Она пришла в себя. Открыла глаза – темно. Руки… руки прислушались к ее желанию и легко взлетели к лицу. Все понятно, повязка. Что случилось? Где она?
Кто она?
От последнего вопроса волосы встали дыбом, впрочем, если они конечно были под повязкой. Забинтована была вся голова.
Девушка медленно обследовала тело: все в порядке. Везде, где достают руки, тело откликалось на прикосновения. Она согнула ноги в коленях – все работает. Глубоко вздохнув, девушка села. Тут же запищал какой-то прибор и послышался звук открываемой двери.
-Тихо, тихо, вам нельзя резко вставать, - глубокий мужской голос был нежен и спокоен, крепкие руки придержали ее за плечи и мягко положили на кровать. Девушка провела руками по забинтованному лицу и попыталась что-то спросить, но во рту пересохло.
- Все в порядке, девочка, - прошелестел голос незнакомца, - теперь все в порядке. Не волнуйся. Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать. Ты сейчас в больнице. Я твой доктор.
Девушка глубоко вздохнула и прошептала:
- Кто я? Что со мной случилось? Голос звучал глухо и незнакомо.
- Тебя зовут Кристина. Тебе 27 лет. Восемь месяцев назад, во время твоей свадьбы ваш автомобиль столкнулся с КАМАЗом. Водитель погиб на месте, ты попала сюда с тяжелой травмой головы. Да, жених отделался синяками и легким испугом. С тех пор я занимался тобой. Я и мой заместитель. Очень долго ты была в коме. Не буду утомлять тебя подробностями, но мы пошли на риск и сделали тебе операцию. Наши расчеты оправдались, и ты пришла в себя. Теперь я не сомневаюсь, ты будешь жить. Конечно, тебе еще предстоит довольно долгий и сложный период реабилитации и привыкания, но, все уже в прошлом. Поверь, девочка, я знаю, что говорю.
Теплая рука доктора погладила ее маленькую ладонь, и она сердцем почувствовала, что он счастливо улыбается.
- Привыкания? К чему привыкания? – прошептала Кристина.
Мужчина промолчал, и, вздохнув, продолжил: - У тебя была очень тяжелая травма, и врачам пришлось…. Сделать тебе новое лицо. Ты очень хорошенькая, и мы старались, как могли… но ты все равно стала немного иначе выглядеть.
Девушка выдохнула свой страх: - Фух, я думала что-то страшное….А лицо…. Привыкну.
- Вот и славно, - прошептал доктор, - сейчас спи, ночь на дворе. А завтра, мы поговорим о том, что тебя волнует подробнее. Спокойной ночи, солнышко.
Три недели в больнице пролетели быстро. Кристина легко вспомнила навыки пользования телом, справилась с головокружениями и дрожью в руках, вновь занялась йогой, с увлечением читала и начала вести дневник. Каждый день к ней приходил кто-нибудь из родных: отец, муж, или тетушки. Полосы всех СМИ пестрели статьями, о ее чудесном выздоровлении, ибо оказалось, что она наследница немалого состояния, единственная дочь известного бизнесмена. В общем, все шло очень хорошо, кроме одного: она совершенно не помнила ни отца, ни тетушек, не помнила, чем занималась до аварии, и ничего не чувствовала к своему мужу. И к лицу она привыкала с трудом. Оно казалось ужасно чужим… и очень близким.
Зато время, что она проводила в беседах со своим доктором или его заместителем, для нее было самым любимым.
Они приходили под вечер, садились в удобное кресло, против окна, и отвечали на ее вопросы.
- Ты окончила престижный институт в Англии, экономический факультет. До аварии ты работала с отцом и была его замом. Говорят, ты талантливый экономист.
В памяти начали всплывать экономические термины и пейзажи Лондона.
- Ты в совершенстве говоришь на нескольких языках.
Непонятные слова, крутившиеся в голове, вдруг стали понятными и знакомыми с детства.
- Ты побывала во многих странах, много видела и у тебя много друзей за границей.
Будто старые фотографии полетели перед глазами города и страны, знакомые и незнакомые лица.
Так и проходили эти вечерние часы, пока не была назначена дата выписки. Ее забирал отец. Благодарил персонал больницы, обнимал врача, обещал, что больше такого не случится и…. увез Кристину, сразу в аэропорт, а оттуда на реабилитацию в Европу.
Год пролетел как один день.
Воспоминания возвращались очень медленно и непоследовательно. Иногда свои, иногда чужие.
После возвращения домой Кристина приступила к своей работе. Оказалось, она вполне разбирается в делах фирмы, неплохой специалист, и после повышения квалификации прекрасно справляется со своими обязанностями. Отец был доволен.
Но при этом в голову иногда приходят стихи…. Она никогда не любила стихи…. Считала, что это несерьезно, пустая трата времени… Но эти стихи… она погуглила… эти стихи были написаны совершенно незнакомой ей женщиной, 20 лет назад. Они были такие близкие... и совершенно чужие.
Отношения с мужем не складывались. Они подружились, с удовольствием работали вместе, но чувства к мужчине не возвращались. В общем, как и родственные связи с родными. Все эти люди казались ей совершенно чужими и незнакомыми.
Кристина перечитала всю прессу за время, что она готовилась к свадьбе и лежала в коме. В прессе говорилось, что ее мозг мертв, и что ее уже не спасти, но отец отказывается отключать ее от аппаратов, надеясь на чудо. Встретилась со всеми, кого нашла в своей записной книжке, пытаясь в общении найти себя. Многие ее похоронили, многие не верили, что она – это она.
Однако, друзья и родные относились к ней очень бережно, понимая, что пережила девушка. Они старательно вспоминали с ней разные мелочи, и снисходительно прощали ее провалы. И она училась. Училась быть собой.
Но главное – это ее лицо. Оно была не просто красиво. Оно было изумительно, произведение искусства. От ее лица сходили с ума мужчины, журналы предлагали огромные деньги, за ее фото на обложке.
Кристина привыкла к своему лицу, но иногда к ней приходила мысль, что это лицо принадлежит не ей. Девушка решила во всем разобраться и записалась на прием к врачу ее оперировавшему.
Молодой ординатор, извинившись, что заставил чуть-чуть подождать, повел Кристину по коридорам института на отделение профессора. Двери, двери, палаты, палаты. Что-то внутри сжалось и затрепетало, наверно душа. Из девяти месяцев пребывания в стенах института девушка помнила только три последние недели. Но
что-то внутри подсказывало ей, что это были самые главные недели ее жизни.
А вот и ее палата. Они прошли мимо, в самый конец коридора. Там была дверь, не похожая на все остальные, не больничная, а обычная, входная.
- Тут живет профессор и его сын, - пояснил провожающий, - они давно живут прямо в отделении. Ординатор открыл дверь и, пропустив Кристину вперед, ушел. Девушка оказалась в коридоре квартиры.
- Добрый вечер, - до боли знакомый голос, - Проходите Кристина, мы очень рады вас видеть. Девушка вошла в гостиную.
Свет был притушен, но со всех стен комнаты на нее смотрели фотографии женщины. Фотографии разного возраста, черно-белые и цветные, фотографии одной женщины, безумно похожей на нее.
- Присаживайтесь, - девушку усадили в удобное кресло возле стола. – Знакомьтесь, это мой заместитель, а по совместительству мой сын, Константин, - профессор улыбнулся. – Что привело вас к нам? Что-то со здоровьем?
Кристина помолчала, осознавая ситуацию, и вдруг произнесла:
- Вы любите стихи? – и начала читать:
- Я видела себя со стороны,
С той стороны, где ты ни разу не был,
Там нет ни вероломства, ни игры,
Там искренность царит, как быль иль небыль.
Я видела себя на стыке дня
И ночи, на изломе мирозданья,
И сумрак, ощущенья сотворя,
Открыл мне непонятные гаданья.
Она замолчала, как бы задохнувшись на миг, но стих не прервался, его продолжил молодой человек, стоявший около окна:
- Я видела себя, коварен мир,
Вернулась в бытие, познавши счастье,
Накрою стол и позову на пир
Всех тех, с кем невозможно повстречаться.
Повисла пауза.
- Я должна все знать… Меня мучают воспоминания о событиях, которых со мной не было. Я помню стихи, которые никогда не читала. Я слышу строки, которые никто никогда не писал. Я должна все знать. Помогите мне.
Кристина открыла сумку и достала свой дневник. Она бросила его на стол. Профессор взял его в руки и, с молчаливого согласия девушки перелистал – весь дневник был исписан стихами. Открыв на первой попавшейся странице, он прочитал:
- Утро пришло с грозою,
Ветром и морем грусти,
Сердце покрылось мглою,
Которая не отпустит.
Скомкала все наброски
Что в голове звенят,
Поднесла папироску,
Медленно, но горят.
В кофе намешан сахар
Много, не буду пить….
Я засыпаю без страха
Что завтра не буду жить.
Вечер принес прохладу
И новые песни душе,
Звезды плывут по саду,
Но это уже клише.
Пепел разносит ветер
Пепел моих стихов,
Счастье найду на рассвете
В списке моих грехов.
- Прости девочка, - прошептал профессор, - ты действительно должна все знать. Он тяжело вздохнул, и попросил сына сделать чай и дать альбом с фотографиями. – Хорошие стихи, емкие, я горжусь тобой.
Помолчали. Константин налил чай и положил на стол большой старый альбом фотографий. Он не сел за стол, а остался стоять, но так, что бы все видеть и слышать. Профессор заговорил:
- Ее звали Тамара. Царское имя. Оно очень шло ей. Девочка из хорошей интеллигентной семьи. Я влюбился в нее как мальчишка, в первую же минуту знакомства. А я был уже студентом старшекурсником первого меда, а она только-только поступила в институт. Она училась на экономическом, ходила танцевать в ДК Пищевиков. Там и встретились. Это было в Ленинграде…. Давно это было. Я подавал большие надежды, после института получил распределение в наш НИИ, в Москве. Так и жили, пока она не закончила учиться: я в Москве, она в Ленинграде. Встречались на выходных. Я с ума по ней сходил, и сразу после выпускного сыграли свадьбу. Тамара переехала ко мне, в Москву. Работала где-то экономистом и писала стихи. Я очень быстро пошел в гору, талантливый нейрохирург и счастливый человек. Сын родился, как и полагается, через год после свадьбы. Константин был очень умным мальчиком, хорошо окончил школу и пошел по моим стопам. А стихи Тамары стали печатать, и она полностью отдалась своему увлечению. Но в один день все рухнуло. Тамару сбила машина.
Профессор рассказывал и переворачивал страницы альбома. Кристина смотрела фотографии. Это свадьба. Это они на юге. Это маленький сын. Девушка вздрагивала при виде каждого снимка. Она их видела, знает, они безумно родные. И чужие.
- Ей было все хуже и хуже, она не вставала, но писала стихи. Сильные, яркие. Их с удовольствием публиковали. Ее читали. Ее любили. Год назад Тамаре стало совсем плохо, и мы перевезли ее в наш НИИ, до этого она лежала дома. Ну, как ты понимаешь, и сами переехали сюда, что бы круглосуточно быть рядом. Надежды не было, счет шел на недели и дни…. И тут привезли тебя. Молодую, красивую, в свадебном платье…. Из ЗАГса и под КАМАЗ… У тебя не было шансов… прости Кристина за прямоту… смерть мозга… а тело – живое, сердце работает…. Твой отец не хотел ничего слышать про смерть, он верил в чудо. Он молил меня сделать хоть что-то, он был согласен на все.
Профессор замолчал. Вдруг заговорил Константин:
- Мы провели все обследования, возможные и невозможные. Сделали все анализы. Это было удивительное совпадение по все параметрам. Нереальное совпадение. И мы решились на операцию. К тому времени маме стало совсем плохо. Она уже никого не узнавала. Только шептала стихи. Мы все понимали, что вам обеим не жить, и…. сделали это. Простите Кристина, но это было чудо. Бог услышал наши молитвы, и после сложнейшей операции вы пришли в себя. Параллельно мы сделали вам лицо, которое было полностью уничтожено в аварии. Наверно мы были не правы, но…. За образец отец взял лицо моей матери, Тамары. И тут все получилось просто великолепно. Вы даже лучше ее, красивее. И вы живы. А мама умерла.
Из глаз профессора текли слезы.