***
Му-му-у… Простое, как мычание. Первый сборник футуристов. Они обозначили самим названием «точку возврата» – хватит «изячной словесности», вперёд к предкам! Будем реветь, мычать, а, может быть, научимся и по-русски выражаться?.. Научился всеръёз – и до конца – один Хлебников. Но не любил вычурного слова футуризм.
Величал себя не иначе, как будетлянин…
***
Язык Хлебникова поразит, и даже, может быть, оттолкнёт кого-то поначалу, как нечто чуть ли не чужеродное и слишком уж непривычное. Слишком русский и стихийно масштабный поэт, а мы приучены со школы к европейским формам, к уютненьким ямбикам…
Вот ещё что должно поразить современного читателя: ни у Хлебникова, ни у Платонова, ни у Ксении Некрасовой читатель не отыщет и следа всех тех европейских соблазнов, того любования грехом, без которого нам кажется теперь уже немыслимой русская светская поэзия. А ведь этого позора не было в древнерусской литературе! Вот в чём тайна, вот где она, столь поздно осознаваемая горечь – так на чём же мы все были воспитаны, на чём возрастали? На грехе? На любовании им?..
Современные, и порою очень талантливые поэтессы иногда близки Ксении Некрасовой, но, при несомненном таланте, сильно уступают ей, и уступают лишь потому, что поэтика их вся – на грехе, на искушении, на любовании им. То есть, им творчески просто необходимы все эти подпорки, «костылики» красивых соблазнов, без них они, может быть, и не дошли бы до «цели». До своей смешной цели…
А вот Ксюше Некрасовой все эти «штучки» были не нужны, она и без них сияет, движется, летит во времени. И если пишет, говорит – только о высоком. И даже Рублёва, иконописца, так или иначе очерченного церковным каноном, называет поэтом, человеком, парящим над землёй:«Поэт ходил ногами по земле, а головою прикасался к звёздам…»
Время оценить её по-настоящему ещё только-только наступает.
Как и время Хлебникова.
***
…море, приближение шторма… волны налетают в белой накипи и, рыча, набрасываются на тебя, как разъярённые львицы.
И ты, пятясь, отступаешь, отступаешь…
Поневоле вспомнишь и тут же простишь великую лермонтовскую «ошибку» про вспененную волну: «…как львица с гривой на хребте…»
Разъярены волны по-дурному, по-женски, именно что как львицы, у которых отродясь не было гривы, но ты отступаешь, пятясь, как от взбешённой, в истерике, женщины…
Может быть, потому и ошибся поэт, что слишком близко наблюдал эту картину? А вот если немножко сверху и чуть отдалённо её же понаблюдать?
Так ведь не львицы, а самые настоящие львы с их благородным наступающим рёвом увидятся и услышатся – белогривые, непокорные, возвышенные в непобедимости своей…
***
«…всю кипень с гривы, с головы
Швыряют в ноги нам…
О, если б вы,
Как эти львы,
Летали по волнам!..»
***
«Когда я стал маленьким» – исповедь старика.
***
Вопрос.
Поддержит ли Церковь и Государство следующую реформу? –
Поскольку есть «плохие» (допустим) фамилии на буквы Х, П, Б, Е, Г, то из
руководства надо бы убрать людей, чьи фамилии начинаются на эти буквы. Они бессознательно провоцируют на матерное. А вот фамилии на букву К, например, не провоцируют. И другие приличные буковки есть…
Поддержат ли реформу?
Вопрос.
***
«…лето. Зной и тишина.
В створку летнего окна
Букв и цифр драже
Сыплет ржавый водосток,
Жук вползает на листок
Жирной буквой Ж…»
***
Алтарь всегда красный. Там кровь. Там лишение невинности. А по сути и пересотворение самой жизни – грубой, неотёсанной, непросиявшей…
Там причащение к вечности. – Через красное время…
***
…откуда она, старинная в народе нелюбовь ко всяким кривым, извитым, косоглазым, вьющимся сквозь века, сквозь людей... почему нелюбовь? Плохого-то не творили, да и назывались красивым словом: «полусветье».
Но вот что вычудил великий кривой, Кривой из кривых:
«…с Луны Солнце в 50 раз ярче, чем с Земли. Там человеческий глаз не выдерживает. Так апостолы на Горе Фавор, вполне ещё земные существа, не выдержали неземного света. И пали наземь, и закрыли глаза от блистающих Иисуса, Илии, Моисея…»
Надо ж, – на Луне побывал кривой!
***
…и на кой шут они в почёте, эти вечные тираны, авторитеты мысли и власти, облепленные, как мёд пчёлами, пророками? Вечная тирания пророчеств! Чьих пророчеств? Чаще всего блаженных, юродивых. А то и вовсе неотмирных.
Был на Руси провидец из провидцев. Монах, сиделец. Всем царям и владыкам точную дату смерти предсказывал – по их идиотическому пожеланию. И всё сбывалось. За что полжизни провёл в узилищах.
А один из царей чуть не изжарил его на медленном огне за одно только, что солнце взошло в день предвещанной смерти.
Уже поджог для мучительной казни дымился на площади, но монах спокойненько так сказал: «Ещё не вечер. Подожди, пока зайдёт солнце…». Царь послушался. А пополудни – помре...
***
Кривой-то кривой, а провидец, блин! Избежав казни от царя, куда-то пропал. Вернулся нежданно-негаданно с диковинным свитком – картой другого неба. Уверял, что побывал в другом измерении. И кривым – наверно боковым каким-то – зрением разглядел совершенно иную галактику. Человек учёный и наблюдательный, сумел он обозначить контуры этой галактики, выделить на свитке самые яркие звёзды, светила.
Только в 20 веке угловыми навороченными телескопами астрономы обнаружили её и, сверив с тем самым свитком, чудом сохранившимся, изумились: в целом галактика срисована «кривым» верно! Конечно, с некоторыми погрешностями. Так ведь на то оно и кривое, «полусветье-то»…
***
…про Альфа-Центавра ни слова в Писании. А почему? Да чепуха это в объеме Божественного, мелочь все эти Альфы, Беты, Тельцы, Стрельцы, Андромеды…
Там, в Писании, и Земли-то немного. Поэтам и художникам вообще места не нашлось. Сеять, рыбачить – тоже мелочь. Хотя и рыбари, и блудницы, и мытари есть.
«Уловлять человеков» – вот серьёзный объём. Не шибко богатые люди, слыша Слово, бросали прочь свои сети рыбацкие, веками кормившие их, и шли за Ним, и уловляли человеков. Вот Объём, вот задача Божественного! Такое было Слово…
***
…да само небо нечисто перед Богом…
***
Спутать гения с талантом
(Сатану с простым мутантом)
Вроде как и не грешно.
Оба – как бы заодно,
Оба врут, как черти...
Но! –
Бес верховный, тот, собака,
Честен, истину поправ,
А талант – простой чертяка –
Полукривдой
Полуправ.
***
…мелкие мураши съедают крупных муравьёв. Мелкое берёт количеством, у мелкого ставка на биомассу. Видел в детстве, как огромного муравья облепляют когорты мелких мурашиков («смертников»), вцепляются в каждую из его исполинских ног «калачиком», и он с трудом волочит их, пытаясь дойти до своих исполинских сородичей…
Но тут набегают сотни других бойцов-мурашиков и начинают уже совершенно безнаказанно терзать Великого. Мощные жвалы великана теперь не в счёт, объедают его гадёныши в основном сзади, и он, великан, не в силах сладить с лилипутиками.
Качество коренится в крупном, объёмном…
А вообще…
Неандерталец бы так не поступил.
***
«…будто бредит грузный варвар
Вгрызом в сахарны уста,
Будто грезит грязный автор,
«Пласт оральный» рыть устав, –
Церебральный экскаватор
Дико вывихнул сустав,
И торчит, сверкая клёпкой,
И урчит, срыгая клёкот,
Будто грёзу додолбил
Засосавший вкусный локоть,
Цепенеющий дебил...»
***
…о любви, может быть.
А ещё-то о чём? Именно о Любви. Стоит разговора.
Вот максима Евангелия: «Да-да» или «Нет-нет». Христос говорил непреложно. Не разбалтывайся по мысли, не растекайся по древу, многовариантность мелка. Любовь выше… выше! Любовь включает в себя всё, обволакивает собою всё остальное. Как самая страшная, самая тяжёлая статья уголовного кодекса включает в себя все остальные. И покрывает их собою.
Есенин писал: «Много зла от радости в убийцах, их сердца просты…»
***
А любовь и убийство… сродни они друг другу. Доказывать глупо. Поэт поймёт. И вспомнит:
«Я Франсуа, чему не рад,
Увы, ждёт смерть злодея,
И сколько весит этот зад
Узнает скоро шея…», – кто этого не помнит? Кто не помнит «Баллады Регдинской тюрьмы» Оскара Уальда? Да нет, все красивые глупости, что он до тюрьмы написал, не помнит никто, кроме эстетов и «уальдоведов». А вот строки из «Баллады» –
«…ведь каждый человек земли
Любимую убил…» – помнят все.
Однажды я прочитал знаменитому профессору словесности несколько стихотворений замечательного поэта Александра Соловьёва. Он искренне похвалил. А потом, напоследок уже, вспомнил я ещё одно его четверостишие:
«А я тебя люблю,
И я благоговею,
Но я тебя убью,
И потому – не смею…» – вот тут профессор вздрогнул. Почему?
А чёрт его знает.
***
Чувство любви… чувство приближения к смерти.
***
…кого любил Христос? Рыбарей, мытарей, блудниц… фарисеев и книжников (интеллигентов на тот момент) не любил. Суддукеев видеть не хотел (они – аристократы на сегодняшний день), но относился к ним получше, чем к фарисеям. Загадка тоже…
***
…а если однажды прямо и тупо задуматься: откуда Змей в Раю, если это – Рай? Если это Небесный Рай, а не земной, который, по преданию, был где-то в Месопотамии?..
***
Адам давал имена. Не всему сущему, – основному. Обозначал «реперные точки». Вначале было Слово. Слово, как водится в природе, репнуло. – «Созрел стручок».
Слова-горошины рассыпались, раскатились по миру…
Всего не собрать, как Адаму не обозначить всего. Это уже дело людей, поколений, языков: вырабатывать, обозначать словами – на основе Главных Слов – размножающиеся, словно бы самоплодящиеся вещи, сущности, явления. Метить словами «территорию».
Адам знал: всё промыслительно уже заложено изначала. А в самом начале – в Слове. Затем – в Грамматике. Грамматика – пчелиная рамка с полыми сотами.
Что далее? Далее главная сладость: заполнение пустующих ниш, заливание их, словно мёдом, словесной массой. Пусть даже второстепенной, производной от Главных адамовых слов земной массой. Появились «постадамовы» слова, производные от «реперных». Так ли уж сладостен этот, «вторичный» мёд, нет ли? Грамматика молчит, воспринимает в себя, и всё. Всё воспринимаетё, даже неологизмы. Как женщина – любую сперму. Авось, хорошо получится. И ведь – получается, чаще всего…
Адам радаров не знал? Лунохода не было? Компьютера?
Промоутера-менеджера-юзера не было?.. Были!
А кто они все, что они? Продление Рода слов, производное главного дела Адама.
Ничо, ничо…
***
…а вдруг этот «скушный» рай материализуется однажды, как порою материализуются фантастические видения, или грёзы писателей-фантастов: это не «скушная» до стерильной чистоты субстанция, а некая разжиженная биомасса, где совокупляются все без исключения, трахается всё и вся, в любую часть единого организма, в любую его часть. И – вечный оргазм...
Он такой большой, мягкий и ласковый, этот единый организм, эта разжиженная биомасса… и так не вписывается в наши представления о «скушном» рае.
***
…предательство Иуды? Подвиг Иуды? Разное судачат, всё более разное. Особенно в последнее время, когда опубликовано Евангелие от Иуды. Подлинный ли это текст, мистификация ли – вопрос другой. «Спецы» проверяли ветхие бумаги, вроде как подлинный…
А вдруг окажется, что Иуда был вынужден (самой механикой предопределённости) сыграть роль библейского змея. И уже через него – опять – вошёл в мир новый соблазн и грех?..