Освободитель

Владимир Шатов
Холодным утром 1 марта 1881 года полицейский полковник Адриан Иванович Дворжицкий вышел из собственного дома на Невском проспекте и направился в Зимний дворец. Северная Венеция была покрыта умирающим мартовским снегом.
- Царь больше не прогуливается по утрам, - зябко поёжился он, - покушения нигилистов отменили его прогулки…
Полицмейстер инструктировал подчинённых, император молился. После службы в Малой церкви государь выпил кофе в Салатной столовой с новой женой Екатериной Долгорукой, получившей титул княгиня Юрьевская. Затем отправился в рабочий кабинет, где принял графа Лорис-Меликова. Он приготовил правительственное сообщение о конституционной реформе. Царь внимательно изучил «Всеподданнейший доклад» и поручил:
- Собрать 4 марта Совет министров, ибо проект должен был быть опубликован от имени правительства. 
Александр II утвердил проект. Начинался путь России к Конституции.
- Этот день должен стать историческим! - сказал он и вышел.
Государь был в мундире Сапёрного батальона, который спас отца во время восстания декабристов.
- К батальону вынес меня тогда отец в детском мундирчике… - улыбнулся он воспоминаниям.
Император пошёл проститься с женой. Княгиня умоляла его не ехать в манеж, боялась седьмого покушения.
- Я не боюсь ни офицеров, ни солдат, - говорила она, - но я не верю полиции... Путь к Марсову полю достаточно длинен, все местные нигилисты могут видеть ваш проезд по улицам! 
Жарко целуя, он повалил княгиню на стол. 
- Так положено успокаивать женщину пылкому и мощному мужчине из рода Романовых... - самодовольно подумал он и признался жене: - Я чувствую себя сегодня таким счастливым, что моё счастье пугает меня…
Без четверти час полицмейстер Дворжицкий на санях подъехал к Зимнему дворцу. Граф Лорис-Меликов уезжал из дворца. Войдя в подъезд, он встретил министра графа Адлерберга, который с грустью отозвался о тяжёлом времени от деятельности анархистов. Раздался радостный ответ караула на приветствие императора:
- «Здравие желаем!»
Государь вышел в подъезд, поздоровался, по обыкновению, со всеми находившимися лицами, сел в экипаж и сказал лейб-кучеру Фролу Сергееву:
- В манеж через Певческий мост.
Александр II ехал в закрытой карете. Его сопровождали шестеро терских казаков, седьмой поместился на козлах слева от кучера. За царской каретой в двух санях ехали полицмейстер Дворжицкий, начальник охранной стражи царя капитан Кох с полицейскими. Так подъехали к Манежу, где царя приветствовала охрана криком:
- Ура!
Государь вошёл в Манеж. Для развода были построены батальон Лейб-гвардии резервного пехотного полка и лейб-гвардии Сапёрный батальон. На разводе присутствовали наследник престола и великий князь Михаил Николаевич.
- Отличный день! - поприветствовал он брата.
Одновременно с началом смотра в сырную лавку на Малой Садовой вошёл Михаил Фроленко. Согласно плану, разработанному Исполнительным Комитетом «Народной воли», Богданович и его «жена» Якимова, которые арендовали лавку, уходили. Их сменил опытный динамитчик Фроленко.
- Он сам вызвался соединить провода, чтобы взорвать царя... - одобрил Николай Кибальчич, заложивший мину в подкоп. 
Якимова открыла ему дверь и с удивлением увидела, как из принесённого свёртка Михаил вынул колбасу и бутылку красного вина, поставил продукты на стол, явно готовясь закусывать.
- Что это? - почти с ужасом спросила она, видя материалистические намерения человека, обречённого на верную смерть.
Она понимала, что Фроленко, скорее всего, придётся погибнуть под развалинами дома от взрыва, произведённого его рукою.
- Я должен быть сильным, - ответил он и принялся за еду.
В окно жующий Михаил увидел, как на Малой Садовой появились конные жандармы.
- Готовятся к возвращению царя, - усмехнулся он. - Наступило время отъезда его из Манежа.
Якимова в сильном волнении покинула сырную лавку, в ней остался динамитчик. Она оглянулась и увидела Фроленко у окна. Перед ним на столе стоял сосуд с раствором, дающим ток.
- Достаточно опустить в раствор другой полюс и мина взорвётся, - подумала Якимова и прибавила шагу.
В Михайловском манеже заканчивался развод караула.
- Развод прошёл удачно! - император находился в хорошем расположении духа, много шутил.
Поговорив немного с окружающими его приближёнными лицами, государь вышел из манежа, сел в карету, окружённую конвоем, и скомандовал:
- В Михайловский дворец, той же дорогой!
Фроленко увидел в окно, как уезжают жандармы и с облегчением понял:
- Царь поехал другой дорогой, через Екатерининский канал…
По приготовлениям полицейских Софья Перовская поняла, что царь выбрал маршрут, где стояли бомбисты. По дороге император остановился в Михайловском дворце. Здесь жила кузина великая княгиня Екатерина Михайловна, полная тёзка его молодой жены. Дочь великой княгини Елены Павловны и великого князя Михаила Павловича, характером пошла в отца.
- Она не одобряет брак государя… - судачили придворные.
Вслед за каретой монарха к Михайловскому дворцу подъехала карета брата царя. Они приехали, чтобы попытаться примирить великую княгиню с новой супругой императора. Перовская за время разговора прошла в сторону канала, где подала платком условный знак.
- «Блондинка» вытащила носовой платок, - увидел Николай Рысаков. - Значит, царь едет к нам.
Места на канале заняли три метальщика. Исчез тот, кто должен был встретить карету первым, рабочий Тимофей Михайлов. Он почувствовал, что не сможет бросить бомбу и повернул домой.
- Теперь первым номером оказался Рысаков! - подумала Софья.
Игнатий Гриневицкий, проходя мимо Перовской к роковому месту, улыбнулся ей чуть заметной улыбкой.
- Он не проявляет ни тени страха или волнения, - удивилась она, - и идёт на смерть с совершенно спокойной душой...
Пока метальщики занимали места, Перовская через Казанский мост перешла на противоположную сторону Екатерининского канала. В 14 часов 10 минут царь попрощался с великой княгиней Екатериной Михайловной.
- Разговор опять не получился… - смутился великий князь Михаил Николаевич и остался с ней.
Спустя минуту Александр II вышел к карете. В шинели с бобровым воротником на красней подкладке, в золотых эполетах с вензелем отца.
- Высок, прям, гвардейская выправка! - залюбовался Адриан Иванович.
Карета стояла на фоне мраморных колонн дворца, окружённая охраной. Садясь в неё, император приказал кучеру:
- Той же дорогою домой!
Кучер хлестнул лошадей, царский кортеж отъехал от Михайловского дворца. Лошади скакали весело, карета стремительно неслась, охрана с трудом поспевала за ней. Карета выехала на канал. За ней повернули сани с Дворжицким, капитаном Кохом и ротмистром Кулебякиным.
- Слева решётка вдоль канала и узкий тротуар, - отслеживали они. - Справа стена сада Михайловского дворца и тротуар вдоль стены сада.
Обильный снег лежал на булыжной мостовой вдоль замёрзшего канала. Народу вокруг мало, мартовский петербургский ветер, пробирающий до костей, сдул гуляющую публику.
- Мальчик несёт корзину с мясом... - автоматически отметил полковник. -  Два молоденьких подмастерья тащат диванчик, за ними идёт молодая женщина...
Навстречу карете по тротуару от Конюшенного моста шёл белобрысый, маленький человек в чёрном пальто.
- Он явно нервничает, - встревожился Адриан Иванович, - и в руке у него что-то подозрительное… Величиной с коробку конфет «Ландрин», завёрнутое в белый платок.
Кортеж поравнялся с Рысаковым. После мига колебания, он бросил снаряд под копыта лошадей в предположении, что разорвётся под каретой.
- Мимо?! - эхо мощного взрыва прокатилась по каналу.
Карету закрыло облако белого дыма и взрывом его отбросило к решётке. Дым рассеялся, обрывки одежды валялись на покрытой снегом мостовой.
- Царская карета успела проскочить, - выдохнул полицмейстер, - бомба разорвалась сзади. Взрыв разбил заднюю стенку экипажа.
Один из терских казаков лежал. Другой казак, сидевший на козлах возле кучера, контуженный, судорожно хватал воздух. На тротуаре бился и стонал умирающий мальчик, рядом валялась корзина с кусками мяса.
- Убийцы! - Дворжицкий в гневе сжал кулаки.
В нескольких шагах стоял, привалившись к решётке, изнемогая от боли, побитый прохожий, на земле корчился раненый городовой. Рысаков бросился бежать прочь, будто ловил преступника, громко крича:
- Держи! Держи!
Рабочий на пути бросил лом ему под ноги. Николай споткнулся, упал, на него набросились. Его держали крепко, пригнули голову, он сидел на корточках, прижатый к земле. Рысаков увидел в толпе Перовскую и крикнул:
- Скажи отцу, что меня схватили!
У него вынули из-под пальто пистолет и кинжал. Карета остановилась, император отворил дверцу и с помощью казака вышел невредимым. 
- Поздно бросил бомбу молодой человек, - сказал он, - видно нервничал.
Государь перекрестился, он немного шатался в понятном волнении. На вопрос Адриана Ивановича о состоянии его здоровья, император ответил:
- Слава Богу, я не ранен.
Карета государя повреждена, Дворжицкий предложил   поехать в его санях во дворец. Кучер Фрол заверил царя, что может ехать дальше:
- Разбит лишь задок кареты, она может ехать! 
Александр II повернулся и направился к тротуару, прилегавшему к Екатерининскому каналу. Слева от него шёл полковник, позади казак, бывший на козлах экипажа, и четыре спешившихся конвойных казака с лошадьми в поводу. Они плотно окружали Государя.
- Три предсказания разных провидцев не сбылись, - сказал он тихо, - седьмое покушение я пережил!.. Значит, буду жить долго!
Пройдя пару шагов, царь поскользнулся на булыжнике, полицмейстер успел его поддержать. Император поблагодарил кивком головы и направился к Рысакову. Его держали четыре солдата и начальник царской охраны капитан Кох. Жандармский подпоручик, не узнав императора, спросил:
- Что с Государем?
- Слава Богу, я уцелел, но вот жертвы... - ответил он, показывая на убитого казака и умиравшего мальчика.
- Ещё слава ли Богу? - иронично уточнил Рысаков.
- Кто таков? - резко спросил царь.
Он был бледен, но сохранял самообладание.
- Мещанин Николай Рысаков, - ответил террорист.
- Хогош! - он грассировал, погрозив ему пальцем, пошёл к  карете.
Полковник обратился к государю с просьбою сесть в сани и уехать. Император остановился, несколько задумался и затем ответил:
- Только прежде покажи мне место взрыва!
Подошёл возвращавшийся с развода взвод 8-го флотского экипажа. Царь, плотно окружённый конвойными казаками, направился к образовавшейся на мостовой яме.
- Слушаюсь! - Дворжицкий повернулся наискось к месту взрыва.
Его внимание привлёк подозрительный молодой человек, стоявший боком у решётки канала, явно выжидающий приближение царя. Это был Игнатий Гриневицкий. Линии судьбы, начатые без малого шестьдесят три года назад, резко пересеклись на набережной Екатерининского канала.
- Пора! - Игнатий поднял руки вверх и бросил что-то к ногам государя.
Раздался оглушительный взрыв. Александр II упал, склоняясь на правый бок. Все упали, точно всех подкосило. На высоте человеческого роста образовался шар беловатого дыма, который, кружась, стал расходиться в стороны. Дворжицкий был оглушён, обожжён и ранен. Среди дыма и снежного тумана, он услышал слабый голос царя:
- Помоги!
Собрав оставшиеся силы, офицер вскочил на ноги и бросился к государю. Его Величество полулежал, облокотившись на правую руку. Предполагая, что государь ранен, он приподнял его и понял, что у него раздроблены ноги, кровь струилась на мостовую.
- Как же это получилось… - лихорадочно шептал Дворжицкий.
Два десятка убитых и раненных лежали на тротуаре и на мостовой. Некоторым раненым удалось подняться, другие ползли, третьи пытались освободиться из-под упавших на них тел.
- Пить!.. Пить! - просил кто-то.
Среди снега, мусора и крови виднелись остатки изорванных мундиров, эполет, сабель и куски человеческого мяса. С головы царя упала фуражка; разорванная в клочья шинель свалилась с плеч. Из размозжённых голых ног лилась струями кровь. Царь слабым голосом повторял:
- Холодно... холодно... холодно...
Бесчисленные раны покрывали его лицо и голову. Один глаз был закрыт, другой смотрел перед собой без всякого выражения. Взрыв был силён, на газовом фонаре стёкла выбило, остов искривило.
- Царя убили! - вокруг самодержца, умиравшего на окровавленной мостовой среди грязного снега, обрывков одежды, выросла толпа.
Шумели подошедшие юнкера Павловского училища, прохожие, полицейские, уцелевшие казаки. Шатаясь, стоял над ним полковник Дворжицкий, обшаривавший стеклянным взглядом место трагедии.
- Вот он метатель! - заметил он.
Недалеко от царя в луже крови умирал Гриневицкий. Примчался великий князь Михаил Николаевич. В Михайловском дворце он услышал взрыв и погнал карету к месту происшествия. Великий князь встал на колени на мостовой. Услышал слабый голос брата:
- Скорее... домой!
Сознание покинуло царя вместе с хлеставшей из ног кровью. Внести кровоточащее тело в карету было сложно. Десятки рук понесли окровавленного императора к открытым саням Дворжицкого.
- Осторожно! - среди тех, кто помогал нести истекавшего кровью царя, был третий метальщик Иван Емельянов.
В портфеле у Емельянова лежала бомба, которой он должен был убить тирана в случае неудачи первых метальщиков. Сани двинулись во дворец, в них был запряжён знаменитый конь «Варвар».
- Он долго служил террористам... - невпопад вспомнил Дворжицкий. - Теперь везёт раненого императора! 
Его захватила полиция, он вёз умиравшего императора. Казаки, стоя в санях, придерживали бесчувственное тело, их шинели намокли от крови.
- Правь к Салтыковскому подъезду... - велел кучеру Дворжицкий.
Но двери оказались слишком узкие, чтобы толпой внести его на руках. Люди выломали двери и понесли Александра II по ступеням мраморной лестницы в кабинет, где двадцать лет назад он подписал Манифест об освобождении крестьян, а утром проложил путь к русской Конституции.
- Как скользко… - полковник поскользнулся и едва не упал.
Мраморные ступени и путь по коридору до царского кабинета были покрыты его кровью. Лейб-медик Маркус вбежал следом за ними в кабинет и нашёл царя в полулежащем положении на кровати, которая была выдвинута из алькова и помещена почти рядом с письменным столом, так что лицо императора было обращено к окну. 
- Государь в рубашке без галстука, на шее прусский орден... - отметил он, - на правой руке белая замшевая перчатка, перепачканная кровью.
У изголовья стоял в парадном мундире великий князь Михаил Николаевич и плакал. Когда врач подбежал к кровати, первое, что бросилось в глаза, обезображенные нижние конечности, в особенности левая, которая, от колена, представляла раздробленную кровяную массу.
- Правая конечность повреждена, но менее левой… - отметил доктор.
Обе раздробленные ноги были на ощупь холодные. Он стал придавливать, как можно, сильнее бедренные артерии, биение которых было едва ощутимо, думая сберечь остаток крови.
- Государь находится в полном бессознательном состоянии... - понял Маркус. - Все старания врачей оставались тщетными, жизнь угасает.
К Аничкову дворцу помчался в открытых санях офицер, посланный великим князем Михаилом Николаевичем. Наследник, присутствовавший в Михайловском манеже, после развода отправился домой пить чай. Он сидел в кабинете за письменным столом, жена стояла у окна и глядела на Невский. Вдруг до дворца докатились отдалённые взрывы.
- Что это такое? - испуганно гадали они, когда увидели в окно несшиеся по проспекту сани и стоящего в них офицера.
Наследник бросился вниз по лестнице. За ним поспешила Мария Федоровна. Посланный смог вымолвить только одно предложение:
- Государь страшно ранен!
Огромный наследник в генеральской шинели и цесаревна помчались в двуместных санях в Зимний дворец. Дворцовая площадь оказалась запруженными толпами народа. Звук первого взрыва был похож на полдневный выстрел пушки Петропавловской крепости. Но на часах был третий час. После второго взрыва необычайное возбуждение охватило город.
- Наши сани с трудом продвигаются в толпе… - злился наследник.
Теснимая гвардейцами с ружьями, громадная толпа запрудила узкое пространство, образовав пробку. А во дворце великого князя Михаила Николаевича его младшие сыновья решили отправиться кататься на коньках вместе с любимым внуком Александра II Ники. Вдруг в комнату вбежал запыхавшийся лакей.
- Государь убит! - крикнул он. - И великий князь Михаил Николаевич тоже!.. Их тела доставлены в Зимний дворец.
На его крик выбежала княгиня. Все бросились к выходу, сели в карету, стоявшую у подъезда, помчались в Зимний дворец. По дороге их обогнал батальон лейб-гвардии Преображенского полка, который, с ружьями наперевес, бежал в том же направлении.
- Большие пятна чёрной крови по мраморным ступеням и по коридору, - княгиня смертельно побледнела, - они указывают путь в кабинет государя.
Рядом с ней в матросском костюме шёл тринадцатилетний Николай. Он старался не наступать на кровь деда. Великий князь Михаил Николаевич стоял в дверях кабинета, отдавая приказания служащим и жена, потрясённая тем, что муж невредим, упала в обморок. Каждую минуту входили члены императорской фамилии. Комната была переполнена. 
- Вот до чего мы дожили, - вошедший наследник обнял великих князей - брата Владимира Александровича и дядю Михаила Николаевича.
Вбежала полуодетая Екатерина Долгорукая, княгиня Юрьевская. Она упала навзничь на тело царя, покрывая его руки поцелуями и дико закричала:
- Саша! Саша!
Екатерина родила царь четырёх детей: Георгия, Ольгу, Бориса и Катю. Великие княгини разразились бурными рыданиями. Лейб-медик Боткин нервно осматривал умирающего.
- Долго ли проживёт государь? - задал вопрос цесаревич.
- До двадцати минут... - ответил врач
Духовник протопресвитер Бажанов причастил государя и громко читал отходную. Началась агония. Лейб-медик Боткин, слушавший пульс царя, скорбно кивнул головой и опустил окровавленную руку:
- Государь император скончался!
Вторая жена Екатерина ужасно вскрикнула и упала, как подкошенная на пол. Её розовый с белым рисунком пеньюар пропитался священной кровью монарха. В половине четвёртого штандарт Александра II на Зимнем дворце опустили. Вся Романовская семья встала на колени вокруг умершего императора.