Курортный флирт

Элла Лякишева
            Иллюстрация из интернета.

                Курортный флирт

     «О море в Сочи! О пальмы в Гаграх!» - пели в неприхотливой, но популярной в 60-е годы песенке. Вообще-то правильный вариант звучал немного по-другому:

     "О море в Гаграх! О пальмы в Гаграх!" Но курорт Сочи был всегда ближе россиянам, поэтому вы встретите и такое сочетание.

   И можете послушать песню на youtube, найти, где поёт первый исполнитель - Гиви Аласания.
 
    Народ летом спешил на юг, на благословенные берега синего тёплого моря. На больших курортах шумно и многолюдно, но если отъехать чуть дальше, начиналось захолустье со своими незабываемыми мелочами.
 
  Тётка Лины жила в таком захолустье - без мотелей, отелей и столичных звёзд - в  посёлочке,  куда ещё не добрались сверкающие блага цивилизации.  Те, кому надоела суета, находили здесь ласковое море, полупустынные пляжи и то же, как и везде,  жаркое солнце над головой…
 
     Сплошной частный сектор, домики, утопающие в садах. Летний кинотеатр и танцплощадка - под открытым небом. Живописный местный базар, заполненный ароматами фруктов и пряных специй. 

  Кого только не встретишь летом на юге, если ты не обременён семьёй или друзьями и приехал, чтобы отвлечься от  производственных или домашних забот, от холода и  треволнений ушедшей зимы!
 
  Кроме столичного эрудита Вадима, слегка занудного и «правильного», кроме  надоевшего философа Лёшки, красиво  рассуждавшего о жизни и любви, Лина перед отъездом  познакомилась с  ещё одним… как бы правильнее назвать?
   В общем, он из местной шпаны. А было так. 
 
     Вечером с Вадимом и Любой (племянница) пошли на танцы. Огороженная решётками площадка была недалеко от моря. Вверху сияли крупные южные созвездия. Призывно играла магнитола, собиралась молодёжь, дружинники, крепкие парни, стояли у входа...
     Всё как всегда. Перестрелка любопытных взглядов, намекающие улыбки, ни к чему не обязывающие объятья…

    И тут какой-то парнишка  пригласил Лину на танец. Смуглый, черноглазый, улыбчивый - в общем, обыкновенный южанин. Местный. Танцует легко. Ей стало смешно: учительница (хоть и молодая, но всё-таки…), а танцует с пацаном. Он не понял её настроения, подумал, наверное, что заигрывает, ну и пристал, не отходит. «Провожу», -  говорит. Люба шепчет на ухо: иди, дескать. Она, естественно, хотела с  московским гостем  остаться.
     И Лина согласилась.

     Шли по  притихшим узким  полутёмным улочкам, мимо домов, прячущихся в густой тени деревьев.  За  кружевом ветвей светились жёлтые окна, мелькали силуэты, слышались голоса, за высокими заборами лаяли собаки…

    Цвела маттиола - ночная фиалка, и от её сладковатого запаха кружилась голова. Аромат поднимался кверху и смешивался с запахом  цветущей японской акации. Мы называли её японской, но на самом деле это ленкоранская акация с нежно-розовыми  метёлочками цветов. Ах, какие ароматы струились из садов! Их не раз потом вспоминала молодая учительница морозной сибирской зимой.

     Познакомились. Он представился: «Воча». Судя по его говору и интересам, типичный продукт  курортного  провинциального  городка.  Пацаны подрастают, у них компании со своими  законами, папиросами, набегами на сады, картами, вином – в общем, уличная романтика, главное в которой – стремление быстрее стать взрослым или, по крайней мере, казаться взрослым.

    Юг, море, солнце, летняя экзотика, свобода нравов. Шобла парней, чуваки и чувихи, сочные ругательства, блатные песни, а на пляже обнажённые тела под  ослепительным солнцем и девицы, кажущиеся такими доступными. А может, и не кажущиеся.

  После дневной жары вечерние улицы заполняются принаряженным народом. С террасы кафе льются знакомые мелодии:
                На карнавале, под сенью ночи,
                Вы мне шептали: "Люблю вас очень"...   
 
  Беззаботное настроение приглашает парней развлечься. С шиком пройти под фонарями с разудалой, неприличной или модной песней. Опрокинуть урну. Надерзить прохожему, поругаться с милиционером и удрать от него.

   Захватывающее ощущение погони: свистки, топот ног по брусчатке улиц, тёмные переулочки, где в каждом есть убежище.  А после бутылки вина или  украденной чачи приятное чувство лёгкости, силы, власти, когда рядом друг - и никто тогда вообще не страшен!

   Воча хвастливо говорил: «Лучше, чем у нас, пацанов нет! Самые компанейские, хоть деньги занять, хоть выручить». Рассказал, как однажды забрались в сад. Хозяин услышал. Двое пацанов остались на дереве – не успели сбежать.

- Слезайте, - говорит хозяин с угрозой.
- Отойди сначала.
- Слезайте, милицию вызову. -  Но тут мы появились.
- В чём дело? Давайте лучше миром…
- Идите отсюда, пока не влетело.
- Ах, так! – Один – в зубы бац, другой – подножку хрям, третий – перекинул, и ищи-свищи!

   -  Ну, вы даёте! И не страшно? – удивляется Лина. Сердцем чувствовала девушка, что парнишка хвастает, чтобы казаться мужественней, и почему-то вовсе не хотелось читать нотаций. Это был совсем другой - не её - мир.

- Ещё чего! А недавно сторожу одному дали денег за два зуба. Сначала выбили, а потом расплатились, чтобы в милицию не пошёл.
- А не жалко было человека?
    Воча пожимает плечами. Наверное, они и не задумывались о жалости. Просто - жили... Помолчали. Лина спрашивает:
- А почему у тебя имя такое?
- Да на самом деле  Витька  я, а это пацаны так придумали. Ещё можно от фамилии – Филипп.

      От разговоров Воча перешёл к делу: руку по-хозяйски Лине на плечо закинул, обнимает сильно и цепко.  Лина скидывает руку – он снова.
- Зря я, что ли, пошёл? –

 Притворилась непонимающей:
- А если не зря, то как?
- Сама знаешь, небось  не маленькая.

     Девушка засмеялась над  вполне откровенной фразой. Почему-то совершенно не было страха, может быть потому, что ни грубости или агрессии  не видела. Говорит, хитро улыбаясь в темноте:

- С тобой так интересно! Куда ты торопишься? Лучше расскажи ещё что-нибудь!
 
      Он вновь разговорился. Отец его был лучшим в посёлке  штукатуром, теперь на пенсии, выпивать любит. Мать в детсаду работает, очень добрая, очень-очень. Есть ещё брат, родной и четыре,  с которыми породнился.

- Как это?
- Ну, так. Кровь пили друг друга.
- И клятву давали?
- Да.
- И теперь друг за друга в огонь и воду?
- Конечно.

    Воча  учится в вечерней школе, а днём работает в СМУ.   
    Договаривался о будущей встрече. У него были ласковые глаза, и Лине не хотелось его огорчать. Решила рассказать сказку. Начала таинственным голосом:

- Хочешь знать, что будет с тобой в  будущем?
- Хочу.
- Так слушай, я умею предсказывать, да-да, это серьёзно. У тебя будет девочка, Воча, тоненькая, стройная, ослепительно прекрасная. Ты будешь любить её больше всего на свете. Не смейся, поверь мне, ты будешь бояться даже прикоснуться к ней. Когда любят по-настоящему, всегда так, правда ж? –

Он согласился неожиданно быстро:
- Да.
- Ты будешь ходить за ней по пятам, злиться, ревновать. А она будет воображать, ну это чтобы помучить тебя. Девчонки всегда воображают, когда чувствуют, что их любят.

- Да, - словно выдохнул он.
- А потом она сама прибежит к тебе и скажет: «Витька, ты самый лучший. Я люблю тебя, Витька!» И ты будешь самым счастливым человеком на земле. Хочешь так?

- Хочу!
- И ведь будет так, правда?
- Будет… Не знаю… Ну, пусть будет.
- А теперь мы расстанемся. Ты не ходи за мной, а то не сбудется ничего. Мне тут совсем недалеко. Пока-а!

    Махнув рукой, Лина сбежала.
 
   Но это ещё не конец. На следующий день на танцах Лина снова увидела его  и снова   ушла вместе с ним. Ей нравилось называть его Филипп, как называли мальчишки.

   Пришли к  морю, оно то дышало тяжело, натужно бросая волну на камни, то бормотало у ног что-то  ласковое и неразборчивое. Уселись на краю волнореза, и казалось – на самом краю света.  Над  головой мерцали три знакомые звёздочки пояса Ориона, словно подмигивали.

   И Лина рассказала о себе правду, призналась, как трудно было первый год работать в сельской школе, как нравился один старшеклассник, но встречаться ей с ним нельзя, не позволяет должность… И вот через два дня снова уезжает туда, далеко-далеко.

     Воча посочувствовал, и руки его обхватили  плечи девушки. Они  целовались, губы у него были нежные, мягкие. Потом он решил позволить себе больше.
 
- Нет, Витька!
- Ты что, боишься?
- Да нет, наверное.
- Но почему же?
- Не хочу.
- А что случится, что?

- Мальчишка, нет, конечно, ничего не случится. Только завтра выпадет вдруг снег. Только солнце светить не будет. Только люди не будут смеяться, а море не будет таким синим… Нет, ничего не случится, Витька.
   
 Ошарашенный парадоксами, парень пожимает плечами, смеётся. Потом смешно и мило даёт  «практические» советы:

- Запомни, если девчонка отдастся в первые же вечера, я на неё и смотреть потом не могу. Так почти и все мальчишки.
   
    Уходить не хотелось, но  Лина встала, подала руку.
-  Учту твои советы обязательно. Пойдём. Мне пора. У тебя завтра свидание с той, в жёлтом?      
   
    Он тоже встал.
- Да.
- А вдруг не придёт?
- Придёт! Я ей пригрозил.
- Ух, ты! А почему мне не грозил? - (Он договаривался о встрече, но Лина не согласилась)
- Тебе – нет, ты другая.
- Спасибо, хотя, наверное, я этого не заслужила.
- Если бы это была  не ты, - хмыкнул он, - я вёл бы себя иначе.
   
   Шли, держась за руки, и снова Лина расспрашивала, а он, чувствуя неподдельный интерес, рассказывал о детстве и  друзьях, о работе, о мечтах…
Простились у калитки.

- До свидания. Нет, прощай! Желаю счастья тебе, Витька-Филипп. И помни о моём предсказании!
- И я тебе тоже счастья  желаю, а ещё - чтобы поменьше попадались такие, как я.
 - Постараюсь.
   
     Позже, холодной зимой, Лина с улыбкой вспоминала: вот ходит где-то у моря или по улицам маленького курортного посёлка Витька, и друзья зовут его Воча, ищет девочку на вечер, «чтобы не зря», конечно.