Когда молчат дипломаты. глава 10. военный советник

Петр Чванов
 Глава 10. ВОЕННЫЙ СОВЕТНИК

      Поблагодарив командира плавмастерской за быстрый и качественный ремонт, Антон попросил его связаться с местными портовыми властями и попросить разрешение на переход к военному причалу. Получив добро, он перешел на указанное ему место. На причале его ожидали три матроса в форме ВМС АРЕ. Чуть дальше от них стояла группа морских офицеров. Среди них выделялся высокий стройный офицер с орлами на погонах. У остальных офицеров на погонах красовалось по две-три звездочки, расположенных вдоль погонов по центру.
      Баковая и ютовая швартовые группы МДК, одетые в парадную форму, в оранжевых надувных жилетах выстроились по правому борту. Ярко светило солнце. Дул легкий отжимной ветерок. Казалось, природа решила извиниться перед командой МДК, блестяще выдержавшей такое жестокое испытание, и создала идеальные условия для первой швартовки к причалу в иностранном порту. Корабль тихо скользил на одной машине, нацелившись правой скулой на кнехт, на который предстояло завести носовой швартов.
      – Подать бросательный, – тихо скомандовал Антон, когда до причала оставалось метров 10. Легость со свистом устремилась на приближающийся причал и упала почти у самых ног арабского матроса. Тот проворно схватил бросательный конец и быстро начал его выбирать.
      – Стоп правая! – приказал командир вахтенному механику и тут же добавил уже для баковой группы: – Подать носовой!
      – Левая самый малый назад! Подать кормовой! – продолжал он. Как только инерция корабля была погашена, Антон приказал застопорить двигатели, обтянуть концы и подать трап с правого борта. Через несколько минут, когда оружие и технические средства корабля были приведены в исходное состояние, мичман Корнеев построил команду на правом борту.
      Группа офицеров, стоявшая на берегу, увидев, что команда уже построена, не дожидаясь приглашения, двинулась на корабль. Впереди всех широко шагал высокий офицер с орлами на погонах. Антон, стоя у трапа, прокручивал в голове те немногие фразы на английском языке, которые он собирался применить в разговоре с арабами. Он знал, что все арабские офицеры знают английский язык и тщательно готовился к этой встрече.
      – Смирно! – громовым голосом рявкнул командир МДК, как только высокий арабский офицер ступил ногой на трап, и приложил руку к головному убору.
      – Не надо, не надо, – протестующе замахал руками араб, очень правильно и по-русски, произнеся эти фразы, приятно улыбаясь и протягивая обе руки.
      – Меня зовут Чариф, а это мои офицеры – мистер Нобиль, мистер Али и мистер Фарук – представил он своих спутников.
      – Антон Родионов, – представился командир МДК, пожимая протянутые ему руки. Последним представился смуглый, стройный, сухощавый офицер, лицо которого выражало саму доброту и обаяние.
      – Фарук, – представился он, доставая из кармана куртки пачку сигарет «Кэмэл». Не успел Антон и глазом моргнуть, как тот ловко выстрелил одну сигарету из пачки и предложил её. Вслед за первой сигаретой одна за другой последовали еще 4, и вскоре все непринужденно беседовали, дымя одними из лучших арабских сигарет.Услышав фамилию Фарук, Антон невольно спросил:
      – Вы, случайно не из королевской фамилии?
      Фарук вопросительно взглянул на Чарифа.
      – Ля, – немедленно отреагировал Чариф, и тут же перевел на русский, живописно жестикулируя пальцами. – Нет, мистер Фарук просто однофамилец короля.
      В это время на причале появилось еще 2 офицера. Один из них был в форме капитана 1 ранга ВМФ СССР, а второй в арабской форме с орлами и большими звездами на погонах. К удивлению командира МДК, ни один из арабских офицеров никак не прореагировал на появление на пирсе больших чинов и не попытался не только выкинуть сигарету, но и глазом не повел.
      – Это наш командир бригады десантных кораблей мистер Абдурауф Буссатий и Ваш капитан 1 ранга мистер Литовченко, любезно сообщил Чариф. Антон шагнул к трапу, готовясь подать команду и встретить, как положено высоких гостей. Литовченко, идущий чуть сзади комбрига, протестующе замахал руками.
      Арабский комбриг поздоровался за руку с Антоном. Потом расплылся в улыбке и начал поочередно здороваться со своими офицерами, пожимая им руки, обнимая и похлопывая по спине. Младшие офицеры вели себя так же раскованно и дружелюбно.
      – Вот это да, – подумал про себя Антон. – Вот тебе и «господа», не то, что наши «товарищи», с подобострастными «так точно, никак нет и разрешите обратиться» даже в бане. Ему тут же вспомнился случай из его сухопутной жизни.
      Однажды в часть, где служил Антон, прибыл молодой полковник Зубаткин, назначенный командиром нового полка, который должен был разворачиваться на базе их кадрированного дивизиона. Полковник был не только очень молод, но и обладал простецкими манерами. Дело было в субботу. Только что вошли в обиход сокращенные рабочие дни. В этот день молодые офицеры обычно дружно шли в городскую баню, чтобы к ужину успеть хорошо попариться, помыться и успеть захватить столики в ресторане, пока не хлынули туда местные жители. В офицерской гостинице не было ни душа, ни ванн, и в субботу вечером столовая не работала. Когда полковник устроился в офицерской гостинице и узнал, что почти все офицеры ушли в баню, последовал за ними. Банный ритуал был в самом разгаре. В раздевалке никого не было. Полковник спокойно разделся и пошел в моечный зал. Молодые офицеры, только что вышедшие из парной, блаженствовали на топчанах.
      – А ты кто такой? – увидев входящего новичка, обратился к нему, молодой, но довольно раскованный лейтенант Щукин.
      – Да такой же, как и ты, офицер, – в тон ему ответил Зубаткин и в свою очередь спросил: – А как нынче парок?
      – Ништяк, – отвечает ему Валера, – а чё же ты без веника? Ладно, пошли, я тебя своим отхлещу, только чур не пищать. Потом ты меня уделаешь, если не скиснешь.
      – Годится, – весело согласился Зубаткин. Они посетили парную. Распаренные, довольные и успевшие уже узнать кого как зовут, выползли они в зал для отдыха и блаженно растянулись на топчанах.
      – Вот это жизнь. После такого парку лежал бы и лежал на этом топчане, а если бы еще по кружечке пива… – протянул Валера.
      – Да какое там пиво, хотя бы сигарету хорошую достать, а ты пиво, ты бы еще Хванчкары возжелал в этой глухомани, – заметил лежащий на соседнем топчане Валера Оганезов.
      – Слушай, Вася, – обратился лейтенант Щукин к полковнику, – а у тебя, случайно, сигаретки не найдется?
      – Извини, брат, я курю «Герцеговину Флор».
      – Посмотрите на этого фраера, он курит любимые папиросы Сталина, может и нас угостишь? – язвительно обратился к нему Костя Меркулов.
– Да пожалуйста. Валера, сходи, возьми у меня в кармане. Мой шкафчик № 11.
      Валера нехотя поднялся и поплелся в раздевалку. Прошла минута, вторая, а Валера почему-то не возвращался.
      – Его только за смертью посылать, – не выдержал Валера Оганезов. – Пойду подгоню.
      Прошло еще пару минут, но результат был тот же – второй Валера не вернулся тоже.
      – Слушай, Вася, может, у тебя там и хванчкара в кармане, что и наш горячий грузин не возвращается, – начал ворчать уже Костя. Он, кряхтя, поднялся с топчана и побрел в раздевалку.
      Антон не очень-то приветствовал любителей покурить в бане, зато попариться любил. Не дожидаясь курильщиков, он решил еще раз посетить парную. Выйдя из парилки, он не обнаружил не только своих друзей, но и новичка.
      В ресторан ему пришлось идти одному. Его друзья уже успели изрядно приложиться к рюмкам. Когда он подсел за их столик, они весело поведали ему, что простачок Вася оказался летчиком ВВС в звании полковника. Поэтому они сочли за лучшее тихонько смыться из бани.
      После беглого знакомства с кораблем, который очень понравился и арабам и нашему военному советнику, Антон
пригласил всех в кают-компанию. Ещё в Одессе Антон закупил всякие деликатесы для этой встречи. Здесь были и хороший коньяк и всевозможные балыки и красная и черная икра. Пока накрывался стол, на МДК прибыл переводчик старшего советника Бегония. Представительский обед прошел весело и непринужденно. Почти одновременно можно было услышать и русскую, и арабскую, и английскую речь. Бегония в основном обслуживал Литовченко, который не знал ни английского, ни арабского, а разговор Антона с арабами поддерживал мистер Чариф, который знал и английский и арабский и довольно прилично русский. Оказывается он учился на курсах командиров десантных кораблей при бакинском ВВМУ.
      – Мистер Антон, – обратился Чариф к командиру МДК, когда обед закончился, – я думаю, акт приема – передачи корабля мы будем подписывать через неделю. А пока вы должны немножко отдыхать, хорошо кушать и гулять по Александрии. У нас очень красивый город.
      – Слушай, Чариф, ты мне офицера не расхолаживай. У него всего пять дней на передачу корабля. Отдохнут, когда будут ждать свой пароход, чтобы вернуться в Одессу, – нахмурясь высказался Литовченко.
      – Я Вас не очень понимал, мистер Литовченко. Я бы после такого похода месяц не ходил на службу. Они должны хорошо отдыхать и хорошо кушать.
      – Ладно, разберемся, – недовольно сказал Литовченко.
      – Кстати, завтра в 10:00 Вас ждет на инструктаж Генеральный консул в городе Александрия Шумилов, – обратился он к командиру МДК. – Сам доберешься? У меня сейчас нет ни одного переводчика.
      – Нет – так нет. Доберусь, конечно, – не очень охотно согласился тот. – Только я прошу Вас все-таки дать команде денек отдохнуть.
      Так и решили. На другое утро, предварительно выяснив у Чарифа, как найти советское консульство, он сел на скоростной трамвай. Как только трамвай, присев на рессорах, рванул с места, страшная боль сжала виски и затылок Антона. Он чуть не потерял сознания. Только теперь он понял, что многосуточная качка и для него прошла не бесследно.
      Олег Шумилов оказался очень внимательным и тактичным человеком. Он подробно расспросил командира МДК о переходе, о здоровье личного состава, посочувствовал команде, на долю которой выпало такое испытание, и только после этого приступил к инструктажу, как вести себя в этой стране и как и с кем можно общаться, чтобы не навредить ни имиджу нашей страны, ни своей карьере.
      – Вопросы у Вас есть? – заканчивая встречу, спросил он.
      – Конечно, есть, – ответил Антон. – При выходе из порта Одесса экипаж МДК получил продовольствие на пятнадцать суток, а по не зависящим от нас обстоятельствам переход у нас занял 26 суток. В соответствии с действующими документами я должен выдать личному составу компенсацию деньгами. Прошу оказать мне в этом содействие.
      – Компенсацию деньгами я Вам выдать прикажу, но, к сожалению, Вы их раздать матросам и старшинам не сможете. Вы сможете только купить на них продукты и только в рамках существующей нормы снабжения. А мичманам можете заплатить наличными.
      Антон поблагодарил Генерального консула и, попрощавшись с ним и получив компенсацию в местной валюте, решил идти на корабль пешком. Центр города Александрия чем-то напоминает Одессу. Он, как и Одесса, тянется вокруг залива с севера на юг. Только в отличие от Южной Пальмиры вся набережная Александрии открыта, и
вдоль неё идут кафе, бары, кемпинги, рестораны и найтклубы, которые расположены так, чтобы не закрывать море и пляжи. Вдоль набережной бежит широкая автострада, по которой разрешено ездить только легковым автомобилям. Через каждые 500 м вдоль автострады стоят красивые столбики с телефонами-автоматами на них. И небольшие домики, и столбики, и телефоны выглядят так, как будто их только что приготовили к смотру. Нигде ни на одном телефоне-автомате он не нашел ни одной надписи и ни одной разбитой трубки. Больше часа Антон бодро шагал вдоль набережной. Вот уже вдали замаячили башни королевского дворца Рас-эт-Тин. Идти к королевскому дворцу предстояло по довольно длинной дуге набережной. Антон взглянул на часы. Время приближалось к обеду. Чтобы сэкономить время, он решил пойти напрямик к штабу бригады десантных кораблей, имея в качестве ориентира бывший королевский дворец. А вот и мечеть, которую Антон заметил, когда шел на трамвай. Узенькая, неприглядная улочка вела в направлении знакомого ориентира.
      Вдруг улочка закончилась, и он оказался на каком-то пустыре, на котором громоздилось множество сараюшек, похожих на собачьи будки. Их стены были построены из битого кирпича, фанеры и листов ржавой жести. Крыши этих сооружений тоже были из фанеры и жести. Антон остановился, чуть-чуть подумал и решил идти вперед в направлении жилого массива, за которым виднелась знакомая мечеть. Не успел он пройти и ста метров, как оказался в окружении десятка детей пяти-шестилетнего возраста.
      – Мистер, вахид пиастра. Мистер, вахид пиастра, – наперебой кричали они.
      Он уже знал, что пиастры это мелкие египетские монеты. Пригоршня таких монет, полученных им в консульстве, оттягивали карманы его тужурки. Он достал
монеты и начал раздавать их детям. Не успел он выдать хотя бы по одной монетке каждому, как изо всех щелей начали вылезать грязные, оборванные дети, которые были гораздо старше тех, кто встретил его на входе. Их глаза алчно сверкали. Как чайки на выброшенные за борт пищевые отходы, они с криком набросились на человека, раздающего милость, чуть не сбив его с ног. Они хватали его за полы тужурки, за рукава, за брюки и все дружно вопили:
      – Пиастры, пиастры, пиастры.
      Раздав всю имеющуюся у него мелочь, Антон пытался оторваться от них, но они цеплялись за него, продолжая вопить.
      – Ноу, ноу, ай хэв но мани! – кричал Антон, показывая им пустые карманы тужурки.
      Кто-то из толпы, наконец-то, понял смысл этой фразы на английском, что-то гортанно крикнул, и дети оставили его в покое. Лишь один худой, и замученный пацан еще долго брел за Антоном и канючил свой пиастр. Через полчаса Антон прибыл на корабль. На причале его встретил мичман Корнеев.
      – Антон Петрович, где вы пропали? Вас давно ждет капитан 1 ранга Литовченко. Я дал ему ключ от Вашей каюты. Он звонил в консульство. Там сказали, что Вы уже давно уехали.
      – На той машине, что Литовченко обещал прислать за мной? – пошутил Антон.
      – Товарищ командир, по-моему, он пришел не спроста. Чем-то он сильно озабочен.
      – Николай Владимирович, я получил валюту за продовольствие, которое мы не съели из-за урагана. Возьмите двух матросов, сходите на рынок и купите как можно больше фруктов и овощей, в разумных пределах. Остальное у нас есть. Вы и Кудинович получите валюту по ведомости.
      Увидев входящего в каюту Антона, Литовченко искренне обрадовался
      – Наконец-то, – облегченно вздохнул он. – Я уже не знал, что и думать.
      – Да я решил немножко пройтись по городу пешочком, а то уже как-то по земной тверди и ходить-то разучился.
      – Ничего, скоро приучишься. Еще скучать по морю будешь
      – Вы что меня опять в пехоту хотите перевести? – пошутил Антон.
      – В пехоту не в пехоту, а по морям, наверное, Вам не скоро придется бродить. Короче, Вам предлагают поработать в качестве военного советника. Военный советник командира бригады десантных кораблей заболел и убыл в Союз, а Вас, как мне сообщили, готовили во Вьетнам и все документы на Вас уже готовы.
      – Так я не понял, Вы мне предлагаете стать советником командира бригады или поработать в качестве…
      – Вы правильно меня поняли. Назначить Вас советником не в моей компетенции, а предложить поработать в качестве советника я могу.
      Официально Вы будете назначены командиром группы инструкторов по обучению командиров десантных кораблей. Подумайте. Завтра Вы должны дать свой ответ.
      – Мне выбирать не из чего. Инструктором во Вьетнам или инструктором в Египет… Хрен не слаще редьки. Тут хоть пластическую операцию на глазах делать не надо, – пошутил он.
      – Тогда передавайте корабль и подберите себе группу инструкторов из Вашего экипажа. Завтра представите список.
      Следующий день начался как обычно. Команда МДК, отдохнувшая и посвежевшая, сразу же после церемонии подъема флага занялась утренней приборкой и подготовкой оружия, имущества и технических средств к передаче новой команде. Вскоре на причале появился один из офицеров, встречавших МДК. Это был старший лейтенант или мулязим авваль Али. Вслед за ним шли два старшины. Мулязим авваль Али поднялся на корабль и, поздоровавшись с Антоном, сообщил:
      – Ай шел би э кэптейн ов зыс шип.1 3
      Антон пригласил его в свою каюту и, угостив чаем, достал пачку документов на английском языке, в том числе ведомость снабжения и перечень документов, описания оружия и технических средств и инструкции по их эксплуатации. Мистер Али бегло просмотрел описание оружия и технических средств. Когда в его руки попали описания гиромагнитного компаса, лага и радиопеленгатора, он впился в них глазами и, казалось, на время забыл, что он не один. Наконец, тщательно пролистав их, он заявил:
      – Вэри гуд гирз. Ай эм э навигейтор*, – с гордостью добавил он.
      Через несколько минут вахтенный у трапа дал три длинных звонка. Это прибыл мистер Чариф. Поздоровавшись по-дружески с Антоном и с Али, он извинился, что не дал командиру МДК отдохнуть после трудного похода, и тут же заявил:
      – Мистер Антон, мистер Али будет принимать Ваш корабль, а мы с Вами будем подписать акт приема корабля.
      – Мы подпишем, – поправил его Антон.
      – Шюкран*, – улыбаясь, сказал Чариф. – Давайте, мистер Антон, я буду учить Вас арабскому языку, а Вы помогайте мне вспоминать русский.
      Акт приема-передачи корабля через два дня был подписан. Команда МДК переехала жить в гостиницу «Гайд-парк», расположенную в центре города. Три дня вся команда отъедалась и отсыпалась, пока не прибыл из СССР теплоход «Армения», на котором она благополучно вернулась в Одессу. А мичманы Корнеев Н.В.и Кудинович М.Н. и два матроса, Сосновский Владимир и Цыганков Виктор, вошли в состав инструкторской группы, командиром которой был назначен Антон. Ему был предоставлен отдельный номер в гостинице «Гайд-Парк», а мичманам и матросам дали по номеру на двоих. На следующий день в номер Антона прибыл старший морской советник по надводным кораблям капитан 1 ранга Литовченко. Он ознакомил его со структурой корпуса советников в Александрии и предложил ему составить план подготовки офицеров и старшин бригады десантных кораблей.
      – В Вашем распоряжении шесть месяцев. За первые три – Вы должны ознакомить арабов с устройством нового корабля, его штурманским вооружением, швартовым и якорным устройствами. В следующие три месяца Вы должны научить своих подопечных управлять кораблем и его техническими средствами в различных погодных условиях.
      Целый вечер и следующий день неофициальный советник разрабатывал планы подготовки офицеров, старшин и рядового состава по устройству корабля, его оружия и технических средств и способов управления ими. Он привлек к этой работе и мичмана Корнеева, и мичмана Кудиновича. Они перекопали всю имеющуюся литературу, которую им разрешил взять с корабля мистер Али. Мичман Кудинович с большой неохотой согласился провести несколько занятий по электромеханической части:
      – Мое дело обслуживать механизмы, а не лекции читать, – заявил он.
      – Вот практические занятия – пожалуйста, и то, если дадут переводчика.
      Когда предварительные расчеты были закончены, Антон встретился с капитаном 1 ранга Литовченко. Тот бегло просмотрел планы и расчасовку занятий.
      – Я, в принципе, согласен с Вашими предложениями. Теперь Вы можете идти к Чарифу и окончательно с ним согласовать тематику и сроки. Потом перепишете начисто в трех экземплярах и предоставите их сначала мне, а потом мистеру Буссатий.
      На следующее утро группа инструкторов в половине девятого стояла у входа в гостиницу «Гайд-парк». Накануне мистер Чариф предупредил их, что автобус прибудет за ними без 25 минут девять. Ровно в 08:30 к зданию гостиницы подкатил микроавтобус «Мерседес-Бенц». В нем уже сидело три арабских офицера. По дороге в порт в автобус вошли еще пятеро младших офицеров. Почти все они уже были знакомы с группой инструкторов. Они дружелюбно здоровались и тут же начинали расспрашивать, как гостям нравится Александрия. Попутно они рассказывали о достопримечательностях города. Сами они оживленно интересовались жизнью в СССР, их бытом и обычаями. Ровно через 20 минут автобус остановился недалеко от замка Рас-эт-Тин, бывшего дворца короля Фарука, а ныне здания штаба арабских ВМС. До ворот базы десантных кораблей было рукой подать.
      По прибытии на базу Антон отправился в штаб бригады, а группа инструкторов под руководством мичмана Корнеева пошла на свой корабль. Не успел Антон переступить порог кабинета мистера Чарифа, как зазвучал сигнал боевой тревоги.
      – Мистер Антон, пойдемте на командный пункт. Начался налет израильской авиации.
      – Талята-талята, талята-арба, арба-арба, – услышал Антон, когда они с Чарифом вошли на командный пункт. Это передавались координаты самолетов-штурмовиков, летящих бомбить город, которые планшетист наносил на планшет ПВО. Правда ни одна бомба на город не упала. Были слышны только хлопки зенитных снарядов, рвущихся в воздухе, да щелканье осколков этих снарядов, которые как дождь стучали по асфальту и по крышам. Из окон штаба было видно, как орудия двух тральщиков, стоявших рядом с малыми десантными кораблями, сопровождают своими пушками летящие вдалеке самолеты.
      – Мистер Чариф, а почему Вы не объявляете боевую тревогу на кораблях? – спросил Антон Чарифа.
      – А зачем? – удивился тот. – Ведь на МДК нет зенитной артиллерии.
      – Насколько мне известно, во время налетов резко активизируется деятельность диверсантов. Надо усилить охрану кораблей и акватории, – осторожно сказал Антон
      – Куллю тамам* – перешел Чариф на арабский язык. – У нас хорошо организованная охрана порта.
      После окончания налета авиации Чариф внимательно просмотрел планы «советника»:
      – Куллю тамам, – заключил он. – Только не надо учить мусаед7.2 Они должны изучать сами. Вам надо учить только офицеров – навигаторов и механиков. Пожалуйста, переделайте ваши планы.
      – Теперь хорошо, – одобрил он планы обучения штурманов и механиков, когда Антон принес ему исправленный вариант. – Можно идти к мистер Буссатий.
      Согласовав планы занятий с командиром бригады и своим старшим советником, Антон начал тщательно готовиться к занятиям. Готовиться было легко. Вся необходимая литература на английском языке на МДК
      
была. Память была прекрасная. Главная трудность заключалась в слабом знании английской грамматики. Антон попросил Литовченко закрепить за ним обещанную ему группу из трех переводчиков, так необходимых для обеспечения работы группы инструкторов.
      – Извини, дорогой. Идет война. Переводчики на вес золота. Первую лекцию придется провести самому, а там должны прибыть выпускники военного института иностранных языков. Тогда я Вам дам не трех, а четырех переводчиков. Один из них будет Вашим личным переводчиком. А пока я Вам буду иногда присылать своего переводчика.
      Первая лекция прошла блестяще. Правда, в огромном зале, имевшемся в штабе бригады, сидело всего 5 командиров МДК и ни одного помощника или механика. Мистер Чариф представил Антону старшего группы офицеров, мистера Нобиля, и тут же куда-то исчез. В самый разгар лекции в зале появился переводчик старшего советника, Бегония. Он просидел минут 20, помог лектору ответить на вопросы слушателей и тихо удалился. Больше на лекциях и занятиях в группе инструкторов ни одного переводчика не было до конца срока контракта. Бегония доложил своему шефу, что лектор прекрасно знает английский и переводчик ему ни к чему.
      – Ну, ты и хитрец, – сделал свои выводы Литовченко, когда они в тот же день встретились за обедом в гостинице. – Оказывается, ты прекрасно знаешь английский. Зачем же тебе переводчик?
      Напрасно Антон пытался доказать ему, что эта лекция не показатель. Он готовился к ней две недели. На следующие занятия у него такой возможности не будет. Все тщетно. Еще больший сюрприз ждал его, когда он встретился с Чарифом и попытался выяснить, почему на занятиях офицеров присутствовали только командиры кораблей
      – Мистер Антон, мы служим в арабских ВМС, а не в советских. У нас командиры кораблей не могут сидеть в одном классе с помощниками, и тем более с механиками. Вы будете заниматься с механиками отдельно и с помощниками тоже.
      – Как? – поразился Антон. – Ведь планом предусмотрена только одна группа офицеров. Где же взять время, чтобы учить три группы?
      – Малешь, Мы будем искать Вам время, – как всегда, улыбаясь, заметил он. И время было найдено. Командиры кораблей посетили всего несколько занятий, после чего стали по очереди приходить, то помощники, то механики.
      Насколько велика пропасть между различными категориями офицеров, Антону приходилось потом убеждаться не раз. Все командиры кораблей заканчивали военные училища в разных странах. Один учился в Париже, другой в Западной Германии, третий в Нью-Йорке, а остальные – в Англии. Каждый день, обойдя корабль, и, дав указания своим помощникам, они собирались в штабе бригады либо на одном из кораблей, пили чай, кофе и другие напитки и вели бесконечные дискуссии о смысле жизни, о происхождении земли и всем сущем на ней. Очень редко разговоры касались службы и кораблей. Если Антон не был на занятиях, то его непременно приглашали на эти дискуссии. При нем довольно часто речь шла о помощи СССР Вооруженным силам ОАР и о качестве советской военной техники. Отдав должное надежности советских кораблей, танков и самолетов, некоторые из них тут же начинали хаять их электронное оборудование и системы управления.
      – Мистер Антон, – как правило, первым начинал Нобиль, – как Вы считаете, нужен ли репитер гирокомпаса в каюте командира?
      – Чтобы да, так нет, – дипломатично отвечал Антон. – В походе место командира на ходовом мостике, а там репитеров больше чем достаточно.
      – А вот на американских кораблях и в каюте командира, и в каюте помощника репитеры стоят.
      – А могу ли я поставить репитер гирокомпаса у себя в каюте? – продолжал гнуть свою линию араб.
      – Конечно можете, если у Вас есть хороший специалист-электрик. Дело в том, что заводская схема предусматривает только два репитера. Установка третьего может разбалансировать схему.
      На следующий день «посиделки» начинаются с очередной проблемы:
      – Мистер Антон, я поставил репитер гирокомпаса у себя в каюте, а гирокомпас вообще не работает, – заявляет командир нового корабля.
      – Мистер Али, я же Вас предупреждал, что этим должен заниматься только хороший специалист, – хватается за голову Антон.
      – Я навигатор, и имею право ставить у себя на корабле такие приборы, которые хочу.
      – Вы разбалансировали схему, и отказ в работе гирокомпаса – следствие Вашего вмешательства.
      – Этого не может быть! – категорически заявляет Али.
      Антона начинает трясти:
      – Господа офицеры, приглашаю вас всех в гиропост. Сейчас я Вам докажу, что относиться к навигационным приборам без уважения нельзя.
      – Джайро-пост – место работы мусаэд (мичман) – он сейчас там, – загадочно улыбаясь, заявляет Нобиль. Ничего не поняв, Антон спускается в гиропост, отключает самовольно установленный третий репитер и спокойно запускает гирокомпас. Все идет прекрасно. Он возвращается к офицерам и сообщает им, что гирокомпас работает.
      Проходит еще неделя. В этот день вся группа инструкторов получила выходной и занималась своими делами в гостинице. Антон, как обычно, поехал в порт, чтобы провести очередное занятие. Занятие в тот день проводилось на борту нового МДК. У трапа его встретил командир МДК, мистер Али. Он небрежно поздоровался с Антоном и тут же заявил:
      – Зря мы покупаем Ваши корабли. Они очень ненадежны. Со вчерашнего вечера вся команда сидит без воды.
      Антон вспыхнул:
      – Я не думаю, что здесь виновата наша техника. Я уже не первый год служу на МДК и не помню случая, чтобы наши гидрофоры отказывали. Скорее всего, виноваты ваши специалисты, которые не хотят прислушиваться к своим наставникам и не хотят учиться.
      – У нас очень хорошие специалисты. Вызывайте мистер Михаил, пусть он ремонтирует ваши гидрофоры, – недовольно оттопырив губы, продолжал Али.
      – Мистер Михаил сегодня в отпуске, давайте спустимся в машинное отделение и посмотрим что там случилось, – спокойно предложил Антон.
      – Мне в машине делать нечего, я командир корабля. Берите моего механика и спускайтесь в машину сами, – все так же враждебно и спесиво продолжал тот. Только теперь до Антона дошло, что командир решил подчеркнуть, кто здесь кто.
      – А я советник командира бригады, а не супервайзер. Моя задача обучить Вас, а не лазить по машине. Давайте заявку гарантийной группе и сидите без воды! – резко сказал он и пошел прямо в кают-кампанию, где его должны были ждать слушатели. Через минуту в кают-кампанию постучался матрос.
      – Эфенди, – обратился он к Антону. – Кэптейн лязим Ю, – путая арабские и английские слова быстро заговорил он.
      – Мистер Антон, командир МДК приглашает Вас в свою каюту, – перевел один из присутствующих офицеров. Антон для порядка закончил записывать в журнал тему занятия и зашел в каюту Али. Мистер Али был само гостеприимство. Он представил Антону недавно прибывшего флагманского механика, предложил им на выбор кофе или кока-колу.
      – Мистер Антон, чиф меканик просит Вас показать ему, что случилось с водой.
      – Я с удовольствием это сделаю, если и Вы пойдете с нами.
      Али засопел, но все-таки начал надевать комбинезон. Когда они спустились в машинное отделение, Антон приказал старшине команды трюмных запустить гидронасос. Тот подошел к пульту и нажал кнопку. Насос заработал, и тут же раздалось сопенье, хрюканье и свист, но стрелка манометра, дергаясь, оставалась на нулевой отметке. Антон подошел поближе и тут же обнаружил, что трехходовой клапан сообщен с атмосферой, вместо того, чтобы стоять в положении «Автомат».
      – Мистер Али, взгляните сюда! – обратился он к командиру. – Кто виноват, ваш специалист или техника?
      С этими словами он поставил клапан в нужное положение. Дикие звуки прекратились и стрелка манометра показала необходимое давление в магистрали. Ничего не ответив, мистер Али быстро поднялся наверх. Команда получила долгожданную воду, а незадачливый трюмный оказался в калабуше.
      Калабуш на арабском языке означает тюрьму, а точнее гауптвахту. Он стоит прямо на причале. Он представляет собой контейнер, в котором нет ни окон, ни нар.
Арестованные пребывают там постоянно в вертикальном положении или спят сидя. Кормят их черствыми лепешками, которые привозят насыпью на грязной повозке, один раз в день. Тогда же им дают и по кружке сырой воды.
      Три месяца, отведенные на теоретическую подготовку арабских моряков пролетели как один день. Почти все инструкторы за это время научились понемногу говорить на арабском языке. Огромную помощь им оказал один из гарантийщиков, Анатолий Кульбит. Простой рабочий парень, сантехник, не знающий ни одного иностранного языка, он проявил недюжинные способности в изучении арабского языка и легко общался с любой категорией арабских граждан. Начальство высоко оценило его способности и когда группа инструкторов приступила к работе, он уже работал в качестве бригадира сантехников-гарантийщиков третий срок. Его комната в «Гайд-Парке» оказалась рядом с комнатой мичмана Корнеева. Они быстро сдружились и только в крайних случаях обращались к помощи командира группы инструкторов.
      Антон, который до этого знал хорошо немецкий и неплохо английский, научился свободно говорить на английском и, общаясь почти каждый день с мистером Чарифом, довольно часто пользовался и арабским языком. Это его не раз выручало в повседневной жизни. Дело в том, что ни один из инструкторов не был заранее предупрежден о его миссии. Ни один из них не имел никаких документов, удостоверяющих личность. Если кто-то из его подчиненных попадал в полицию, то Антон сначала говорил с начальником отделения полиции по телефону, а потом уже приезжал на место происшествия и общался лично на английском, арабском или немецком в зависимости от того на каком языке желал общаться полицейский. При этом у него никто ни разу не попросил предъявить документы, даже ночью. Знание языков и личное обаяние были его единственным удостоверением личности. На первых порах Родионов тоже пытался обратиться к помощи Кульбита, и был крайне удивлен его негативной реакцией. Лишь много позже он сумел понять, в чем дело.
      А дело было в том, что Толя, или мистер Хамасташерит, как звали его иногда арабы, на самом деле арабский знал не очень. Зато у него была очень развита интуиция и природная смекалка. Когда он впервые прибыл в ОАР, с переводчиками было так же плохо, как и теперь. В Севастополе гарантийщикам выдали русско-арабские разговорники, пользоваться которыми было практически невозможно. Толя, помучавшись с этим горе-разговорником пару дней, решил выудить из него самые необходимые слова, выучить их и пустить в оборот. Так появился персональный словарь Кульбита в который вошли слова:
      
      Лязим – надо; Миш лязим – не надо;
      Мумкэн – можно; Миш мумкэн – нельзя;
      Кеда – так; Миш кеда – не так;
       Бокра – завтра; Бадэ бокра – после завтра;
       Нагарда – сейчас; Баден – потом;
      Ана –Я; Инта –Ты.
      
      Вызубрив эти слова и пользуясь своей великолепной интуицией, он заслужил среди местных рабочих, матросов и старшин непререкаемый авторитет. Он три года бессменно руководил бригадой трюмных. Свободно перемещался по городу днем и ночью. Постепенно наращивал свой лексикон, но когда нужно было решать какой-либо принципиальный вопрос, он приходил к Антону и просил его помочь. Антон никогда не отказывал ему, а тот в свою очередь бескорыстно и безотказно помогал Мичману Кудиновичу М.Н. и матросам Сосновскому и Цыганкову.
      Однажды ночью в номер Антона позвонил дежурный по бригаде:
      – Мистер Антон, – сообщил он, – возле королевского дворца задержан русский капитан, мистер Константин. Он не имеет документов, и его отправляют в калабуш. Он утверждает, что Вы его знаете.
      Антон знал, что на днях должен был прийти из Одессы корабль, имя командира которого действительно было Константин Летягин. Он связался с полицейским участком и пообещал приехать за ним. Он доехал автобусом почти до дворца. Разыскивая полицейский участок, он внезапно оказался лицом к лицу с часовым какого-то сторожевого поста. Приставив к горлу Антона штык карабина, тот закричал страшным голосом, и перевел затвор на стрельбу.
      – Ана руси, мулязим авваль*, – спокойно сказал Антон, ощущая предательский холодок, ползущий за грудину и отводя в сторону карабин. – Ана садык, – через силу улыбаясь, добавил он.
      Лицо часового расплылось в улыбке:
      – Руси, садык, – несколько раз повторил он. – Ялла.
      В полицейском участке его приняли с улыбкой. Офицер, упрятавший Константина за решетку, угостил Антона сигаретой и стал жаловаться, что мистер Константин очень злой и не знает ни «ингилизи», ни «арабик». Антон забрал Константина из полицейского участка и
настоятельно рекомендовал ему вести себя прилично, чтобы снова не угодить за решетку. Тогда им уже точно придется отсидеть до утра, а то и пристрелить могут. Последний аргумент явно подействовал. Они благополучно добрались до гостиницы, и только утром Антон лично доставил его на корабль.
      Закончились зимние шторма. Война тоже почти закончилась. Израильтяне бомбили город очень редко. В основном один раз в несколько дней они бомбили окраины, где дислоцировались сухопутные части. По субботам и воскресеньям они не бомбили вообще. Учитывая это, Антон предложил командованию бригады начать тренировки команд МДК по высадке десанта по субботам и воскресеньям. Место предполагаемой высадки, бухта Абукир, не имела надежной ПВО. Было естественно использовать эти дни, чтобы не стать легкой добычей израильской авиации. Но арабские офицеры не привыкли работать по выходным. С большим трудом Литовченко и его помощник, командир инструкторской группы, сумели уговорить командира бригады пожертвовать выходными ради сохранения жизней десантников.
      – Мы сделаем для Вас исключение, но я не уверен, что танкисты захотят с нами работать в выходные дни, – заявил он. Так и случилось.
      В следующую субботу пять малых десантных кораблей подошли к месту погрузки десанта. Танков там не оказалось. Подождав полчаса, Антон предложил мистеру Чарифу начать тренировки по приему и высадке десанта, не дожидаясь прибытия танков. Чариф, не колеблясь, согласился. Погода благоприятствовала первому выходу десантных кораблей. Море было совершенно спокойно. Тренировки по приему и высадке десанта прошли великолепно.
      На следующую неделю тренировки по приему и высадке десанта были назначены на воскресенье.
      – С танкистами я договорился, – заявил при очередной встрече мистер Буссатий. – Они вас будут ждать прямо на берегу бухты Абукир. Там находится их запасной пункт дислокации.
      На сей раз, погода была не столь доброй. Как только отряд МДК вышел из бухты Александрия, подул резкий северо-восточный ветер. Где-то неподалеку бушевал шторм, и весь залив вздыбился от длинных высоких волн, которые под углом набегали на берег. Высота волн достигала около трех баллов.
      – Мистер Антон, – обратился Чариф к своему наставнику, – Вам когда-нибудь приходилось высаживать десант в такую погоду?
      – Конечно, приходилось, – неохотно признался он. – Только все командиры кораблей, принимавшие участие в высадке десанта, имели хороший опыт и отработанные экипажи. С Вашими экипажами я бы в такую погоду не рисковал. Давайте поманеврируем и вернемся на базу, если море не успокоится.
      – О-кей, – промолвил тот, – будем принимать танки. У меня очень опытные командиры.
      – Не спорю, командиры у Вас действительно опытные, – согласился Антон, – но экипажи кораблей абсолютно не отработаны. За безопасность высадки отвечаю я, и считаю, сегодня рисковать не стоит.
      – Малешь, – Чариф перешел на арабский язык. – Мы будем сегодня работать с танкистами.
      – В таком случае дайте указание командирам, чтобы они отдавали не менее 100 метров якорь-цепи при подходе к берегу, – недовольно попросил Антон.
      Головной МДК уже выходил в точку перестроения отряда в строй
фронта.
      – Приготовиться к повороту «Все вдруг» влево на курс 180 градусов, – подал команду по отряду мистер Чариф. – «Люди» до места! – приказал он сигнальщику.
      По исполнительной команде все корабли вышли на курс высадки десанта. Только концевой корабль замешкался, и теперь он был вынужден маневрировать, чтобы занять свое место в строю.
      – 150, 120, 100 метров, – прильнув к визиру дальномера, мысленно отсчитывал Антон расстояние, оставшееся до берега. Чариф не шевелился.
      – Мистер Чариф, пора отдавать якоря, – не выдержал наконец Антон.
      – Мистер Родионоф, пойдемте пить чай, командиры сами знают, когда им отдавать якоря, – спокойно заявил он. Антон был в бешенстве. Перед выходом в море Литовченко строго-настрого запретил ему соваться к берегу, если волнение моря будет превышать два балла:
      – Вы несете личную ответственность за сохранность кораблей. Они еще не сдали ни одной курсовой задачи.
      – Как я могу нести личную ответственность, когда дивизионом командует командир дивизиона, а не советник.
      – Ладно, не прибедняйтесь! Мы знаем, что у Вас с командованием дивизиона сложились хорошие отношения.
      Отряд МДК продолжал развернутым строем идти к берегу. До береговой черты оставалось уже около 70 метров, когда мистер Али приказал отдать якорь. Загрохотала якорь-цепь. Вслед за Али начали отдавать якоря и другие командиры. Только мистер Салех, командир МДК, идущего концевым, снова задержался. Он отдал якорь, когда до берега оставалось 30 м. Глубина моря в этом месте достигала10-12 м.
      – Мистер Чариф, прикажите, пожалуйста, мистеру Салеху немедленно отойти от берега и подойти снова. Смотрите, его уже начинает разворачивать лагом к волне. Его якорь явно не держит.
      – Мистер Салех опытный командир, он справится, – спокойно отпарировал мистер Чариф.
      На берегу показались танки. Они строем фронта приближались к кораблям, грозно вращая стволами пушек и пулеметов. Они были выкрашены под цвет песка. На башнях и кое-где на бортах танков были накрашены черные кляксы. Это были наши, советские Т-55. Не дойдя несколько метров до уреза воды, танки остановились. Из одного танка выскочил низенький, коренастый танкист с мегафоном в руке.
      – Мне нужен советник командира отряда кораблей! – прокричал он в мегафон. Антон взял микрофон ГГС, включил верхнюю палубу:
      – Советник командира отряда находится на крайнем корабле слева от Вас, здравствуйте.
      Танкист быстро, почти бегом, смешно, как кузнечик, прыгая по раскаленному песку в модных туфлях, направился к флагманскому МДК. Антон спустился в трюм и вышел к нему навстречу.
      – Подполковник Ширяев, – представился танкист, – Александр Иванович.
      – Антон Петрович, командир группы инструкторов, – представился в свою очередь Родионов.
      – Слушай, мне приказали прибыть для работы с морскими десантниками, а что конкретно делать, не объяснили.
      – Узнаю тебя, матушка Русь! – засмеялся Антон, вспомнив эпизод из какого-то советского фильма. – Александр Иванович, Вам нужно сейчас загнать по три танка в трюм каждого малого десантного корабля. Хорошо их закрепить в трюмах. Потом мы вас немного покатаем по морям, по волнам и снова высадим здесь же, в Абукире.
      – А куда мне девать остальные танки? Я привел целый батальон.
      – Остальные танки спрячьте в укрытия. Здесь поблизости имеется несколько полуразрушенных зданий, если верить лоции. Как только погода улучшится, то обкатаем и остальные экипажи.
      – Хорошо, я сейчас поставлю задачу командиру батальона и приду к вам.
      Не прошло и пяти минут, как танки снова заурчали и поползли на пляж, каждый к «своему» МДК. Антон, стоя на пляже, наблюдал, как танки один за другим исчезали в трюмах десантных кораблей. Только танк, стоявший возле корабля, которым командовал Салех, беспомощно крутился перед опущенной на пляж аппарелью. Даже издали было видно, как корма этого МДК всё больше и больше сползает на пляж, подставляя борт корабля свирепым волнам. Его аппарель стремительно взлетает вверх. При этом каждый раз слышится страшный грохот удара металла о металл. Антон быстро поднялся на ходовой мостик. Арабские офицеры явно видели бедственное положение своего коллеги и что-то оживленно обсуждали.
      – Мистер Чариф, – обратился Антон к командиру дивизиона, – надо срочно принимать меры. Мистер Салех уже сам не справится.
      – Уже поздно. Мы вызовем спасателей. Они его снимут с мели.
      – Пока придут ваши спасатели, израильтяне утопят его. Надо просто подойти к нему. Подать буксирный трос, предварительно отдав не менее 100 м якорь-цепи. Тогда, работая машинами назад и брашпилем, его можно будет оттащить от берега. Дайте ему команду поднять и закрепить аппарель.
      – Ана майк – как всегда в подобных случаях, мистер Чариф перешел на арабский. – Только командовать машинами и на руль Вы будете сами.
      – Ана мафиш мани – в тон Чарифу ответил Антон. – Только я поставлю своего рулевого.
      Он вызвал из машинного отделения электрика, матроса Цыганкова, смежная специальность которого была рулевой и поставил его на руль.
      Сам он стал на машинные манипуляторы. Он, не мешкая, снялся с якоря. Подошел с наветренной стороны к МДК Салеха, предварительно отдав 110м якорь-цепи, и подал на него бросательный. После длительных переговоров между Салехом и Чарифом, буксирный конец был заведен. Бедствующий МДК был успешно снят с мели. Закончив операцию по снятию МДК с мели, Антон передал командование мистеру Али и облегченно вздохнул:
      – Ваши сухопутные подопечные, видимо, более послушны, чем моряки? – спросил он Александра Ивановича, который ни на шаг не отходил от него все это время.
      – Ну что Вы? – засмеялся тот. – Сухопутные офицеры еще упрямее и несговорчивее. Они считают, что мы не советники, а их слуги. А наше командование помогает им утверждаться в этом. Все успехи в боевой подготовке и проведении операций приписывают им, а за все неудачи вину возлагают на нас.
      – А Вы не преувеличиваете? – усомнился Антон. – Я ведь сегодня видел, как быстро и четко они выполнили Вашу команду.
      – Это по двум причинам. Во-первых сегодня выходной и они очень торопятся домой. Во-вторых наша бригада недавно подверглась жесточайшей бомбежке. Погибло много людей и техники. Этих потерь могло бы и не быть,
если бы они следовали нашим советам. Даже недавнее поражение, когда они потеряли около 300 танков и 15 тысяч человек, ничему их не научило, – с горечью заключил он.
      – Александр Иванович, а о какой бомбежке Вы вспоминали? Мы очень часто наблюдаем, как израильские «Миражи», а иногда и «Скайхоки» парами пролетают над городом. Где-то вдалеке мы наблюдаем клубы дыма и пыли, да слышим грохот разрывов зенитных снарядов и металлический звон дождя осколков.
      – Конечно, это не мед, но по сравнению с настоящей бомбежкой это кажется детской забавой. До недавнего времени мы тоже испытывали такие же ощущения. Но вот недавно мы приехали на обед с танкодрома, где отрабатывали приемы ведения боя с экипажами трех танков. Офицерская столовая находилась в небольшом одноэтажном здании. Рядом в таком же здании разместился госпиталь и штаб бригады. Первого блюда почему-то еще на столах не было. С шутками и прибаутками мы принялись за бананы, лежащие горкой в вазе. Появился солдат-официант с подносом, на котором стояло несколько тарелок с лапшой с курицей. Бананы были отложены и все дружно начали уплетать лапшу. Вдруг земля вздрогнула. На головы и в тарелки посыпалась штукатурка. Вслед за этим раздались оглушительные взрывы и послышался вой пикирующих штурмовиков.
      Кто ползком, кто на четвереньках, офицеры и служащие ринулись к выходу. Спасительная глубокая траншея находилась всего в 10-15 метрах от столовой, но путь к ней преграждало море огня. Это горел напалм. Горели остатки госпиталя, который был превращен в руины. Слышались душераздирающие крики раненых. Израсходовав весь боезапас, самолеты уходят в сторону моря. Ко мне подбегает арабский солдат. В глазах ужас. Лицо белое как мел. Он что-то быстро-быстро говорит и показывает рукой на разрушенное здание штаба. На земле
лежит полузасыпанный кирпичами и штукатуркой труп нашего офицера. Подхожу ближе – лица не узнать. Часть черепа снесена осколком. Только по часам догадываюсь, что это труп нашего старшего советника. Вдруг откуда-то из развалин появляется мой водитель Мухаммед. Он из южных арабов, почти негр. Но сейчас передо мной стоит не черный, как головешка, красавец, только вчера купивший себе 15-летнюю жену, а совершенно белый от пережитого ужаса солдат которого до сих пор трясет, как в лихорадке. Я его могу понять:
      – Мне впервые пришлось пережить бомбежку в 1942 году, когда немцы бомбили Кисловодск. Мне тогда было 11 лет. Видимо с тех пор ужас увиденного и пережитого навсегда поселился в моем сердце.
      – А где наша машина? – спрашиваю я его. И вдруг он почти без акцента отвечает мне на русском языке:
      – Не знаю!
      Эта случайная встреча двух советских офицеров в далекой Африке оказалась не последней. Ровно через 10 лет они встретились снова, пройдя разными дорогами сотни и тысячи километров и миль, в Одессе. Они получили, в одно и тоже время, новые квартиры, в одном и том же доме.
      Занятия с арабскими офицерами подходили к концу. Уже все десантные корабли успешно сдали свои курсовые задачи. Только что старший советник сообщил Антону, что все инструкторы перешли из положения командированных на штат официальных представителей страны советов. Правда при этом ни Родионов, ни его подчиненные никаких документов на руки так и не получили. Им только чуть-чуть повысили оклады, и в личных делах появилась запись об их новом статусе.
      Однажды, приехав на службу, Антон узнал, что его подопечные, командиры кораблей, находятся на совещании в штабе флота и после него поедут по домам. Оставив мичмана Корнеева Н.В. за старшего, он решил вернуться в свою гостиницу. Часть пути он решил пройти пешком.
      – Привет, командир, как Ваш многострадальный корабль? – раздался вдруг знакомый голос.
      Антон оторвался от своих мыслей и увидел идущего навстречу ему Шведова, командира плавмастерской.
      – Здравия желаю, товарищ капитан-лейтенант, – узнав говорящего, весело ответил Антон. – Корабль уже давно не мой, а я уже не командир, а ИО советника.
      – А я уже не капитан-лейтенант, мне только что сообщили о присвоении мне звания капитана третьего ранга.
      – От всей души поздравляю и полагаю, сегодня у нас уж точно есть повод пообщаться с бутылкой «метаксы» из закромов командира плавмастерской.
      – Вы абсолютно правы. Приглашаю.
      Он тут же остановил такси, и они поехали в порт. По дороге в порт командир ПМ рассказал, что порт сейчас похож на огромный склад, заваленный бесчисленным количеством товаров. Такси подкатило к воротам порта. Водитель явно собирался проехать на его территорию. Два офицера полиции не спеша подошли к машине. Увидев Шведова, они, видимо, узнали его. Их лица как по команде расплылись в улыбке. Они дружно взяли под козырек. Шведов вышел из машины, поздоровался с ними за руку и, повернушись к своему спутнику, знаком предложил ему выйти из машины.
      – Знакомьтесь, – обратился он к полицейским. – Советник мистера Буссатий.
      – О, муккадам Буссатий! Инта аткяллям араби?116 – обратился один из них к Антону
      – Айва, швеййя, швеййя,217 – ответил тот.
– Ну, теперь они от тебя не отцепятся. Пошли на плавмастерскую, – предложил Шведов Антону.
      Он расплатился с таксистом и они прошли в порт. То, что Антон увидел в порту, буквально его потрясло. Все причальные линии были заставлены советскими сухогрузами. Одни из них разгружались, другие ждали своей очереди для разгрузки, а третьи, чьи трюма были уже опустошены, готовились уходить из порта порожнем, или, как говорят моряки «в балласте». Все причалы были завалены ящиками с вологодским маслом, бочками с растительным маслом, ящиками со свиной и говяжьей тушенкой, мешками с копченой и вяленой рыбой. Между штабелями ящиков и горами мешков с сахаром, мукой и крупами валялись головки голландского сыра и банки со сгущенкой или свининой. Грузчики равнодушно лавировали между ними и чертыхались, если чья-то нога случайно наступала на эти деликатесы. Сразу же вспомнились очереди в магазины, торгующие мясными и рыбными изделиями, вереницы крестьян, приезжающих утром в крупные города нашей родной страны, чтобы приобрести хотя бы десятую долю от этой роскоши, которую грузчики пинали ногами. Зажравшиеся собаки даже не обращали внимания на жирные полосы говяжьего фарша и вологодского масла на асфальте. Антон и раньше видел в арабских магазинах и нашу тушенку и вологодское масло. Только теперь ему стало понятно, почему высококачественное вологодское масло стоило там в три раза дешевле арабского маргарина.
      Все это щедрое партийное руководство страны дарило арабскому народу только за то, чтобы на очередном партийном съезде заявить:
       – Еще одно государство в Северной Африке стало на путь строительства социализма.
      Правда сами арабы ни сном, ни духом не знали, что это означает. Не знал о щедрости партийных бонз и советский народ. Он продолжал добросовестно «строить коммунизм» для кого угодно, только не для себя.
      Антон вместе со своей группой инструкторов тоже за копейки продолжал упорно учить своих подопечных. Ни одного переводчика ему так и не дали. Поэтому каждый день, проведя 2-3 пары занятий, он приходил в гостиницу, обкладывался литературой и начинал до ночи готовиться к очередному занятию.
      – Товарищ командир, да плюньте Вы на эти занятия. Пусть Литовченко корячится. У него есть переводчик, а Вы работаете за четверых. Зачем Вам это нужно? – много раз говорил своему командиру мичман Кудинович, напоминая ему о том, что помимо преподавательской работы, ему приходится работать и как переводчику, обеспечивая деятельность всей инструкторской группы.
       – Антон Петрович, – вторил ему мичман Корнеев, – бросайте это грязное дело. Пошли хоть посмотрите на Сирийский рынок, да купите что-нибудь да и нам поможете прибарахлиться. Скоро командировка кончается, а мы даже подарков не купили. А без Вас какие покупки? Мы же не умеем так объясняться как Вы.
      – Идите без меня, – обрывал их Антон. – Не могу я идти неподготовленным на занятия, чтобы давать повод нашим арабским друзьям злословить на наш счет.
      – Петрович, – начинал сердиться Корнеев. – Мы при Сталине в Италии так не вкалывали, как Вы сейчас. Ведь придёте домой, детям и внукам рассказывать не о чем будет.
      – Что-нибудь сбрешем, – отшучивался он.
  Мичман Корнеев Н.В. не только успел немного повоевать на кораблях ВМФ в период Великой Отечественной войны, но и принимал участие в приемке одного из итальянских кораблей, доставшихся СССР в виде контрибуции после окончания войны. Тогда с переводчиками с иностранных языков было так же плохо,
как и теперь. Поэтому команде, принимающей итальянский корабль, было еще труднее. За малейшую недостачу военного имущества, которая могла возникнуть только по непониманию отдельных нюансов перевода, можно было загреметь под трибунал. Поэтому советские моряки проявляли исключительную смекалку и интуицию, чтобы найти общий язык с итальянцами и не уронить честь и достоинство гражданина великой страны Советов.
      – А это что за фигня? – однажды спросил Корнеев у итальянца, который сдавал ему противопожарное имущество. В руке матроса Корнеева оказалась огромная штуковина, похожая на ручную гранату.
      – Грэнада, – коротко ответил тот, видимо интуитивно поняв суть вопроса.
       Корнеев, который в то время был молодым матросом, решил, что итальянец его разыгрывает, и нажал на какую-то красную кнопку на рукоятке. Раздался хлопок. Итальянец в ужасе упал на палубу, а Корнеев, в мгновение ока оценив ситуацию, швырнул это устройство за борт. Это и спасло ему и его товарищам жизнь. Это действительно оказалась граната, только пневматическая, задача которой была тушить пожар взрывом. Она взорвалась в воздухе, оставив на память Николаю два мелких осколка, которые посекли ему руку.
      Иногда Антон пытался готовиться к занятиям в служебное время, если выпадало 2-3 свободных часа. Но своего отдельного кабинета или каюты не было. Стоило только присесть где-нибудь в штабе, как тут же подходили арабские офицеры, и начинались бесконечные дискуссии о религии, о жизни офицеров и их семей в СССР, об их взаимоотношениях и льготах.
      – Мистер Антон, каким бизнесом Вы занимаетесь в свободное от службы время? – обычно начинал разговор мистер Али. – Вот у меня, например, есть большой магазин. Мистер Мохаммед имеет свою станцию техобслуживания, а Вы?
      Антону, конечно же, стыдно было признаться, что у него нет не только никакого бизнеса, но даже приличной квартиры и этого самого свободного времени тоже. И тогда он начинал фантазировать, что вместо бизнеса у него есть хобби. Мол, его любимое хобби – это охота и грибы, по которые он любит ездить на своей машине.
      – О! – уважительно восклицал кто-нибудь из офицеров. – Мы не можем позволить себе такой роскоши. У нас бензин очень дорого стоит, а у Вас?
      – У нас бензин стоит дешевле, чем ваши апельсины, – облегченно вздыхал он, благо врать уже не было нужды.
      Особенно болезненным был вопрос квартир и быта, в частности после того, как командир группы инструкторов и его помощники побывали в гостях у мистера Моксэна, одного из самых бедных офицеров. У него была квартира из 8 комнат, небольшой приусадебный участок и старенький немецкий фольксваген. В соответствии с арабскими обычаями ни учитель, ни врач, ни офицер не имели права жениться, если у них не было «хотя-бы» шестикомнатной квартиры. Большинство офицеров имели квартиры по 11-12 комнат, не считая мест общего пользования.
      – Мистер Антон, а сколько у Вас комнат? – с ехидцей спрашивал кто-нибудь из арабов. Многие из них уже побывали в СССР и знали, что советские младшие офицеры редко имеют квартиры вообще.
      – У меня трехкомнатная квартира, – не моргнув глазом, врал тот. Очень уж не хотелось выглядеть нищим перед своими арабскими коллегами. Конечно, иметь квартиру из 8-12 комнат он и не мечтал. Он и так был рад-радешенек, что его семья больше не ютится по «углам».
      Офицеры понимающе переглядывались, улыбались и продолжали издеваться:
      – А какая у вас машина? – продолжают они пытать своего наставника.
      – Да вот недавно по случаю купил себе «Москвич», да очень уж старый, хочу поменять на «Жигули». У нас недавно новый завод построили. Классная машина.
      – А можно ли приехать к Вам в гости? – спрашивает мистер Моксэн. – У Вас найдется пара лишних комнат?
      Антон знает, что мистер Моксэн искренне уважает его и мечтает побывать в СССР. Он-то уж не осудит нищенскую квартиру «мистера» Родионова.
      – Конечно, найдется, – уже смело отвечал тот. – Для Вас и вашей семьи двери моей квартиры всегда открыты. Только, пожалуйста, заранее сообщите о своем приезде. В голове тут же всплывает широко известный на флоте случай, когда кто-то из членов Политбюро ЦК КПСС, оказавшись на КСФ, решил ознакомиться с бытом офицеров. Накануне вечером, инспектируя одну из воинских частей, он ткнул пальцем в первого попавшегося ему младшего офицера.
      – Капитан-лейтенант Васильев, – как и положено в таких случаях представился тот.
      – Скажите, пожалуйста, у Вас семья есть? – поинтересовался партийный босс.
      – Так точно. Жена и двое детей, – не совсем понимая, что от него хотят, бодро отрапортовал он.
      – Товарищ командующий флотом, как Вы думаете, Ваш подчиненный не обидится, если мы к нему сегодня вечерком нагрянем в гости? – повернулся он к сопровождающему его командующему КСФ.
      Капитан-лейтенант Васильев с женой и двумя детьми уже три года ожидал улучшения жилищных условий, живя в однокомнатной квартире. Не успел строевой смотр закончиться, как начальник политотдела бригады вызвал офицера к себе, поздравил его с получением пятикомнатной квартиры. Он попросил его только не афишировать перед высокими гостями, что квартира получена сегодня.
      – Внизу Вас ждет машина. Съездите домой, возьмите пока любимые безделушки. Больше ничего не надо. Квартира полностью меблирована, – добавил начальник политотдела.
      Окрыленный неслыханной удачей, офицер перевез свою семью. Все были шокированы свалившимся на их голову счастьем. Когда они переступили порог своей новой квартиры, то удивились еще более: квартира заставлена новой мебелью, на паркетном полу расстелены новые ковры; в серванте искрится богемский хрусталь, а буфет заполнен различными красивыми бутылками с коньяками и винами, которых они вообще в жизни не видели. И в довершение ко всему в доме вкусно пахнет, и на новой кухне колдует шеф-повар из столовой, обслуживающей комсостав дивизии. Жена Васильева, потерявшая дар речи, вдруг очнулась:
      – А это кто такой? Кто посмел командовать на моей кухне? – вдруг взорвалась она. – А ну, марш отсюда!
      Шеф-повар опешил. Тут уж вынужден был вмешаться новый владелец квартиры:
      – Оля, успокойся это шеф-повар, из столовой старших офицеров. Он любезно согласился помочь тебе. Ведь у нас сегодня будут гости.
      – Тогда пусть расскажет, что он тут накашеварил, и до свидания. На своей кухне я как-нибудь и сама справлюсь.
      Вскоре нагрянули высокие гости. Они не могли надивиться на шикарные условия, в которых живет офицер северного флота и, довольные, удалились. Счастливый новосел после ухода высоких гостей, от души надрался и уснул. Проснулся он от стука в дверь. Открыв её, он увидел майора интендантской службы, за спиной которого стояли 4 матроса. Отодвинув хозяина в сторону, он по-хозяйски вошел в квартиру, подошел к столу, налил себе рюмку коньяка и, вдохнув его аромат, выпил.
      – Блаженство рая! – пропел он. – Ну что, Васильев, пошиковал и будя. Мы приехали разобрать твое гнездышко.
      Вдруг дверь одной из комнат распахнулась, и в столовую ворвалась Оля. Она была в красивом китайском халате и явно слышала последнюю фразу майора:
      – Что ты сказал? – прошипела она, хватая майора за грудки. – Я догадывалась, что утром кому-то захочется испортить нам праздник, но вот вам фигу! Вон отсюда! Я костьми лягу, а квартиру никому не отдам.
      Чем закончился этот инцидент, сказать трудно. Говорили разное. А я врать не хочу – не знаю.
      Наконец программа обучения была выполнена. Подошел и срок окончания контракта. Литовченко пришел в гостиницу «Гайд-Парк» веселый и довольный.
      – Я только что был в штабе Буссатия. Он очень доволен Вашей работой. И ты, и вся твоя группа поработали на славу. Жалко, что у нас кончилась разнарядка на ордена. Я бы и тебя и твоих мичманов представил к награде.
      – А что, кроме орденов, и поощрений нет? – удивился Антон. – Я уже подготовил ходатайство о поощрении мичманов и матросов-инструкторов. Если Вы не можете дать орденов, так хотя бы медали за боевые заслуги им вручите. Ведь во время войны этими медалями награждали прямо в окопах.
      – Увы, сейчас нам таких прав не дают, да и в штабах желающих получить медали «За боевые заслуги» и даже «За отвагу» хоть отбавляй. Я вот думал, может, тебя к внеочередному воинскому званию представить. Да уж больно ты молод для капитан-лейтенанта.
      – Это Вы правильно подметили, товарищ капитан 1 ранга, я всего два с небольшим срока проходил в звании старшего лейтенанта. Мои однокашники уже давно капитаны З ранга.
      Литовченко покраснел:
      – Шутить изволите? А если это не шутка, почему же вы мне раньше ничего не сказали?
      – Извините, товарищ капитан 1 ранга, меня выпрашивать себе ордена и звания не научили. Не было у нас в училище такого предмета.
      – Ну, тогда и дальше ходи себе старлеем, – окончательно рассердился тот. – А точнее, готовься к отъезду. Съезди в консульство. Там у них какие-то проблемы с визой. Потом мне доложишь.
      С визами оказалось все в порядке. Просто надо было уточнить инициалы инструкторов. Через неделю должен был прийти все тот же теплоход «Армения», и вся группа дружно готовилась к возвращению домой. Они ходили по фешенебельным магазинам. Иногда тайком посещали Сирийский рынок, чтобы по дешевке купить подарки родным и близким. Фирменные магазины им были «не по карману», а открыто посещать сирийский рынок «обеспеченным» советским гражданам запрещалось.
      Вдруг за два дня до прихода «Армении» в гостиницу прибыл Литовченко.
      – Ты уже сообщил жене о возвращении домой? – поздоровавшись, спросил он Антона.
      – Сообщу, когда пройдем Босфор. Не хочу, чтобы она снова переживала.
      – Вот это правильно, – обрадовался тот. – Дело в том, что командование ВМС АРЕ попросило продлить Вам командировку еще на три месяца. Они хотят, чтобы Вы прочли курс лекций по устройству и боевому использованию десантных кораблей для старшего командного состава. Требуется Ваше согласие.
      – Я в принципе не против, если Вы организуете доставку моей семьи в Александрию.
      – Этого я Вам обещать не могу. Семьи вызываются только при подписании контракта на год и более.
      – В таком случае я не согласен.
      Ровно через неделю группа инструкторов благополучно прибыла в порт Одесса, где её ждала долгожданная встреча с родными и близкими.