Глава 12. НЕБО И ЗЕМЛЯ
Сразу после окончания отпуска Антон вместе с остальными членами перегонного экипажа очутился снова в Херсоне, на судостроительном заводе «Коминтерн». Заводчане освоили выпуск новых кораблей. Не успел второй перегонный экипаж под командованием старшего лейтенанта Егорова Г.В. выйти с территории завода, как рядом с ним ошвартовался очередной МДК, почти готовый к заводским испытаниям. Жилые помещения корабля уже были отделаны, и перегонная команда сразу же перешла жить на корабль. На сей раз и швартовые, и ходовые испытания прошли без сучка-задоринки. Только приближающаяся зима заставила заводчан побыстрее вытолкнуть корабль в Одессу и уже там завершить цикл передачи корабля от промышленности в состав ВМФ СССР.
Переход в Одессу по БДЛК (Бугско-Днепровскому лиманскому каналу) прошел на удивление буднично. Командир МДК под руководством лоцмана спокойно прошел все колена БДЛК, Одесский залив, зашел в Одесский порт и ошвартовался чуть в стороне от остальных МДК, в той же самой Практической гавани. При этом сдаточный капитан, отвечавший за переход, приказал отдать более 100 м якорь-цепи.
– Николай Васильевич, – обратился командир к сдаточному капитану. – Не стоит класть на клюз столько якорь-цепи. Наша гавань очень мелкая, и достаточно 50 м.За сутки в нее входит и выходит множество кораблей и судов, и наша якорь-цепь может оказаться в ловушке.
– Ничего, – ответил тот. – Я уже много лет работаю сдаточным капитаном, и повидал всякого. Выкрутимся, ежели что.
В гавани на корабле все имеет значение: погода, место стоянки, сила ветра и высота волны, соседи и даже
настроение капитана, входящего в гавань. Когда на следующий день капитан, сдающий корабль от промышленности в состав ВМФ, прибыл, чтобы выйти на мерную милю, оказалось, сняться с якоря довольно сложно. Ночью в порт вошло два крупных судна, которые оба умудрились пересыпать якорь-цепь МДК.
Когда МДК начал сниматься с якоря, то оказалось, что якорь-цепь не только пересыпана, но каким-то образом даже захлестнулась петлей вокруг якорь-цепи сухогруза, вошедшего ночью. Целый день команда МДК провозилась с очисткой якорь-цепи. Мощности брашпиля явно не хватало, чтобы поднять якорь, хотя бы на 5см над водой, а капитан сухогруза отказался выбрать свою якорь-цепь, ссылаясь на отсутствие экипажа. Наконец, уже с началом сумерек, мичману Корнееву удалось чуть-чуть приподнять якорь над водой и очистить от чужой якорь-цепи. На следующий день, с большим трудом удалось получить разрешение на прохождение мерной мили.
Не прошло и двух дней, как подобная ситуация повторилась с эскадренным миноносцем, стоявшим рядом с МДК. И хотя брашпиль эсминца был гораздо мощнее, чем у МДК, его команда тоже потеряла почти полдня и не смогла выйти в море в установленное время. Когда на следующее утро оказалось, что и швартовы эсминца переложены множеством оганов* на одном пале, его командир, капитан 3 ранга Рождественский, рассвирепел:
– Боцман, – закричал он свирепым баритоном, – тащите топор! Я больше не намерен позориться! Вчера якорь-цепь, сегодня – швартов. Рубить его к чертовой матери!
Антон, стоявший в это время на мостике, решил подтрунить над командиром эсминца.
– Товарищ командир, а Вам не жалко такого красивого троса? Капрон сейчас дают только таким баловням судьбы, как Вы. Нам, труженикам моря, пока суют старые, стальные.
– Хорошо, старлей, я тебе подарю этот канат. Я сейчас прикажу сбросить его на берег. Вот и ты попользуешься результатами прогресса. На баке! – закричал он.
– Не спешите, товарищ командир, – остановил его Антон. – Я вам его сейчас лично освобожу за пять секунд
– Даю 2 литра спирта, – в запальчивости крикнул тот. – Тебе это не удастся!
– Не надо мне спирта. Когда вернешься с моря, сбегаешь на Приморскую и купишь бутылку коньяка. Дай команду ослабить конец. Как только я подойду к палу, можешь пускать секундомер.
Антон спустился на причал, капроновый конец был уже ослаблен. Он взялся рукой за оган, тот легко пошел вперед. Антон в мгновенье вывернул его в проем других оганов и заложил с обратной стороны пала.
– Выбирайте швартов! – приказал он баковой команде эсминца. Боцман включил шпиль. Швартов надраился как струна, но выходить из семейства себе подобных не хотел.
– Стоп выбирать! – раздался голос с мостика эсминца.
Рождественский спустился вниз. Вышел на бак.
– Ну что, старлей, проиграл? Тебе тоже не удалось выложить оган.
– Да нет, – улыбаясь, ответил тот. – Конец выложен. Вам остается только завести его на кнехты и дать самый малый назад. Ваш шпиль слишком слаб. Так что в гастроном придется все-таки Вам бежать.
Эсминец дал ход назад. Швартовый трос со звоном вырвался из объятий своих собратьев, и эсминец ушел. Встретились два командира только через несколько лет.
Ходовые испытания МДК шли своим чередом. Уже был заказан Босфор, а последней точки в окончании ходовых испытаний никак поставить не могли. В соответствии с заводской программой, испытания должны были закончиться размагничиванием корабля, но штормовая погода не позволяла судну, занимающемуся размагничиванием, наложить обмотки. Сдаточный капитан уже уехал в Херсон. Антон несколько раз выходил на внешний рейд и становился на яме на курс размагничивания, но высота волны достигала такой величины, что обматывать МДК было невозможно. Встретившись после очередной неудачи с командиром размагничивающего судна, капитаном третьего ранга Неделько, Антон предложил наложить продольные и батоксовые обмотки прямо в Практической гавани, отбуксировать уже обмотанный МДК на яму, а там останется только выставиться на курс и подключиться к электросети размагничивающего судна.
– Конечно, дело только за маленьким – выставиться на курс, – засомневался Неделько. – Как же ты выставишься без хода?
– А я уже все продумал, – ответил Антон. – Вот даже схемку нарисовал, как выставляться на курс и при каком господствующем ветре.
– А ты знаешь, – задумчиво ответил Неделько, – в этом что-то есть. Давай попробуем.
Капитан 3 ранга Неделько тут же заказал буксир и подойдя своим кораблем поближе к МДК, немедленно организовал обмотку принятого от промышленности корабля. На следующий день, невзирая на крепкий северный ветер, МДК был выведен на яму. Он благополучно выставился на заданный курс, и размагничивание успешно было закончено.
Не знаю, как сейчас, но в то время размагничивание имело колоссальное значение. Совсем недавно закончилась самая жесточайшая война в истории человечества. Даже Черное море хранило в своих глубинах сотни и тысячи донных, якорных, контактных и неконтактных мин. А об остальных морях бывших воюющих государств и говорить
нечего. Поэтому, чтобы обезопасить корабль хотя бы от неконтактных мин, необходимо было два раза в году проверять вертикальную составляющую магнитного поля каждого корабля. Если она превышала допустимую величину, то командир или капитан корабля обязан был проводить обмоточное или безобмоточное размагничивание.
Пока специалисты из гидрографии вместе с экипажем МДК размагничивали корабль, буксир, обеспечивающий их работу, куда-то отправили. Командир МДК, закончив размагничивание, несколько раз просил оперативного дежурного выслать ему буксир, но безуспешно. Наконец, уже под вечер к борту МДК подошел маленький портовый буксиришко, которым управлял капитан, который был явно навеселе. Несмотря на протест командира МДК, буксир ошвартовался к его борту. При этом он умудрился порвать один из толстых кабелей обмотки.
– Командир, – весело заговорил он, – зачем беспокоишь людей во время ужина? Что, не мог до завтра на рейде постоять? Пожрать спокойно не даешь.
– Извините, сэр. Пожрать – оно, конечно, дело нужное, – в тон ему ответил Антон. – Только зачем же кабель рвать?
– Это не я. Вот те крест! – забожился виновник. – Он был такой. Короче, командир, бери бутылку «шила» и давай ко мне. Надо же доужинать.
Антон рассвирепел. Он терпеть не мог пьянчуг, которые могли отца и мать продать за бутылку водки.
– Послушай, дядя, «шило» жрать дома будешь, а сейчас подавай проводник и отваливай, пока ты мне тут еще не поперебивал все остальные кабели, да поживей.
– Понял, господин полковник, – заверещал испуганный пьянчуга. – Уже подаю. Ваня! – заорал он дурным голосом. – Подай чалку на баржу! Только ты, слышь, командир, буксир-то заводи с кормы. Носом я тебя тянуть не смогу, силенок не хватит.
Завели буксирный трос. Буксиришко с большим трудом потащил МДК, пуская из трубы сизый дым. Когда подходили к входу в Практическую гавань, Антон пригласил капитана буксира к микрофону УКВ и посоветовал ему выйти на траверз входного буя и лишь потом начать поворот, учитывая довольно резкий ветер, который будет в правый борт.
– Не учи ученого, – огрызнулся тот. – Нам не впервой таскать десантные баржи.
Не успел МДК пройти траверз Воронцовского мола, как буксир начал поворот влево. Антон похолодел, но, к его удивлению, МДК проскочил удачно мол и начал описывать циркуляцию вправо. Но для этого маневра уже пространства не хватило. Корма МДК со всего маху влетела в угол плавучего крана, ошвартованного на южной стороне порта. Буксирный трос, не выдержав такого мощного рывка, лопнул, а сам буксирчик навалило левым бортом на отмель. Чтобы не последовать за буксиром, Антон отдал кормовой и носовой якоря и доложил обстановку оперативному дежурному. Вскоре к борту МДК подошли два портовых буксира и благополучно ошвартовали его кормой на его штатное место. Закончив швартовку, Антон вышел на причал, осмотрел корабль и увидел в правом борту со стороны кормы огромную вмятину со стрелкой прогиба добрых тридцать сантиметров.
Вернувшись на корабль, он подробно описал происшествие и занес все подробности в навигационно-вахтенный журнал. Потом он написал соответствующие рапорта и один из них занес оперативному дежурному, а другой передал дежурному по дивизиону МДК.
На следующее утро Антон как обычно прибыл на службу за полчаса до подъема флага. К его удивлению, на причале, напротив его МДК, уже стоял комдив, представитель техупра КЧФ и представитель порта. Вслед за ним подошел и капитан 3 ранга Неделько. Не успел Антон поздороваться со стоящими на причале, как представитель порта попытался обвинить командира МДК в неправильном маневрировании.
– Простите, молодой человек, – прервал Антон говорившего. – А Вы с капитаном буксира беседовали, или он ещё не проспался после вчерашней пьянки?
Представитель порта смущенно замолк. Видно, он не рассчитывал на то, что командир МДК знал о состоянии капитана буксира. Больше он не пытался свалить вину на Антона и, поговорив с комдивом, вскоре ушел в свое управление. На другой день силами военной мастерской № 108 вмятина была ликвидирована, и Антон начал готовиться к переходу в Египет.
Закончив ходовые испытания и пополнив корабль всеми необходимыми запасами, экипаж готовился к переходу в порт Александрию, ОАР. На сей раз ему предстояло совершить переход за три моря под буксиром МБ-124. Переход начался в конце декабря. Зима стояла теплая. Одесский залив не замерзал вообще. Стояла пасмурная погода. Точно в указанное распоряжением ГК ВМФ время МБ-124 взял на буксир на внешнем рейде новый «Сайгак», и плавание пошло строго по времени, указанному в схеме предварительной прокладки. Прошли пролив Босфор, Мраморное море, пролив Дарданеллы, Эгейское море. Экипаж МДК наслаждался видами множества островов, островков и просто огромных скал, разбросанных на акватории Эгейского моря. Взору мореплавателей представлялись то покрытые зеленью склоны холмов, то хмурые, неприветливые вершины гор, то холмы, очертания которых четко изображали обнаженную по пояс красавицу с высокой грудью, лежащую в мечтательной позе на спине, то человека с ружьем. Эгейское море дышало спокойствием.
– Где же Ваши жесточайшие шторма, о которых Вы так много рассказывали? – обратился мичман Тимченко А.С. к командиру, когда справа по курсу уже появились в далекой дымке очертания восточной части острова Крит, а слева, более четко, очертания острова Касос.
– Don’t trouble trouble untill trouble troubles you! – усмехнувшись, ответил ему Антон.
– Что это за несуразица? – удивился тот.
– Нет, дорогой, это английская поговорка, которая гласит:
– “Не буди лиха пока тихо!” Мое сердце уже давно ноет, видно спокойно нам вряд ли удастся дойти. Не забывайте, мы приближаемся к острову Крит, где, по преданию, находится резиденция верховного властителя Олимпа – бога Зевса. А этот мужичок шутить не любит.
В тот же миг в динамике УКВ что-то зашуршало, и раздался голос капитана буксира:
– На МДК, пригласите командира к микрофону!
– Командир на связи, – включив микрофон, ответил Антон.
– Командир, ты что, никогда не сходишь с мостика? Как ни выйду на связь, ты сразу же отвечаешь.
– Такова доля командира корабля 4 ранга. Это у вас, гражданских моряков, по десять помощников-штурманов, а у нас такой роскоши нет и не предвидится. Что случилось, Николай Гаврилович?
– Да я только что переговорил с несколькими нашими капитанами, идущими со Средиземного. Все в один голос утверждают, что там идет жестокий шторм, и не верят, что у нас тихо.
– Что, нужна моя моральная поддержка? – пошутил Антон.
– Поддержка не нужна, а подумать надо.
Пока они разговаривали, ветер начал крепчать.
– Скорость ветра 10 метров в секунду! – доложил сигнальщик.
Ветер крепчал с каждой минутой. Появилась довольно высокая волна, явно не соответствующая силе ветра. Это указывало на то, что где-то недалеко идет хороший штормяга. Вскоре ветер усилился до 18 м/сек. «Сайгак» начал переваливаться с боку на бок, а буксир, идущий впереди всего в 200-х метрах, вдруг резко накренился на левый борт и тут же резко пошел вправо. Антон вышел на связь с капитаном буксира.
– Николай Гаврилович, давайте спрячемся за остров. Средиземное море нас явно не ждет.
– Я с Вами согласен, – ответил капитан. – Начинаю поворот вправо.
Двое суток, уклоняясь от шторма, МБ-124 и ведомый им «Сайгак», меняя курсы, бегали вокруг острова Крит. На третьи сутки, рано утром, ветер утих. Море успокоилось. Радист принял прогноз о состоянии Средиземного моря на сутки. И прогноз, и сообщения капитанов встречных судов обещали хорошие условия плавания. В этот момент они находились в 30 милях от восточной оконечности о. Крит, в трех с лишним милях от берега. Посоветовавшись с капитаном буксира, Антон принял решение продолжить путь в Александрию. Как только они легли на курс, от береговой черты отделился какой-то корабль и направился явно на пересечение курса МДК. Взглянув на него в бинокль, он узнал в нем сторожевой корабль ВМС Греции. На палубе суетились люди. Они расчехляли орудия, пулеметы и минометную установку. Корабль явно собирался выходить на них в атаку.
– Неужели залезли в территориальные воды? – с тревогой подумал командир и стал лихорадочно определять место корабля. Это заняло у него не более трех минут. Нет, корабль находился в нейтральных водах. Тут взгляд Антона невольно обратился к реям грот-мачты. Греческого флага на рее не было.
– Сигнальщик, куда делся греческий флаг? – обратился он к матросу Суходолец.
– Товарищ командир, он сильно истрепался, я снял его ночью, чтобы заменить на новый, но помощник спал. Я поштопал старый, а поднять на рею забыл.
– Поднять государственный флаг Греции! – приказал Антон, хотя этого уже и не требовалось. Суходолец уже закрепил флаг на фале и лихорадочно перебирал его ходовой конец. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем государственный флаг Греции затрепетал на правом ноке реи грот-мачты. Сторожевой катер продолжал стремительно сближаться с МДК. Вдруг бурун по корме катера, явно видимый с МДК, стал значительно спокойнее, и пеленг на катер начал меняться на корму. Видимо там, наконец-то, увидели греческий флаг и решили отказаться от атаки. Так, в общем-то, разумная инициатива сигнальщика чуть не привела к международному инциденту. А может быть, это была просто «игра мускулами», как это было нередко в те времена.
Ровно через трое суток очередной новый «Сайгак» красовался у причала Рас-эт-Тин. Мистер Чариф вместе с командирами десантных кораблей снова приветствовали своего наставника. На сей раз процедура приема-передачи корабля заняла еще меньше времени, чем раньше. Ровно через две недели перегонный экипаж в полном составе вернулся на Родину.
За этот период и в дивизионе, и в бригаде в целом поменялось почти все командование. Новый командир дивизиона десантных кораблей капитан 3 ранга Ретман Ю.В., приняв отчет командира МДК о результатах перехода из Одессы в Александрию, сказал:
– Командование дивизиона и бригады довольно результатами Вашей деятельности. Сейчас решается вопрос о повышении Вас в должности. Завтра Вас вызывает на беседу новый начальник политотдела капитан 2 ранга Калугин Анатолий Дмитриевич. Езжайте домой, посоветуйтесь с женой, где будете отдыхать. Завтра я жду от Вас рапорт об отпуске за этот год.
Встреча с новым начальником политотдела состоялась на следующий день на борту все того же МДК-20. Капитан 2 ранга Калугин А.Д. оказался спокойным, рассудительным человеком. Когда Антон в назначенное время прибыл на прием, он беседовал с молодыми командирами МДК, среди которых были и лейтенант Славгородский А.А., и младшие лейтенанты Ильенко А.А. и Петренко Н.В., которых полтора года назад Антон учил управлению малым десантным кораблем.
– Товарищ капитан 2 ранга, старший лейтенант Родионов по Вашему приказанию прибыл, – доложил Антон, войдя в каюту.
Анатолий Дмитриевич встал, поздоровался с ним за руку и сразу же спросил:
– Как Вы сходили в Средиземное на сей раз? Наслышан о вашем предыдущем вояже. Матросы о Вас прямо сказки рассказывают.
– А что Вы, товарищи офицеры, можете сказать? Знаете Вы этого офицера? Матросы не выдумывают? – обратился он к лейтенантам.
– Никак нет, не выдумывают, – первым отозвался лейтенант Славгородский. – Мы знаем Антона Петровича не по наслышке. Он был нашим первым наставником, когда мы только прибыли в дивизион. И мы многому у него научились.
– Он правду говорит? – снова обратился он к офицерам.
– Конечно, правду, – загомонили они.
– Тогда все свободны. Если у кого-то есть вопросы, зайдете ко мне после того, как я побеседую с командиром, прибывшим из «горячей точки».
Офицеры вышли. Калугин внимательно расспросил Антона о его последнем походе, о семье, о жилищных условиях, о поведении матросов, старшин и мичманов за границей.
– Недавно я беседовал с капитаном 1 ранга Литовченко. Он очень высоко оценил Вас и деятельность всей Вашей группы. Как Вы отнесетесь к тому, чтобы перейти на должность старшего помощника командира СДК? Не будете снова рваться на подводные лодки?
– Я в принципе не возражаю. А с подводными лодками уже все кончено. Мои однокашники уже давно старпомы, а некоторые уж и командиры больших подводных лодок.
– Вот и ладушки. Тогда езжайте в отпуск. А мы Вам за это время подберем место. Пригласите, пожалуйста, командира корабля.
Не успел Антон попрощаться с новым начальником политотдела, как Ильенко А.А. и сам вошел в свою каюту.
– Я только собрался Вас пригласить, а Вы уже тут как тут. Антон Петрович, а Вы своего преемника знаете? – обратился он, вдруг, к Антону.
– Немножко знаю.
– Ну и что Вы о нем можете сказать? Водку он пьет?
– Насчет водки спросите у него самого. А что касается всего остального, то мне он, как командир и как человек, нравится.
– Ну тогда мы его и спросим. Сан Саныч, ты водку пьешь?
Ильенко замялся и очень неуверенно ответил: – Нет, не пью.
– Ну и напрасно, – вдруг заявляет начпо. – Водку пить можно. Только надо знать когда, с кем и сколько.
Жена Антона только что вышла из больницы. Они ждали пополнения семьи. Они съездили на недельку в Москву и вернулись в Одессу. До рождения ребенка оставались считанные дни, а до конца отпуска еще было три недели. В радостном настроении Антон носился по магазинам, покупая пеленки, распашонки и всевозможные побрякушки. Вскоре все необходимое было собрано. Оставалось купить только коляску. Подходя к универмагу, он наткнулся на капитан-лейтенанта Осьмуху.
– Привет, Петрович, – пожимая Антону руку, заговорил он. – Ты что, еще не ездил в Москву? А мы тебе уже дали туда телеграмму. Тебя назначили вторым командиром на СДК, к Рябовалу. Они уходят на боевую службу в Средиземное море 15 марта. Так что беги к комдиву. Отпуск твой закончился.
– Да что ты несешь, Андрей Демьяныч? У меня на днях жена рожает.
– Я рад за тебя. Только к комдиву ты все-таки зайди– Хорошо. Спасибо за совет. Послезавтра я буду у комдива. Ты только никому не говори, что ты меня видел.
Через два дня он прибыл в дивизион, получил выписку из приказа о назначении старшим помощником командира СДК-102 и «бегунок», то есть расчетный лист. Ему предстояло обежать полтора десятка канцелярий и должностных лиц, чтобы рассчитаться со своим последним местом службы. Наконец все подписи собраны. Осталось подписать «бегунок» у командира дивизиона и получить предписание о переводе к новому месту службы.
– Предписание может подождать, – решил Антон и поехал домой.
Дома его встретила перепуганная и заплаканная жена:
– У меня, кажется, начались роды, а тебя нет, – всхлипнула она.
Антон вызвал карету скорой помощи, и в полночь акушерка поздравила его с сыном. Накануне вечером приехал отец Нонны. Теперь они вдвоем всю ночь отмечали появление на свет божий еще одного потомственного моряка. Утром он купил цветы, шампанского, коробку конфет, взял с собой старшего сына и поехал в роддом. Отца Нонны, Гавриил Петровича, он закрыл дома на замок. Старичок не выдержал нагрузки суматошной ночи и уснул сном праведника.
Вернувшись домой, он нос к носу столкнулся с матросом, выходившим из их двора.
– Ты, наверное, по мою душу? – спросил он матроса.
– Так точно! – весело гаркнул тот. – Вас срочно вызывает комдив. Антон чертыхнулся.
– У меня в запасе еще почти три недели отпуска, а мне опять не дают ни отдыха, ни срока, – подумал он. А вслух сказал: – Передайте комдиву, что я к обеду буду.
– Куда Вы пропали? – набросился на него капитан 3 ранга Ретман, как только он появился в штабе. – Ты уже всех обошел? Мне начальник штаба бригады уже голову отгрыз. Я должен завтра отправить тебя в Донузлав, а ты где-то носишься.
– Товарищ комдив, у меня сегодня сын родился, а Вы меня хотите загнать в Донузлав.
– Как сын? – удивился тот. – А, сын родился, так что же ты мне сразу не сказал?
– Да Вы же мне рта не давали раскрыть.
– Ладно, иди в мой кабинет, сам договаривайся с начальником штаба бригады.
Услышав сообщение Антона о рождении сына и просьбу разрешить догулять отпуск, начальник штаба бригады, капитан 2 ранга Щетинников застонал, как от зубной боли.
– Час от часу не легче, – запричитал он. – Тут на носу проверка корабля штабом флота, а он рожать задумал. Ладно, бог с тобой. Даю тебе ровно 8 дней, чтобы 12 марта был уже на корабле.
Антон поблагодарил его. Ровно через неделю забрал жену и сына из роддома. Привез их домой. В тот же день, собрав свои немудреные пожитки, он отправился в аэропорт. На следующий день он уже принимал новую должность в Донузлаве.
СДК-102 оказался довольно новым кораблем. В недалеком прошлом им командовал капитан 3 ранга Ретман Ю.В. Сейчас его место занял его бывший помощник, капитан-лейтенант Рябовал В.П. Корабль уже побывал в составе Средиземноморской эскадры. Он выполнял боевую задачу на территории одного из воюющих государств. В соответствии с советскими законами, на кораблях и в частях, принимающих участие в боевых действиях, повышается штатная категория офицеров и мичманов, и срок службы всего личного состава засчитывается один год за три. Кроме того, предусмотрена еще куча всяких льгот, которые тщательно скрывались, даже от командиров кораблей. Ни Советское правительство, ни командование ВМФ не торопилось применять эти льготы, даже тогда, когда этого требовали суровые законы войны. Более того, командирам кораблей и частей запрещалось записывать в личные дела офицеров и мичманов сведения об их участии в боевых действиях. Многие из них и по сей день обивают пороги своих военкоматов, чтобы доказать участие в «своей» войне. Тем не менее, командованию дивизиона десантных кораблей удалось добиться введения должности старшего помощника командира СДК.
Служить на СДК-102 было легко и приятно. Командир корабля был офицером с высокоразвитым чувством долга и опытным руководителем. Все офицеры и мичманы были на своем месте. Старшим боцманом корабля был бывший боцман МДК-20, мичман Литвинец В.С, чему Антон был очень рад. Единственным слабым звеном в этом спаянном коллективе был помощник командира корабля младший лейтенант Карпенко Н.С. Он недавно закончил училище и еще не успел врасти в свои обязанности. Одновременно с обязанностями помощника командира он исполнял обязанности командира ракетно-артиллерийской боевой части корабля. Естественно, на войне в первую очередь нужны пушки и ракеты, а уж миски, ложки и бачки потом. Поэтому он все свои силы вкладывал в изучение оружия и его боевого использования, а документация по вещевому, посудокамбузному и продовольственному хозяйству оказалась прилично запущенной. Антон, обнаружив эти изъяны, доложил о них командиру, но в акт приема передачи включать их не стал. Имея огромный опыт управления и ведения отчетности по этим службам, он решил разобраться с этим уже в Порт-Саиде. Особую надежду он возлагал на нового баталера, матроса Черного Г.Е., недавно призванного с гражданского судна, где он тоже был баталером.
Ровно через двое суток СДК-102, приняв на борт 5 танков Т-55 и роту морской пехоты, взял курс на пролив Босфор. Период зимних штормов закончился. Отряд боевых кораблей в составе одного эскадренного миноносца и двух средних десантных кораблей безо всякой задержки строго по заранее рассчитанному времени двигался по заданному маршруту.
Командир СДК первое время старался пореже уходить с ходового мостика, но, убедившись, что новый старпом хороший навигатор, полностью стал ему доверять.
– Ну как, старпом, управлять СДК легче или труднее? – однажды обратился он к Антону.
– Небо и земля, – усмехнувшись, ответил он. – Вы же, по моему, тоже хлебнули службы на МДК?
Конечно, это не МДК. Наличие двух офицеров, допущенных к управлению кораблем, да еще и опытного штурмана лейтенанта Кондракова А.Н. в корне меняло нагрузку на каждого из них. Возможность меняться через каждые 4 часа, спокойно отдыхать, зная, что ситуация под контролем, это совсем не похоже на беспрерывную вахту на мостике МДК.