НА ХРЕНА НАМ ТАКАЯ ПОКЛОНСКАЯ?
Сон приснился. Я и Наталья Поклонская собираем подписи за памятник царской семье на Лубянской площади. Дожил. Сильно вошла в мой мозг эта милая девушка.
Для меня убийство царя Николая Романова и его семьи всегда было огромной трагедией. Даже не общественной, а почти личной – за что, почему такое зверство?
С возрастом и приобретением новых знаний об истории России, однозначность эта стала исчезать, как-то размываться. А сейчас я задумался над тем, почему так быстро и легко отрекся император. Опустив руки, выдохнул: я ухожу.
Не как простолюдин Ельцин, который тоже произнес эту фразу «Я ухожу». Тут мы все свидетели, как он это говорил - с нажимом, с плохо скрытой обидой, подчеркивая, что это «он» уходит, а не кто-то другой и вы еще поймете, какую сотворили глупость, недоумки! Он словно бы был уверен, что после этих его слов вся Россия разрыдается и кинется ему на грудь – не уходите, Борис Николаевич!
Уходишь и уходи, только побыстрее. Видеть тебя уже не можем! Так, примерно, народ рассуждал в своей массе.
Но Николай Романов, судя по всему, уходил с повинной головой, с видом человека, который ж д а л этой минуты. Это мне так кажется. Наполеон в Фонтенбло, когда кто-то из его маршалов произнес: отрекитесь, государь, вам же лучше будет, - глядел на окруживших его бывших соратников злыми глазами – предатели! Ему казалось, что еще одна битва и все вернется на круги своя, он снова станет господином для этих бывших холопов, которые столпились вокруг с угрожающим видом – бывшие простолюдины, которые с его помощью выбились в люди.
Николай Романов, когда его арестовывали его же генералы, вряд ли думал о битвах, и о прощении. Я не исключаю, что, как человек истинно верующий, он думал о том, что вот этот его арест, его отречение - кара Божия. За что? А хотя бы и за массовую гибель в массе своей ни в чем не повинных людей в 1905 году во время восстания.
Госпожа Поклонская заседает в Охотном ряду. В том же Охотном ряду жила когда-то Александра Эрнестовна Бауман. У нее какая-то сумасшедшая биография. Дочь крупного московского банкира, в 1937 году она была арестована и выслана в Сибирь, кажется, в Красноярск. Плыла на барже и восхищалась природой. Потом напишет подруге в Москву: мы с тобой две дуры – Швейцария, Ницца, Париж! А какие в России удивительно красивые места. И в конце письма просьба – вышли мне последние французские журналы мод. Обшивала жен лагерного начальства, жила в свое удовольствие и вот в 85-м, сломав шейку бедра, слегла. Ее лечил крестный моего сына доктор по имени Нодар, грузин. Он меня с ней и познакомил когда-то. Ее уже нет много лет, но рассказы ее я помню, как сейчас.
- Знаете, о чем я мечтала все детство? – говорила мне она, лежа на подушках, потому что уже не могла вставать. – Однажды мы шли с гувернанткой мимо Александровского сада и ехал извозчик. Страшный, бородатый! В правой руке он держал огромную колбасу, а в левой – батон белого хлеба. Вожжи закинул за шею и большими кусками откусывал то хлеб, то колбасу! Я остановилась, я просто застыла столбом! Я с таким восторгом глядела на него, как не глядела ни на кого ни до, ни после! Мне бы такую жизнь – мечтала я! А какая у меня была жизнь? Гувернантки и гувернеры, учеба, прогулки, книги. Это не бери, так не встань, то не скажи.
Семья банкира Баумана владела домом в Охотном ряду, прямо напротив Манежа – кстати, что это за дом? В 1905-м зимой в городе начали стрелять. Сначала пистолеты и винтовки, а через день-другой - крупнокалиберные армейские пушки! И не только на Пресне, но и на Тверской, и на Садовой, и на Площади Вокзалов. Били прямой наводкой по домам, где вечером не тушили свет, по людям, если выходили из дворов, просто вдоль улиц, если кто высовывал нос.
- Мы решили уехать в Европу и там пережить события. Перед тем, как выйти из дому, я выглянула в окно и остолбенела! Я не узнала площадь перед Манежем! Она была вся завалена черными трупами! Их свозили со всего города на телегах и сбрасывали почему-то у Манежа. Говорили, что в Манеже уже нет места. А еще я видела, как огромные толпы беженцев шли из Москвы. Куда они шли? В деревни подмосковные, еще куда-то – не знаю. Спасались от пушек! Такие же толпы будут уходить из Москвы в октябре 1941 года по Шоссе Энтузиастов. Но то – от немцев. А в 1905-м уходили от своих. Солдаты не жалели никого – ни стариков, ни женщин, ни детей. Стреляли, рубили шашками, кололи штыками, поджигали дома, чтобы выкурить дружинников, которые прятались на чердаках и стреляли в солдат. Казаки были пьяные. Алкоголя было много. В городе громили лавки с водкой, многие умирали от перепоя. Пьяных расстреливали безжалостно. Да многих расстреливали, и трупы лежали на улицах, я их сама видела еще до Манежа...
Вот еще фрагмент ее рассказа для г-жи Поклонской:
- Мне нянька рассказывала – кто-то из простых прохожих с осуждением просто посмотрел на офицера, который только что расстрелял троих захваченных с оружием в руках дружинников, так он его зарубил шашкой. Охотнорядовские торгаши-патриоты ходили с огромными мясными ножами и резали студентов, если на тех нет креста или заподозрили их в связи с боевиками. Под горячую руку мог попасться кто угодно. А вот этих пьяных убийц ни полиция, ни солдаты почему-то не трогали.
Еще фрагмент для депутата:
- Люди прятались в подвалах – простые люди, богатые, всякие, в эти дома стреляли из пушек, дома горели, людей засыпало в подвалах и они погибали там от удушья. Мы не пострадали по одной простой причине. Когда дружинники нас остановили у баррикады - а их были сотни по городу! – и спросили – кто мы такие, папа сказал, что мы «семья Бауман». Они решили, что мы родственники Баумана революционера, который был организатором восстания. А в 1937 не расстреляли опять же, из-за предположительного родства с революционером Бауманом. Как хорошо быть однофамильцем правильного человека! – заключила она. И добавила, подумав: - Не приведи, Бог, такое увидеть, как было в 1905 году.
Суммируем. Не может быть такого, что императору Николаю Романову воздали в высших сферах именно за зверства 1905 года? Не по его разве приказу стреляли в москвичей пушки и доблестные казаки рубили направо и налево всех подряд, невзирая на лица? И мы до сих пор не знаем – сколько же народу унесли тогда эти события?
И госпоже Поклонской, прежде чем бросаться на защиту расстрелянного императора, биться против фильма "Матильда", может быть, стоит задуматься над простой истиной – за все воздастся! И всем воздается. И простым людям, и императорам.
И, видимо, депутатам, тоже.
Римляне говорили так: Male parta male dilabuntur. По-плохому добытое, по-плохому и уходит. И не слушайте златокудрую сирену Невзорова, что Николаю Романову воздалось за смерть ворон и кошек, коих он стрелял в огромных количествах. Ему воздалось за смерть мирных людей. Кровь людская не водица. Не давай крови (воды?)напиться.