Ах, Одесса!

 
 
  Виктору Петровичу по жизни везло на Одессу.
То по распределению в те края пошлют, то в командировку или на соревнования определят, но каждый раз с весёлыми, и не очень, приключениями.

   А в этот раз позвонил Петровичу друг и сообщил, что на всем известный одесский Староконный рынок привезли хороший и недорогой импортный инструмент. И он, падкий на хороший инструмент, как антиквар на раритеты, первым же поездом выехал в Одессу. Карман его согревали двести долларов, значительная для начала двухтысячных годов сумма.

   Оставив без внимания все прелести Одессы, Петрович сразу обошёл тот рынок и выбрал столь милый его сердцу станочек за восемьдесят долларов. Пристроил его в кожаный рюкзачок за спину и направился обратно на вокзал. Идёт себе и, как воробей в пыли, в собственных мечтах купается, планы строит, какие подвиги он с этим инструментом совершит.
   Не чуя ног от радости, движется он от Привоза к железнодорожному вокзалу по аллейке, где череда валютных обменных пунктов стоит и только тут вспоминает, что нужно сто долларов на гривны поменять. Видит, в открытой двери обменного пункта парень лет двадцати пяти стоит, должно быть, тяжело ему в душной конуре сидеть.
   - Меняешь?
   - Конечно!
   - Ну, поменяй пятьдесят долларов на гривны.

   И протягивает  ему стодолларовую купюру, но по тому, как хищно вцепился в бумажку тот меняла, понимает, что тут что-то «не то» и изо всех сил  зажал свою сотку. Тянет её на себя, но чувствует, что выскальзывает между пальцев та купюра, а в руку вплывает что-то другое! А парень подпрыгивает и, как заяц, бросается наутёк.  Петрович на секунду разжимает кулак и видит, что в нём скомканные доллар и две гривны! И метнулся за менялой следом, а на пути, как из-под земли, шесть или семь подростков выросли. На вид лет четырнадцати - восемнадцати, глаза азартом горят, как у волчьей стаи, на лицах нечеловеческое сострадание:
   - Мужчина, у вас что-то случилось? Сердце? Вам плохо, чем помочь? Вы, мужчина, только скажите!
   Столько издёвки в этих волчатах было, что у Петровича в голове всё помутилось и осталась только одна сладкая мысль:
   - Вот в эту рожу я ударю со всей силой, на какую способен, а там будь, что будет…
    А вокруг него эта стая резвится, юродствует, выкрикивает что-то, пытается рюкзачок с плеча стянуть, в карманы грязные ручонки запустить. Рядом люди потоком в обе стороны идут, с дорожки сходят, глаза в сторону отводят и обходят…
 
  Только чудом, на остатках здравого смысла сдержался Петрович, понимая, что этого праздника гадёныши только и ждут. А потом с такими же честными рожами всем будут рассказывать, что шли они в библиотеку, а этот вот чокнутый мужик ни с того, ни с сего, напал на них, таких хороших.
   С трудом стряхнул их с себя Петрович и пошёл в сторону вокзала, а за ним ещё долго волоклись двое, прежде чем отстали.

   Солнце безжалостно пекло голову, жаркий, как в пустыне, ветерок гонял по нагретому асфальту конфетные фантики и шелуху от семечек.
   Сел Петрович в сторонке на шершавый бетонный блок, унял дрожь, перевёл дух и стал анализировать ситуацию.

  - Так, окна линейного отдела милиции выходят на ту аллейку, где грабёж  поставлен на поток, и не может быть, чтобы там были не в курсе. Вот с них и начну.

  Зашёл, там три сержанта мучаются бездельем. Объяснил ситуацию. Двое стали бормотать что-то невразумительное, а третий, ещё совестливый, объяснил, что обменные пункты не их территория и дал адрес отделения внутренних дел и телефон. Оно оказалось поблизости, но Петрович решил сначала осмотреться, прежде чем к начальнику обращаться. И увидел красноречивую картину перед входом в отделение.

  Мужичок, с виду работяга, краснея, потея и извиняясь перед начальником отделения, майором, за то, что выпил немножко, рассказывал свою историю.
  - Вы извините, пожалуйста, товарищ майор, я тут чуток выпил, так уж получилось, тут рядом, метрах в тридцати, вон за тем столиком…
  - Давайте ближе к делу. Как ваша фамилия? Что делаете в Одессе?
  - Да Кедров я, Николай, из Омска. Здесь отдыхал с семьёй, через три часа на поезд, жена, вон, на вокзале с ребёнком и вещами сидит.
  - И в чем ваша проблема?

  - Вы понимаете, товарищ майор, пошёл я в дорогу чего-нибудь съестного прикупить, иду себе по улице, а тут ко мне подходит один и говорит:
  - Ты понимаешь, друган, сегодня у меня большая удача, а выпить, поделиться радостью не с кем. Я угощаю, выслушай меня, кореш!
  - Ну, неудобно отказать, радость у человека. Мы вон там за столиком стали,  поговорили, выпили по соточке, потом он расплачиваться стал, мелочи не было у него. Я кошелёк достал, хотел помочь, а он кошелёк схватил и во дворы…
  Ладно, хоть билеты остались, но нам ещё трое суток ехать, как быть? На вокзал хоть не возвращайся.

   Всё это время Петрович стоял поблизости и мотал на ус, исподволь наблюдая за мужиком и майором.   
   Было совершенно очевидно, что никому заморочки от Коли Кедрова из Сибири не нужны и отделаются от него служители порядка при первой же возможности или даже без неё.
   Петрович уже не прислушивался к разговору, но видно было, как майор разводил руками, а сибиряк виновато и растерянно кивал головой в такт его словам.
 
   Виктор Петрович уже разобрался в ситуации и в нужный момент вступил в разговор:
  - Здравствуйте, товарищ майор, вы начальник ОВД? Удачно получилось! Я вроде и местный, но вы только посмотрите, что у нас тут ещё творится?

   Петрович коротко обрисовал ситуацию. И добавил:
  - Я думаю, мы не будем морочить голову городскому руководству и разберёмся на месте?   
  Начальник, сбитый с толку таким напором, поразмыслил немножко и прикинул, где у него проблем будет меньше. Достал телефон, позвонил, отвернувшись в сторону, а Петровичу сказал:
  - Сейчас подойдёт инспектор Лохницкий. Он решит все вопросы.

   Ожидание растянулось на полчаса, потом откуда-то появился энергичный молодой человек в цивильной одежде, поискал глазами и, подойдя к Петровичу, спросил:
   - Это вы меня ждёте? Пройдёмте со мной, а по пути все детали расскажете, хотя я уже в курсе дела. Так как выглядел укравший деньги человек?

    Петрович поднапрягся и выдал более чем красочный портрет менялы, а перехватив удивлённый взгляд инспектора добавил:
   - Так, приходилось немножко дознавателем поработать; сам-то, в каком звании?
   - Старший лейтенант… у вас сколько похитили?
   - Сто долларов грабанули, одной купюрой.
   - Взамен оставили чего? – после этого вопроса Петрович насторожился, но вида не подал.
  - Да, однодолларовую купюру и с ней две гривны…
  - Номер купюры не помнишь? – тут  Петрович даже споткнулся.
  - Не, да вот они.
   И передал смятые бумажки инспектору. Он развернул, посмотрел на номера, а доллар даже на просвет.

   Они уже почти пришли. И старший лейтенант спросил:
  - Вас какая сумма устроит в гривнах?
   Совсем опешивший от такого вопроса Петрович только и смог произнести:
  - А торговаться можно?
   Сыщик пожал плечами, сказал:
  - Подождите здесь минут десять, - и ушёл по направлению к обменным пунктам.
   Минут через восемь вернулся, сунул в руки Петровича пачку гривен и спросил:
  - Вопросы есть?
   Петрович, на глазок прикинул, что не хватает долларов двадцать и усмехнулся:

  - Полагаю то, чего не хватает, пошло за науку и труды?
  - Всего хорошего, - произнёс инспектор с непроницаемым лицом и растаял в толпе.

  - Узнаю тебя, жемчужина у моря, - рассмеялся Петрович и, поправив рюкзачок, заспешил на ближайший поезд. Небо опять стало нежно-голубым и засияло полуденное солнце.