А человек не умирает:
Он просто дремлет не дыша.
Горит, горит и не сгорает
Его бессмертная душа.
( Эльдар Ахадов)
«Я побывал на дне глубоких ям, в кольцо Сатурна лазил к небесам. Разгрыз я сети всех тысячелетий, но узел смерти мне не по зубам». Это Омар Хайям написал.
Я же, как червь земной, а не поэт великий, пред ликом непостижимой вечности не могу так красиво выразить свое отношение к смерти. В моих устах рождается лишь мольба: «Боже, прости меня. Я всю жизнь старался познать Тебя. И это был мой путь к Тебе. Но я не смог постичь всю глубину и мудрость Твою. Прости и помилуй».
Мое поколение воспитывалось в атмосфере тотального атеизма. Нам говорили: «Бога нет, религия – опиум для народа». И мы покорно повторяли эти слова, даже не понимая всей глубины этого заблуждения. Мы не ходили в Божий храи. Наши дети впитывали ересь коммунизма и смотрели на мир, как хозяева жизни, на которых возложена миссия его переустройства. И лишь, когда судьба ставила нас на грань жизни и смерти, мы вспоминали о вечном, о Боге, о душе. В окопах не бывает атеистов. Страх смерти там правит бал. Он, страх смерти, сильнее любого чувства, самой смерти сильнее. Очень ярко это показала Лариса Шепитько в своем фильме «Восхождение». Посмотрите, не пожалеете.
Смерть всегда рядом с нами, она идет рука об руку с жизнью. И мы все знаем, что каждый из нас когда то обязан умереть. Эта обязанность дана нам по праву рождения и никто не собирается это право отменять. Поэтому я не хочу у этой самой смерти просить бессмертия. Я хочу жить столько, сколько мне отведено свыше и это чувство я тоже получил по праву рождения. Конечно, обычный человек не торопится в сырую и тесную могилу. Мы все хотим жить и как можно дольше. Но увы, далеко не всегда от нас это зависит. Значит нужно жить, не «заморачиваясь особо на факте обязательности смерти.
Помню, в детстве я очень боялся смерти. Я не понимал, как это так, еще совсем недавно этот человек ходил живой, а сегодня он белый и неподвижный лежит в гробу. Его провожают родные и близкие, кладут гроб на сани, закрывают крышкой и морозным днем везут на кладбище. А затем еще страшнее: гроб опускают в могилу и закапывают, оставив человека в одиночестве, несмотря на мороз и наступающую ночь. В моей головушке это не умещалось. Я не мог понять всей глубины и вместе с тем простоты происшедшего. Ночью, слушая гул телеграфного столба, стоящего около нашего дома и морозный треск бревен в срубе, я думал об этом и мне внезапно приходила в голову мысль, что когда то и я тоже умру. Ужас сковывал все мое тело, мне становилось невыразимо страшно. Я прятался с головой в одеяло, чтобы не видеть и не слышать ничего. Наконец, устав от переживаний, забывался в тревожном сне и в надежде, что меня смерть не тронет, я буду жить вечно.
Со временем, по мере взросления, мое отношение к смерти менялось, я постепенно привыкал к мысли о ней и смирялся с её неизбежностью. А сейчас, когда я разменял восьмой десяток, смерть для меня стала совсем другой. Мысли о смерти, конечно, посещают меня и теперь, и даже гораздо чаще, чем в детстве, но они уже не ужасают. Напротив, теперь я точно знаю, что умру и могу умереть совсем неожиданно, но это не мешает мне жить без страха, свободно размышлять о том, что такое смерть. Я прекрасно знаю, что эликсир бессмертия бывает только в сказках. Знаю также, что от неё невозможно спрятаться, как это пытался сделать китайский император Ши Хуан-ди, построивший дворец с 365 комнатами, в надежде, что она заблудится и не найдет его. Результат известен. С другой стороны есть мудрецы, которые утверждают, что смерть страшна только живущим, а после смерти человек уходит в бессмертие, вечную жизнь на небесах. Об этом нам говорят функционеры почти всех религий. Но и это мало утешает конкретного человека, потому что далеко не все верят этим догмам. Они живут в реальном мире, в ограниченном пространстве и времени. А это означает, что все мы слабы перед страхом и нуждаемся в поддержке. Религия, как раз и занимает эту нишу. Но на первом плане, все таки, позиция самого человека, потому что и религия не способна избавить нас от страха смерти. Жить без страха и постоянного ожидания смерти помогает не самокопание и упование на небесную жизнь, а наполненная смыслом и делами жизнь на этом свете. И тогда все встает на свои места. Не зря же говорят: «Если бы нам был дан выбор: умереть или жить вечно, никто бы не знал, на что решиться». Природа избавляет нас от необходимости выбирать, делая смерть неизбежной и с этим нужно смирится.
Неизбежность смерти, это аксиома и каждый человек сам выбирает, как воспринимать её. Некоторые говорят: «Жить одному можно, но умирать страшно». Одиночество в момент прощания с жизнью действительно очень сильно угнетает умирающего человека. Моя мама умирала в окружении внуков и невестки, но меня в тот момент рядом не было и она была очень огорчена этим фактом. Человек, который сказал фразу о смерти в одиночестве, видимо многое испытал в жизни. Он разделил свою жизнь на две части, отдав одной право на сносное существование, а другую отдал на откуп страху. И это, конечно, не самый лучший выбор потому, что: «Умный человек не боится смерти, так как знает, что смерть далека от человека, пока он жив, а когда человек умрет, он уже сам далек от смерти». Все происходит как и сказано в Писании: «В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят; ибо прах ты и в прах возвратишься…».
Видимо, в той же плоскости борьбы со страхом лежит и крылатое выражение: «На миру и смерть красна». Правда, не уточнятся для кого она красна: для умирающего или для зевак, остающихся жить. Ведь у покойника спросить об этом еще никому не удавалось и поэтому достоверно судить об этом мы не можем. Каждому страшна своя собственная смерть. А умирать одному или в окружении родственников и близких, этот уже другой вопрос. Человек всегда встречается со смертью один на один, в строгом одиночестве. Как говорил мой покойный тесть: «Каждый баранчик подвешивается за собственные ножки». При этом одиночество человека перед смертью проявляется прежде всего в том, что умирающему становится безразличным окружающий мир. Например, Эльдар Рязанов перед смертью написал:
Что мне теперь до участи народа,
куда пойдет и чем закончит век?
Как умирает праведно природа,
как худо умирает человек.
И это безразличие легко может превратится в страх и ужас, если смерть лишь слегка коснулась человека, но с собой не взяла и человек как бы подвешивается на грани: «не жизнь и не смерть». Подобное состояние мне довелось испытать на себе, после операции по удалению онкологического заболевания. Смерть пока еще не стоит у твоего изголовья, но ты все равно ощущаешь её присутствие. Ощущаешь всеми фибрами души, трепещешь от страха и лишь минуты сонного забвения приносят тебе временное облегчение, как знойным днем отдых в тени деревьев. Ты просыпаешься и сознание медленно возвращается к тебе, но ты еще не понимаешь, где ты и жив ли ты. Наконец, видишь, что лежишь в больничной палате. Твоя постель в полном беспорядке. И это результат кошмаров прошедшей ночи.
Благодаря Богу, врачам, поддержке близких и собственному оптимизму мне удалось получить отсрочку у смерти. Но на какой срок, неизвестно и теперь мне остается либо ждать и боятся, либо бороться со страхом. Я пытаюсь выбрать второе. Ведь ни кому не дано знать, когда придет его час. Тот же Омар Хайям очень метко подметил это обстоятельство:
Порою, некто гордо мечет взгляды: «Это — я!»
Украсит золотом свои наряды: «Это — я!»
Но лишь пойдут на лад его делишки,
Внезапно смерть выходит из засады: «Это — я!».
Но есть и другие суждения. Вот такое, например: «С точки зрения милосердия смерть хороша тем, что кладет конец старости. Смерть, упреждающая одряхление, более своевременна, чем смерть, завершающая его». Говорят, что индийцы ( а может индейцы, точно не знаю.) желают друг другу жить лишь до ста двадцати, ста тридцати лет, потому что считают, жизнь далее не нужна, она становится просто обузой. Но для нас, эта обуза далеко не всегда означает отказ от жизни. Достаточно посетить любой онкологический центр, чтобы увидеть, как люди стремятся продлить свою жизнь, даже если она причиняет им сильные страдания. Они еще не «созрели» для смерти, не смирились с библейской истиной о возврате в первозданное состояние праха, не могут свыкнутся с мыслью, что смерть необходима, что умирать легко. Легко, потому что лично я верю: природа сама за нас все сделает, оградит от страданий, если человек «достоин» этого, если он творил добро при жизни. Трудно умирать тем, кто по жизни нес в душе своей корысть, зло и ненависть. Таким людям не поможет показная набожность, им бесполезно разбивать свой лоб в молитвах о милости Божьей.
Для иллюстрации напомню известную притчу из жизни Парацельса. Однажды в хижину к мастеру пришел молодой человек с желанием стать его учеником. Но тут же поставил условие, чтобы Парацельс в доказательство своего умения показал ему чудо воскрешения. Мастер отказался. Претендент в досаде бросил живую розу в камин и ушел. Парацельс, закрыв за ним дверь, собрал пепел от сгоревшей розы и оживил её.
Наша жизнь, это путь к Богу. Он тернист, изобилует случайностями и соблазнами, преодоление которых и дает нам силу преодолеть страх смерти. Каждый человек может вспомнить случай и даже не один из своей жизни, когда он был на «волосок» от смерти. И каждый раз оставался жить благодаря счастливому стечению обстоятельств. Что это, простое везение или воля провидения? Ответ прост и одновременно очень сложен. Кто то решает, что просто повезло, а кто то верит в провидение. А кто прав? Ответ на это дает нам собственная смерть. Человек, считающий себя везунчиком, воспринимает её, как досадное недоразумение, а верящий в провидение, как естественный ход событий.
Мораль проста, как жизнь и смерть. Нужно верить в высшие силы, в начертанную ими для каждого из нас судьбу и смерть.