Жил отважный капитан-4
Глава 8. 29-й панфиловец
Кто бы мог подумать, что у человека, проработавшего тринадцать лет капитаном в дальнем плавании,вдруг потребуют справку об окончании училища?
После окончательного разграбления Черноморского морского пароходства пришли в упадок и все дела связанных с ним производств и предприятий. Порядка не стало нигде.Пароходство умирало тихо, по клеточке, отдавая одно судно за другим в руки ненасытных предпринимателей. Схему разграбления, гениальную по своей простоте, можно было уложить в несколько коротких предложений. За рубежом создавалась… Нет, «создавалась» звучит слишком громко: «открывалась!» фирма, которая, якобы, нанимала судно пароходства для выполнения определённой работы. Судовладелец умышленно не возмещал фирме-заказчику расходы по содержанию судна, загонял его в долги, и, наконец, отдавал даром. При более детальном разборе подобного безобразия следовало учесть, что судовладелец и глава фирмы – разные юридические лица - являлись одним и тем же лицом физическим!
Теперь, когда фантастически огромные барыши закончились,взялись за мелочёвку - выжимание денег из людей, путём создания им различного рода препятствий.
«Рудин!»,- неожиданно окликнул Варфоломея незнакомый голос. Рудин повернул голову в направлении звука и дежурно улыбнулся: мало ли кого можно встретить у стен училища? Улыбающийся седовласый человек в песочного цвета летнем пиджаке, и при галстуке, спешил с протянутой для рукопожатия рукой навстречу Варфоломею. Определённо, они где-то встречались... Но где? И когда?
"Володя, надин брат!», - представился знакомец и крепко пожимая руку.
Ну конечно! Надя – жена Вити Беринского!
«Николай Максимов» - первое судно в трудовой биографии Рудина. Всё, что связано с этим названием, запомнилось хорошо, потому что Варфоломей принимал судно с постройки на херсонском судостроительном. Третий помощник капитана - Виктор Беринский взял тогда негласное шевство над неоперившимся четвёртым помощником. Память Рудина мгновенно воскресила утро после выхода судна в первый рейс по окончании погрузки в Одессе.
«Мыкола, бей мухи! Налетели их тут!», - этими словами обратился Виктор к матросу - первогодку по имени Николай. Оба они, размахивая свёрнутыми в трубочки газетами, бестолково бегали по капитанскому мостику,тщетно пытаясь разогнать висящих,словно маленькие вертолёты, мух в воздухе. Очевидно, этих назойливых насекомых занесло на борт береговым бризом, дувшим всю ночь с золотых песчаных пляжей Каролино-Бугаза. Ярко-голубое августовское небо отражалось в воде, делая её нереально бирюзовой, отчего глаза Виктора делались ещё синей, чем они были на самом деле.
"Здравствуй, Володя! А мы с Виктором разбежались: то я в рейсе, то он.Что там слышно о них с Надей?"
«Надя уже на пенсии, а Витя… Ты знаешь, что он стал капитаном «Николая Максимова»?»
«Ни-че-го не знаю!", нараспев произнёс повеселевший Рудин,-"Слышал когда-то, что его принудительно повысили до второго помощника, и на этом – всё»
«Да, Витька – не карьерист. Но сколько он ни упирался, капитаном его всё-таки назначили", - тут рассказчик посторонился, пропуская к двери подошедщего архивариуса. Рудин не придал значения появлению объекта его ожидания и тоже отошёл в сторону, вслед за Владимиром.
"Ну, так вот, назначили Витьку капитаном на "Николай Максимов», начал свой рассказ надин брат.
Далее последовало повествование, которое в сочетании с известными Рудину фактами явило собой довольно неприглядную картину. Недаром говорят, что как вы судно назовёте, так оно и поплывёт. Сухогрузы-универсалы типа "Герои Панфиловцы" удерживались в пароходстве дольше других. Судовладельцы, зарегистрированной где-то на Сейшельских островах фирмы совершенно перестали поставлять запчасти, прекратили выделение средств на краску, в результате чего "Николай Максимов" потихонько старился, ржавел и приходил в упадок. Каждый новый рейс давался Виктору всё тяжелей. Задерживали зарплату, отказывали в запчастях, урезали рацион питания. Подчинённые запросто могли не выполнять приказы начальства, а сами начальники не могли в полной мере приказывать. Что можно взять с человека, которому не выплатили его кровные, скажем, за полгода?
Прибыв на рейд Луанды, "Николай Максимов" стал на якорь. На судно,в сопровождении вооружённых автоматами Калашникова людей, прибыл агент. Он потребовал выдачи всех судовых документов. Сопротивление казалось бесполезным, но Виктор, всё-таки сумел выбить официальную расписку о передаче документов. Последняя, впрочем, "Максимову" не помогла, и судно осталось на рейде под арестом за долги компании. В Анголе до сих пор строят социализм, поэтому, при наличии общего обнищания народа, жёсткая вертикаль власти не приемлет каких-либо компромиссов или возражений со стороны. Всё пошло плохо. Шли дни, недели… Заканчивались запасы пресной воды, вышли продукты и топливо. Настал момент, когда несколько раз чихнув на прощание, заглох дизель-генератор. У Виктора, душевного добряка по натуре, обострился сахарный диабет. За чудом "застрявшие"в капитанской кассе несколько долларов, через агента, удалось приобрести рыболовные снасти и удилища. Экипаж занялся рыбалкой. Рыба была. В основном – мелкая, с ладошку, и плоская. Иногда попадался морской окунь. Виктор подарил матросам кальмарницу, которую Володя самолично отливал для него на даче,переплавляя свинцовые рашётки от старых аккумуляторов. Кроме рыбы в рационе появились кальмары.Со слов участников событий, пищу готовили на огне, который разводили в кормовой части судна. Когда закончились оставшиеся после последней выгрузки деревянные поддоны, принялись сжигать аварийный лес, затем – кресла,стулья... С течением времени в экипаже стали замечать, что капитан начал терять сознание. Правда,не до конца: пошатнётся, ухватится рукой за леер, обопрётся о переборку, а потом - опять ничего. Самому Виктору, конечно же, было известно об истинной причине недомогания, но старался скрыть проблему со здоровьем от окружения. То на жару пожалуется, то на бессонницу. Полунищий агент, который сам еле сводил концы с концами п - жизни, помогал капитану выжить изо всех сил. Он набивал свой портфель макаронами и тайком, чтобы не оказаться уличённым таможенниками, доставлял их на судно, чтобы хоть так поддержать больного. Виктор благодарил его сердечно, махал рукой вслед отходящему катеру, а потом отдавал всё съестное в общий котёл, команде.Насколько долго могла продлиться эта отчаянная ситуация не знал никто. Хотелось верить, что где-то Судовладелец грудью бьётся за скорейшее освобождение теплохода... Но, увы, всё было не так по определению. "Николая Максимова" "сливали"!
И вот, однажды, старший механик, заглянув в капитанскую каюту поутру, обнаружил Виктора недвижно лежащим на полу. Медицинская помощь капитану уже не требовалась…
От услышанного у Рудина сжалось сердце. Он не считал себя человеком сентиментальным, но, тем не менее, глаза его, по мере повествования, наполнялись слезами. Когда же предательская влага появилась и в глазах Володи, Рудин отвернулся прочь. Два мужика опасались взглянуть друг другу в глаза.Они плакали.