Публикую в разделе рассказы отдельными частями, надеясь закончить начатый труд и собрать его воедино. Сам не ведаю, что из этого выйдет, вижу лишь путеводный огонёк звездочки моей на небе. И, дай Боже, чтоб на всё это мне хватило бы сил и моей доли таланта.
ЖИЗНЕННЫЕ ГЛУПОСТИ И ДОСТИЖЕНИЯ КОЛЬКИ ВЕРЕТЕННИКОВА.
(в одной из прошлых жизней он жил на Земле под именем Парацельса - Philippus Aureolus Theophrastus Bombast von Hohenheim)
Глава 13.
Бабушки
Моя память сохранила образы обоих моих бабушек, которые вместе со своими детьми перебрались в Чусовую. Дедов же в отличие от них я не знал и о них мне никто не сподобился рассказать.
Из двух бабушек я менее всего знал бабушку со стороны матери. Она жила у тети Ани, нашей крестной и сестры мамы, которую мы все звали просто Кокой, своей старшей дочери и я к моему стыду не знаю даже её имени. Их жильё представляло собой однокомнатную коммунальную квартиру на первом этаже двухэтажного дома барачного типа. Эта бабушка имела дородную фигуру и практически была слепа из-за развившейся катаракты. Когда я, чаще всего с мамой, появлялся в этом жилище, она принималась хлопотать, чтобы угостить нас чаем, и без него нас никуда не отпускала. Я был так мал, что и не знал, когда она умерла. Она тихо, как и жила, просто исчезла из моей жизни, тем более что я и нечасто навешал квартиру своей тети.
Вторая моя бабушка, Афанасия Ефремовна, жила с нами в новом доме на улице Толмачева. Она была крепкой, сухощавой пожилой женщиной 65-70 лет, среднего роста. Могла ещё довольно хорошо помочь по хозяйству и всегда заступалась за мою маму в частых перепалках с пьяным отцом. С одного из старых довоенных фото, где она снята с одним из своих сыновей, на нас глядит спокойная стройная женщина в длинном светлом платье со сборками. Многим она похожа на мою младшую сестру Валю. После рождения Вали она стала её основной нянькой, а до этого большее внимание уделялось мне.
Ещё, наверно, до переезда в новый дом ходил я раз с бабушкой на базар, то бишь «Колхозный рынок». Идем мы, а народу много туда направляется, всю дорогу проезжую заняли. Я иду, держась за бабушкину руку. Идем, мы идем, и я вдруг слышу, что сзади шум какой-то. А это грузовичок пытается проехать главные ворота рынка. Сигналит, все расходятся, пропускают. А бабушка либо задумалась, либо плохо слышала, идет себе и идет. Я ее стал тянуть в сторону от дороги. Тут она оглянулась и отпрянула со мной в сторону, с проезжей части.
Потом дома рассказывала об этом:
- Чуть не задавило нас машиной. Хорошо, внучек меня с дороги стянул.
А в новом доме мне помнятся качели с широкой доской для сидения на двоих человек, подвешенные за стропилину в сарае. И мы тихонько раскачиваемся, чтобы не упасть. Бабушка о чем-то говорит, о чем-то простом, нежном и ласковом. Слов не помню, осталось только ощущение покоя и тепла.
Однажды, ей зачем-то понадобилось нарвать травы ромашки, и я в меру своих сил тоже ей помогал. Ромашка была низенькая, безлепесковая и пряно-пахучая. Её росло много-много – целая ложбинка возле сарая, с жёлто-зелёными похожими на ягодки цветами и тонкими с ниточку резными листочками. Говорят, что запахи очень хорошо запоминаются. Так и мне запомнился этот пряно-травяной запах спокойного детства.
И это она первая мне открыла простор нашего леса, взяв как меня по грибы. В то время высотных домом и пятиэтажек в той стороне за оврагом не было, а стояли на краю поля две потемневшие деревянных избы, за которыми сразу начинался лес. Лес начинался с двух больших шатрообразных елей, чьи темно-зеленые игольчатые ветки почти задевали путника идущего по тропинке. Росли далее и более светлые смолистые пихты, а изредка в подлеске виднелись березки. Находя редкие ещё грибы, бабушка показывала мне их, говоря:
- Это вот сыроежка, а этот красно-коричневый грибок путиком зовется. Когда срежешь его, то на ножке выступает молочко грибное. Для солений хорош.
Постепенно мы углубились в чащу леса, где сухие прогалины перемежались с болотистыми местами. Там иногда попадались красноватые ягоды костяники и брусники, которые я с радостью первооткрывателя съедал. Бабушка двигалась неспешно, вглядываясь – нет ли где грибков, и я немного опередил её. И вдруг под пихтовым деревом, заросших со всех сторон какими-то кустиками я увидел крупную белую птицу сидящею на гнезде. Она не шевелилась, а только очень внимательно и тревожно смотрела круглыми глазами на меня. Я остановился, поглядел на неё и тихонечко отошел. Не помню, сказал я об этом бабушке или нет, но это происшествие запало мне в память.
Наш дом сделанный, как я понял позднее, из шлакоблоков, оштукатуренный и побеленный, стоял самым первым в квартале подобных же домов. В нём имелось шесть окон, два окна с юго-восточной стороны, три с южной, и одно окно на кухне с западной, а точнее с северо-западной стороны.
Из этого кухонного окна была хорошо виден металлургический завод раскинувшийся в низине вдоль реки Чусовой, обезлесенная голая гора за заводом, а также очень красочные закаты солнца за этой горой игравшие игрой цветов от чисто желтого до оранжево-багряных тонов. Зимой вставлялись вторые рамы, а летом они убирались, и можно было распахнуть двойные створки любого окошка и запросто, чтобы никто не увидел выбраться в огород, а оттуда на улицу. Но однажды эти створки окошка сыграли злую шутку с моей сестренкой Валей. Летом в годика два она сидела на широком подоконнике окна кухни, а бабушка хлопотала рядом по хозяйству. Окно было закрыто. Валя заигралась с какими-то тряпочками и сильно оперлась на раму окошка. А оказалось, что створки окна были не закрыты на шпингалет. Окно резко распахнулось, и Валюша, не удержав равновесия, выпала наружу. Реву и слёз было – не описать. Благо, что набила только шишку с синяком. А уж как переживала это падение бабушка, что недоглядела за ребятёнком.
Мне было уже лет восемь, и я завершал первый класс, когда она умерла. Это было весной, когда уже стаял снег. Она умерла тихо, без болезней. Бабушка просто уснула вечным сном, отдохнуть от своих прежних крестьянских работ и нынешних домашних забот, на лежанке русской печи.
А рядом с ней безмятежным детским сном спала сестра Валя.
Примечание: оформление - картина и гравюры голландского художника Мариуца Корнелиуса Эшера.
ОТВЕЧУ ВСЕМ НА ОТЗЫВЫ И ЗАМЕЧАНИЯ.