В норе всегда немного пахло плесенью. Что ни делал старый Хрум, не мог избавиться от этого запаха. Уже и подстилку из сена, благополучно сворованного у Тома, менял, и второй выход делал, чтобы ветер мог свободно сквозить, не мог избавиться от этого запаха. Наверное, так пахнет сама старость. Так решил старый Хрум и успокоился. Ему шел уже третий год и кролик мог считать себя пожилым. Все в лесу это признавали. Даже старый Фил, хоть и пожил на свете в десятеро больше, соглашался, что Хрум, может и в младенцы годится, но свое пожил. Узнал за свой короткий век, почем фунт чернозема. Узнал…
Много было такого в жизни Хрума, о чем он помнил, но больше того, о чем хотел забыть. Как была у него подруга, как были дети. И как однажды всей семьей их убили охотники. Сам Хрум тогда был неподалеку. Ему тоже не повезло. Собака поймала за ногу. Хоть и вырвался он, хоть и смог шмыгнуть в ближайшие кусты, а там в овраг да через лесок к знакомой норе, не бегать ему больше. Так и подволакивает с тех пор заднюю правую ногу. Поэтому его в лесу иногда называют Хромом, понятно почему. Так и жил старый Хрум один в своей норе. Тепло, подстилка сухая, жить можно. Только вечный запах плесени, с которым проще смириться, чем стараться избавиться.
Старый Хрум решил, что пришло время обеда. Выполз наружу. Солнце резко ударило в чуть подслеповатые глаза, отблесками играя на уже слегка полинявшей шкуре. Хром прищурился. В ноздри ударили свежие запахи уходящего лета. Он принюхался. Здесь прелая листва уже постепенно превращается в перегной, там отметился бродяга Стив, старый хорёк, живший неподалеку. Он ходил к Тому разорять курятник, от чего носил под шкурой хороший заряд дроби. Старый Том был мирным отшельником, жил совсем недалеко от норы Хрума, но не позволял, чтобы его небольшое хозяйство так просто грабили, особенно проныры вроде Стива. Зато для Хрума, почему-то делал поблажки. Не обращал внимания на то, что иногда с грядки пропадала одна-две морковки. Так было заведено. Так было правильно. К нему и направился старый Хрум, слегка подволакивая ногу. Бегать он уже не мог, только перебегать с места на место, насколько это было возможно.
Лес чуть расступился. На полянке, чуть скособочившись, стоял небольшой домик Тома. Сколько себя помнил Хрум, Том всегда был здесь. Всегда был Хрум и всегда был Том. Так заведено. Так правильно. Неизвестно, почему человек ушел от цивилизации, почему поселился в такой глуши, да и никто не спрашивал. Главное, здесь можно было разжиться едой с огорода и Хрума это вполне устраивало. Хрум верил, что так и должно быть всегда. Солнце светит, ветерок легко пушит шерстку, запахи вокруг наполняют жизнью, а Том всегда будет там, где он есть. Вера эта немного помогала жить. Хрум грустил по старым денькам, когда мог бегать еще молодым кроликом. В голове беззаботность, в ногах сила, в глазах огромный лес, иногда страшный, а иногда приветливый – как повезет. Хрум надеялся, что так будет всегда, хотя понимал, что уже стар. Артрит отдается в лапках болью и все больше хочется просто полежать на подстилке в норе, послушать лес, да перекинуться парой слов с Филом, поделиться житейской мудростью. Надежда эта, как и вера, помогала Хруму коротать деньки.
Он приблизился к хижине, нашел известную только ему дыру в заборе и тихонько пробрался к Максу. Макс, это старый пес. Наверное, старее Хрума, но тому не было дело до того, что собака может быть старее его. Просто так было и так есть. Есть Том, есть Макс, есть огород. Тихонько обойдя собачью конуру, он заметил, что Макс, как обычно бывало с ним на солнцепеке, благополучно храпит. Старость не в радость, подумалось Хруму. Он даже немного пожалел пса, но не забыл оставить в собачьей миске пару кругляшей. Это была их старая игра. Макс пытался поймать Хрума, а Хрум иногда устраивал ему такие сюрпризы. Оба понимали, что это всего лишь игра, но не переставали в ней участвовать. Так было заведено. Так было правильно.
Хрум осторожно подобрался к грядке. Морковь в этом году особенно удалась. Упругая зеленая ботва вздымалась выше Хрума. Он с наслаждением вдохнул знакомый запах и присмотрелся к самому большому корнеплоду. Подрыл немного, потянул на себя и вскоре уже улепетывал насколько мог быстро со своей добычей. Старый Хрум знал, что задержись он хоть немного, старый Том выйдет и он вполне может разделить судьбу Стива. Но морковь, это всегда морковь и ради этого стоило рискнуть!
Наконец, Хрум добрался до норы. Сначала протолкнул добычу, а потом уже забрался сам. Удачный день, похвалил себя Хрум. Теперь можно и пообедать. Может быть, вера и надежда помогали ему жить, но морковь – это лучшее, что может быть на свете!