Я очень часто брал с собой в рейс сына. Не просто «покататься», а приобщить к лётной науке. Ведь ничего в этом зазорного нет. Вполне нормально если потомки артистов становятся в дальнейшем артистами, потомки музыкантов – музыкантами и так далее.
Сначала он просто сидел со мной в штурманской кабине или шёл к пилотам и смотрел как они управляются со всеми приборами.
Я утолял его любопытство, объяснял как что и зачем работает.
А потом однажды мы посадили его на место второго пилота, включили незаметно автопилот и поставили ему задачу выдерживать курс и высоту при помощи штурвала. Для любопытного подростка это было очень интересно и даже почётно.
Вадим старательно трудился пытаясь выдержать параметры. Штурвал слегка порагивал в его руках. Он сосредоточенно следил за курсом и высотомером. Ему казалось, что его воле подчиняется огромная семидесятидвухтонная машина с сотней пассажиров на борту.
Сначала мы стояли за его спиной наблюдая за его действиями, а затем один за другим вышли из кабины в салон. Командир корабля делал вид, что внимательно читает журнал и не притрагивался к штурвалу.
Это было тяжёлое испытание для моего сына. Он, вцепившись в штурвал, старательно всматривался в приборы : установку « держать вариометр на нуле, курс не менять и ничего не включать» . И он его с честью выдержал, хотя стоило это ему больших физических и моральных усилий.
Мы были абсолютно спокойны, что с амолётом и его пассажирами ничего плохого не случится. У самолёта Ту-104 очень хороший, надёжный автопилот, а пересилить его ребёнку (да и взрослому) почти невозможно.
Несколько минут моему сыну казалось что это он ведёт такой огромный самолёт, ведь его руки держали штурвал, ровно работали двигатели, стрелки приборов держали свои параметры и в кабине кроме него и командира никого не было. А командир спокойно перелистывал журнал, только иногда бросая взгляд на приборную доску.
Через несколько минут мы вернулись в кабину, я сфотографировал Вадима, а второй пилот поблагодарил его за то, что тот дал ему возможность передохнуть.
Лишь через несколько лет, когда он повзрослел, я разрушил его иллюзию о том, что он самостоятельно пилотировал ТАКОЙ самолёт. Он немного расстроился, но «заболев» авиацией на всю оставшуюся жизнь, стремился летать.
Небольшой дефект зрения не позволил моему сыну стать лётчиком.
Но всё равно, хоть как-то он был близок к ней, к этой мечте, когда попал проходить армейскую службу в воздушно-десантные войска. Прыжки с парашютом и нелёгкие армейские будни были ему не в тягость. Он был рядом с небом. А те счастливые минуты полёта за штурвалом Ту-104 на высоте десять тысяч метров запомнятся ему на всю его жизнь.
***