***
«…и снились мне рощи, хвощами забитые,
Где больно и ломко сквозь мхи ядовитые,
Сквозь тяжко хрипящие хляби венозные
Ростки пробиваются бледные, слёзные,
Какие-то слёзные, звёздные веточки…
За давку и хаос они не ответчики,
Им жить не дают, а им и не надо
Судьбы усоногого, ящера, гада,
Они из другого года.
Они из другого сада.
Не надо им лада тверезого ада,
Игла и росинка, всего-то и надо.
Да звёздочка в небе... да капелька яда...
…да проблески рая в струе винограда…
…да поле в пылающих маках заката…
…да холст, да шарада в картине собрата…
Совсем из другого года.
Совсем из другого сада…»
(Из опусов Великого)
***
Почему-то о колдунах…
Колдуны вмешиваются во все бурные дела. Революция, бунт, драчка даже – колдуны тут как тут. Это их стихия, тут их подкормка. Вмешиваются в бурные события, становятся там «своими».
Женщины-колдуньи привораживают важных мужиков, женят на себе, рожают. Мужики-дураки потакают колдуньям, а потом и детям своим – тоже теперь колдунчикам. А потом и те (при очередной исторической заварушке) вмешиваются, уже «со знанием дела», с «нужными» генами – в народную стихию. Обязательно проникают во власть и начинают по-своему «моделировать» ход вещей, который уже далеко не естественный, учитывая прорву порчи и сглаза…
***
Великий любил цитировать белибирду в таких случаях:
«Рука бойцов под зад коленом…»
***
Русский не нация, а состояние. Неандерталец не вид, не подвид – явление. Явление и состояние духа, высоты, взмаха. Русский не нация, а состояние…
***
10. Ещё раз про Муму
Состояние русского? На сберкнижке у среднего русского – ни хрена. Русский не американец, не еврей, не японец. Русский не столько нация, сколько состояние души и плоти…
Состояние плоти? Тоже хреновато.
Состояние души? Вот уж тут есть где разгуляться! Порою кажется, от русского одна душа и осталась. Все другие богатства, включая природные – фью-у – в «цивилизованных» странах. «Оне нам без надобности». – Так надо понимать. Как и деньги от них…
***
Бытует в России анекдот, похожий на притчу:
Идёт вечерком по бульвару интеллигентный человек, и видит – пьяненький мужичок мочится, покачиваясь, на памятник Гоголю. Интеллигент, набравшись храбрости, говорит мужичку:
– Как Вам не стыдно? Вы же мочитесь на памятник великому
русскому писателю… самому Гоголю!.. Да Вы хоть знаете, что он написал?
Мужичок, заправляя штаны, отвечает нагло и уверенно:
– Муму»!..
– Да что Вы такое говорите? «Муму» написал Тургенев, а Гоголь «Мёртвые души», «Ревизор…
Мужичок ещё увереннее, но уже с осуждением, подытоживает дискуссию:
– Ну вот!.. Ну вот всё у нас так… «Муму» Тургенев написал, а памятник Гоголю стоит…
А ведь неслучайный анекдот, неслучайный!
Хотя и похабненький, кажется. Ну, значит, ещё раз про «Муму»…
***
Самый невероятный и великий русский рассказ. Такие гиганты, как Лев Толстой и Фёдор Достоевский понять не могли – ну почему именно этому барину, полжизни проведшему за границей, дарована высочайшая миссия создать самое болевое, самое народное русское произведение?!.
***
Кажется, Лев Толстой до конца жизни мучился этой загадкой, и муки эти в конце концов подвигли его на создание «народной библиотеки», серии рассказов для детей, самых «простых», самых «доходчивых» рассказов. И среди них действительно есть своего рода шедевры – «Алёша Горшок», «Филиппок», «Лев и собачка»…
Но вот чуда «Муму» так и не повторилось.
***
Я понимаю, чудо неизъяснимо, на то оно и чудо. И всё же…
***
Помню, как в 70-х годах прошлого столетия мы, студенты, напевали на мотив хитовой западной песенки такие слова (автора никто из нас не знал):
«Зачем Герасим утопил Муму?
Я не пойму, я не пойму…»
Самое интересное, «наша» песенка не казалась такой уж смешной. За внешним юмором и здесь властно проступала некая скрытая – непостижимая уму! – трагедийность, заложенная в шедевре Тургенева.
Вот, пытаюсь постигнуть, много лет пытаюсь…
***
Почему так мучает русских людей эта, казалось бы, маленькая нелепость, под названием «Муму»?
Ну, полюбил ты приблудную собачонку, так и не топи её! В чём проблема? Не хочешь барыню ослушаться, приказавшую утопить несознательную тварьку, ну и схитри: отнеси её к реке, перевези на ту сторону, а там пусти куда-нибудь в прибрежные заросли, и дело с концом. А барыне доложишь, жестами объяснишь – всё исполнено, как Вами велено. Греха тут вроде и нет – солгал во спасение… невинную собачонку спас…
Как бы не так!
***
Дело в том, что это рассказ не столько о барыне, немом мужичке и собачке, не столько об их нелепом, на первый взгляд, конфликте, сколько – о Любви. Не случайно это слово с большой буквы. Здесь не просто любовь. Точнее, не только любовь в обыденном смысле. Суть в том, что за этой «обыденной» любовью неожиданно, но властно проступает вся архитектоника великого, невероятного в своём величии, жестокости и милосердии государства…
***
Попробую объяснить.
В подтексте рассказа, именно в подтексте, а не в самом тексте, что делает конфликт гораздо пронзительнее, читается: барыня тайно влюблена в молодого, громадного, немого Герасима. Можно бы продолжить и дерзнуть: немой Герасим это сама Россия. Народная, «простая» Россия – громадная, бесправная, безмолвная…
Но погодим с обобщениями.
Вот вопрос – а любит ли Герасим барыню? Из текста ясно, кажется, одно: он всем сердцем любит только собачку – такое же, как и сам, одинокое, безмолвное существо. Это ясно всем, любому читателю. Менее ясно другое: Герасим любит не только собачку. Он любит и барыню. Причём не только любит, но искренне её уважает…
А за что?
***
Вот это и возносит рассказ на небывалые высоты: и Герасим, и барыня очень глубоко (в подтексте рассказа) чувствуют исконную общественную иерархию, точнее иерархическую соподчинённость – от самого верха до самого низа – русского общества. В итоге – архитектонику великого государства.
***
…а как бы ещё иначе выстраивалась эта огромная территория под названием Россия? И не просто территория, а самая тяжёлая, на две трети в зоне вечной мерзлоты земля. Да в ножки поклониться России должны народы хотя бы за то, что обиходила такие тяжкие просторы, кормящие полмира газом и нефтью! Как бы иначе она выстраивалась, эта не просто и не только территория России, но, что самое главное, её духовная составляющая: уникальнейшая, удивительнейшая в мире?..
***
Итак, если идти по самой простой схеме, получается следующее:
барыня любит Герасима.
Герасим любит собачку.
Собачка всем сердчишком привязана к Герасиму…
Корень же конфликта, самый тонкий и болевой его нерв кроется в том, что и Герасим любит барыню!..
Причём настолько искренне, настолько чисто любит, что ему и в голову не может прийти уловка – взять да отпустить собачку на волю, а барыне сказать, что утопил. Он не может солгать ей по определению, по самому внутреннему мироустройству (не путать с «рабским» началом) – не может солгать, и всё!
Вот в чём дело, вот в чём боль!
***
«Зачем Герасим утопил Му-Му?
Я не пойму, я не пойму…»
***
Эх, молодость, молодость… летучее время! Тогда проблема выбора практически не стояла перед нами, студентами: все учатся, все устроены, работа в будущем обеспечена… и все мы не прочь похохотать над «смешным» конфликтом немого мужика и вздорной барыни.
А суть-то дела здесь именно в проблеме выбора.
***
И это обнаружилось, проступило в сознании лишь со временем, как проступают корни из-под земли на лесной тропе…
Герасим – центр тяжести рассказа. На нём лежит вся мука жесточайшего выбора. И он делает свой мучительный выбор – «высокую» барыню, совсем не явно им любимую, предпочитает всем сердцем любимой, и ни в чём, кажется, не повинной, но более «низкой» собачке. И – топит её… он выбирает – иерархию…
Так строилось Государство.
***
Герасим – центр тяжести рассказа. Но почему же тогда он называется не «Герасим и собачка», к примеру, или же, например, «Немой Герасим, собачка и барыня», а именно что – «Муму»?
А вот здесь проступает уже иная, ещё более подспудная тема – тема Жертвы. Помните у поэта? – «Ступай и гибни, дело прочно, когда под ним струится кровь».
Вот ведь чем ещё памятен или – прочувствован – этот маленький шедевр под таким смешным названием. Памятен любому, вне сословий и степени образованности, русскому читателю…
***
«Муму» Тургенев написал, а памятник Гоголю стоит…» – не так уж и примитивен этот полупохабный, на первый взгляд, анекдот…
***
Россия строилась долго, трудно. На крови, на нечеловеческих усилиях и жертвах – порою неоправданных и страшных в своём неоправдании.
Почему-то неотвязной нотой звучит во мне нечто, словно бы и не имеющее отношение к теме, но – имеющее, имеющее, имеющее!.. во всяком случае, это нечто звучало неотвязно, когда думал о самом болевом русском рассказе – звучало и звучит, наподобие подземного тайного колокола.
Что же это такое?
Это, кажется, не имеет прямого отношения к теме, но – всё же, всё же, всё же…
***
Это – тема русского старообрядчества.
Мне кажется, тема эта, память эта глубоко затаённо болит в каждом русском человеке…
Ещё бы не болело!
Более десяти миллионов сильных русских людей было загноблено за годы гонений на старообрядцев! По тем временам огромная часть населения России...
Словно некое сумасшествие сошло на русских же людей – царей и владык, ради буквы, ради византийских тонкостей церковного обряда казнивших, ссылавших вместе с семьями русских людей.
А ведь это были самые сильные люди России!
***
Бывало, предпочитали сжигать себя в избах, только бы не подчинить высокое низкому – не отдать под пяту государеву самое высокое, что даровано Богом – Святую Веру.
Православная церковь в большинстве смирилась и отдалась под царёву власть. В итоге русское Государство осталось единым: хорошо это или не очень – с позиций сегодняшнего дня толком не рассудить, но в иные века оно достигало небывалого в мире могущества.
***
И вот тут понимаешь: гонение на старообрядцев никакое не сумасшествие. Это Державная Воля. Стремление выстроить единую великую Державу – любой ценой! Даже ценой непомерных, а со временем, кажется, и необъяснимых жертв. Будь желание и добрая воля власть имущих, в конце концов с обрядовыми тонкостями всё уладилось бы, да и не в них по сути крылись корни русской трагедии, не в спорах о двуперстии или троеперстии, не в хождении посолонь, или наоборот. Причины были иного, более жёсткого и вовсе не конфессионального свойства...
***
Цари прекрасно осознавали: дай волю старообрядцам, и они – многодетные, непьющие, некурящие, работящие – за короткое время, даже в меньшинстве своём по отношению к большинству населения, обретут такую силу и самостоятельность, что никакая власть им не указ. Поднимут собственное дело, освоят промышленность, как тяжёлую, так и лёгкую, станут землевладельцами, хозяевами земли, настоящими собственниками, а там…
А там, глядишь, единое государство, мучительно собиравшееся веками, окажется расколотым на пять, шесть, семь земель...
***
Старенький Папа Римский, покойный Иоанн Павел, перед смертью успел-таки покаяться – за инквизицию покаяться, перед евреями покаяться, перед православной церковью покаяться. Бледненько, но покаялся.
А покается ли наша православная церковь перед миллионами русских людей? Людей пусть и не очень «правильной», но ведь – христианской веры?
Пусть они и неправы были в перспективе истории, геополитики, возможно даже раскололи бы страну на несколько родственных стран, но ведь миллионы, миллионы, миллионы русских людей были затравлены, сосланы, загублены!.. Неужели это не требует покаяния? Неужели эта боль, как чудовищная заноза, так и будет сидеть в сердце?..
***
Да, это были бы русские, сильные, славянские земли. Но единое государство зависло бы под большим вопросом. А ведь за него боролись веками. Зачем боролись? С какой целью? – или само-целью? – логикой не объяснить. Боролись и всё. И создали его, великое государство. А тут, понимаешь ли, само-стоятельные люди противятся, свои понятия о вере, о жизни, о собственности имеют…
Это угроза. Её упреждать следует. И – упредили…
***
Да так упредили, что и доныне сердце болит, как только представишь сколько крови, сколько здоровых корней, сколько чистых жизней было загублено. И загублено совершенно сознательно, с целью сохранения единого Государства.
Трудно сейчас рассудить – кто был прав: сильное, солидарное меньшинство, или же рыхловатое большинство. Да и невозможно истинно рассудить, понять изнутри, а не с позиций сегодняшнего дня всю суть тех конфликтов, борений, противостояний. И не стоит, наверное. Тем более, что сейчас державная и старообрядческая церкви сняли большую часть вековых противоречий, и вовсе не враждуют…
***
Но вопрос-то остаётся: а попустил бы «гордый внук славян» беспредел чиновничества, воровства и разграбления России 20-го века? Да и 21-го тоже. Дай волю старообрядцам – сложился бы мощный класс настоящих собственников, а не подневольных людишек. Ведь и при всех гонениях именно из старообрядцев вышли самые богатые люди России, в основном купеческого сословия: Мамонтовы, Морозовы, Бугровы…
Да, это наверняка был бы класс, общество вольных, самостоятельных людей, пусть и разбросанных республиками или землями по необъятной территории, но ведь родственных, родных, своих!..
***
По всей моей знаемой родове я к старообрядцам не имею прямого отношения. Но ведь сердце от этого болеть не перестаёт – миллионы русских людей сложили головы неизвестно за что…
***
Известно, известно! – За государство, за иерархию, за архитектонику.
***
…а впрочем, речь про «Муму». Про Любовь.
Главное – за что Герасим утопил «Муму»? А вот за неё, за самоё – за Любовь! Хороша ли она, плоха, садизм метафизический, мазохизм – это уж не здесь разберут, не в смутных областях Земли…
Рассудить не под силу уму…
Вот тебе, батенька, и «Муму»…