш де Толли был давным-давно. Что ж, давай для начала представимся. Тогда оно, может, и прояснится. Полковник Пётр Семёнович Волуйко.
Кавалеристы громко засмеялись.
– Отставить смех, - приказал строго Волуйко.
– Что ж, пожалуйте. Командир лейб-гвардии Гусарского полка полковник граф Одоевский, – представился бравый гусар.
– Ну, прямо концерт бесплатный. Вы что в кино прибыли сниматься? – с улыбкой спросил Пётр Семёнович.
– Изволите говорить незнакомыми словами. Если вы действительно полковник, то почему на вас по-солдатски простая форма? И эта самоходная карета. Я не понимаю вас.
– Граф, вы с коня-то слезьте. Мы в равном звании, давайте потолкуем на грешной земле. А то задирать морду, пардон, лицо мне как-то неудобно.
– Пожалуй, вы правы. Ординарец, придержи коня.
– Полковник, – обратился к своему коллеге Волуйко, отводя его в сторону, – не скрою, мы ждали прибытие части. Но то, что к нам прибыло, ни в какие ворота не лезет. Поймите меня правильно.
– Я тоже не скрываю своего недоумения по поводу вашего появления. Мы только что с марша. Нам обещали праздничный стол, отдых. Мои господа офицеры изрядно проголодались и устали.
– Завтрак готов. Только не знаю, по вкусу ли он придётся вашим господам. Кстати, у нас господа в армии не служат. Ладно, разберёмся. Я сейчас позвоню в особый отдел, они прояснят происходящее, будьте уверены, – сказал Пётр Семёнович.
– Это что тайная полиция? Мой брат там изволит служить. Интересно с ним встретиться.
На старинном плацу встретились два полковника, два русских офицера. Их разъединяла целая эпоха. Стать, высокая внутренняя культура, честь и слово офицера-дворянина были присущи прошлой гвардии. Сегодняшние же командиры, большей частью выходцы из простого народа, привнесли в это некогда самое прогрессивное сословие отпечаток и привкус крестьянской семьи. Два офицера смотрели друг на друга с расстояния длиннее века. Каждый из них в душе понимал, что оба они русские, но время в одночасье стёрло границы сословного различия. Их объединяло одно главное: до конца стоять за русскую свободную землю.
Так, не совсем поняв, что происходит, они козырнули друг другу. После чего граф заторопился к своему коню, а тыловик бросился бежать к ближайшему телефону.
Срочно прибывший вскоре заместитель командующего со свитой направился в столовую. Там, по их мнению, они должны были застать обедавших после перехода гусар. Войдя в просторный зал, высокое военное советское начальство никого не обнаружило. На столах стояли бачки с нетронутой гречневой кашей. На вопрос: «А где гусары?» – смущённые повара ответили недоуменным пожатием плеч и разведёнными руками.
– Наверное, на плацу! – предположил полковник Волуйко.
– Срочно туда! – скомандовал генерал.
Уже на краю плаца вся группа приезжих офицеров остановилась, озадаченно оглядываясь. Он был пуст. Лишь в центре его на коленях стоял человек в церковном одеянии и молился. Все двинулись к нему. По пути кто-то из офицеров поднял старинный планшет-сумку. Покрутив недоумённо в руках, отдал генералу.
– Да, вещица древняя, – сказал тот, внимательно её рассмотрев.
Все офицеры приблизились к центру плаца. Вдруг священник встал во весь рост. Он оказался на голову длиннее подошедших. Его новая риза, поверх которой была надета епитрахиль, придавала фигуре особую значимость. Офицеры в оцепенении остановились. Молчание затянулось.
Потом священник снял с груди свой наперсный крест, поцеловал его и трижды перекрестил присутствующих, сопровождая это молитвой. Не помня себя, стоящие вдруг, как по команде, опустились на колени и сняли головные уборы. Лишь генерал, завертев головой, ещё продолжал стоять. Голос священника стал звучнее, пронзая насквозь присутствующих. Вскоре и красные генеральские лампасы, не выдержав, тоже согнулись в прямой угол. И если бы вся площадь была заполнена неверующими людьми, то сила и дух правдивого голоса смогли бы заполнить душу каждого благодатной верой в Творца
– Братья русские, – продолжал он. – Я – священник лейб-гвардии Гусарского полка. Мой полк ушёл туда, откуда и появился. Они пошли на Бородинское поле защищать русскую землю. Скоро и вы встретитесь с врагом, но уже на Московском поле в октябре этого года. Я благословляю вас, сыны мои, на праведный бой. Будьте достойны своих предков. Твёрдый русский дух той эпохи пришёл помочь вам в ратном деле.
Священник, трижды перекрестив офицеров, снова, поцеловав крест, спокойно надел его на шею и, повернувшись, степенно зашагал вслед за своим полком.