Дождь наконец перестал, и выглянуло ослепительно яркое солнце. Такое бывает в предсумеречные часы после того, как небо долго хмурилось. Пройдёт мгновение – и снова стемнеет. Но сейчас солнце светит отчаянно ярко, будто боится не успеть раздать всё нерастраченное за дождливый день тепло.
Кончилась длинная тень угрюмого промышленного здания, из-за которого солнечные лучи с трудом выбивались на дорогу. Выйдя на светлый участок, она на несколько секунд зажмурилась с непривычки. Затем огляделась: вот уже года четыре, как она живёт в этом районе, но здесь ещё никогда не ходила. Нет нужды, да и смотреть не на что: сплошные автозаводы и ремонтные мастерские. Просто сегодня, выйдя из супермаркета, она решила повернуть не направо, как обычно, а налево – прогуляться, погода ведь хорошая, и сумка с продуктами на счастье совсем не тяжёлая.
Снова уходить в тень не хотелось, и она с любопытством покосилась на залитую солнцем диагональную улицу, начинавшуюся прямо за парковкой – уже собралась было сворачивать, но вдруг заметила табличку на заборе, вдоль которого пришлось бы пройти: «Осторожно! Опасно для жизни». Решила не рисковать и прошла по прямой мимо ещё одного дома, а потом уже свернула за угол.
Она шла неторопливо, наслаждаясь тишиной. Такая иногда настаёт июльскими вечерами, когда косые лучи заходящего солнца плавно убаюкивают всё вокруг, окрашивая в приглушённо оранжевые тона проспекты, тротуары, здания, автомобили, людей. Это время, когда в воздухе разлита неуловимая нега, и хочется оторваться от асфальта и вместе с тополиным пухом медленно кружиться в пространстве между небом и землёй…
Непослушные пряди волос, выбившиеся из причёски, колыхал лёгкий ветерок. Она порадовалась тому, что на улице не было душно. Туфли начали натирать, но она не обращала на это особого внимания – вечер был слишком хорош, чтобы спешить домой. Если идти, не торопясь, мозоли не будут сильно беспокоить.
Ещё один поворот, и её взору открылось огромное светящееся поле: то была площадь перед административным учреждением, назначением которого она никогда не интересовалась. Сейчас, из глубины улиц, площадь предстала с совершенно незнакомой стороны. Деталей на заднем плане было не разглядеть, и лишь длинный пешеходный переход, по которому то и дело тёмными пятнышками пробегали люди, обозначал линию горизонта. Ярко-ярко светило солнце. Казалось, вся площадь превратилась в чистое золото: оно плавилось, медленно растекаясь по поверхности асфальта, заползая в выбоины и щели, омывая носки её новых, ещё не расхоженных туфель. Немного постояв и полюбовавшись открывшимся видом, она пошла дальше, мимо административного здания с массивными дверьми, откуда вываливались помятые госслужащие, все как один – с кейсами и в галстуках.
На душе было спокойно, так что даже мысли все куда-то разбежались. Осталась лишь какая-то звенящая пустота, от которой хотелось петь. Но вдруг сзади послышался шумный смех: её обогнала счастливая парочка. Блондинка хохотала, уткнувшись в плечо своего молодого человека, высокого брюнета лет двадцати пяти. Когда они проходили мимо, она невольно повернула голову в их сторону, и застыла. Как он был похож! Те же непослушные вьющиеся волосы, тот же изгиб бровей, та же чуточку снисходительная улыбка – он тоже так делал, когда не хотел показывать, что ему очень хорошо – даже рубашку и ту было совсем не отличить! Она ускорила шаг, чтобы удостовериться. Шальная мысль: «А вдруг, это он и есть?».
- Максим, не туда, - всё ещё не кончив смеяться, потянула молодого человека за рукав блондинка. – Мы же ещё суши хотели купить!
«Максим… Значит, не он», - пронеслось в голове. Да и как может быть он, когда его уже пять лет как не стало? Давно уже распрощались с ним и друзья, и родственники. Только девичье сердце всё вздрагивает каждый раз, ищет намёки.
«Интересно, а если бы мы просто расстались с ним? Если бы сейчас это был действительно он со своей новой девушкой, что бы я тогда почувствовала?» - неожиданно пришло ей в голову. Наверное, взгрустнулось бы, и ослепительный вечер в одно мгновение померк бы. А может, и нет, может, у неё самой бы сейчас кто-то был, и встреться вот так, на улице, они бы разошлись каждый своей дорогой без сожалений. «Как странно размышлять о том, кого уже нет, так, словно он ещё жив!» - воскликнула она про себя.
Она не заметила, как пересекла проспект и завернула во двор. Потянулись ряды жилых домов. Проходя мимо помойки, увидела стаю голубей. Они важно расхаживали друг перед другом и неторопливо клевали с земли. Несколько голубей повернули свои головки в её сторону и затем вернулись к своему важному занятию.
Он умер внезапно. Сердечный приступ унёс его на тот свет за несколько часов. Какая ирония! Столько способов умереть в наш неспокойный век, а он, тот, кто всю жизнь боролся с заурядностью, ушёл самым банальным способом. Она усмехнулась, вспомнив что-то из их общего прошлого.
Вот уже и городская больница совсем близко. Зелёные лужайки перед главным входом были аккуратно подстрижены, что смотрелось крайне негармонично на фоне обшарпанного здания больницы. Туфли стали ощутимо натирать – захотелось присесть на ближайшую лавочку, но удержалась: до дома осталось всего ничего.
Она любила его – это было её первое настоящее чувство. Такое… бесхитростное ещё, полудетское, когда коленки подгибаются от счастья и глаза застилает туман вовсе не от страсти, а просто от того, что тот, кого ты избрала предметом своих воздыханий, идёт рядом с тобой, держит тебя за руку, и, кажется, тоже влюблён. А что ещё надо? «Времени бы ещё чуть-чуть», - думала она не раз, когда появилась возможность размышлять несколько отстранённо – после многих часов, проведённых в полузабытьи или в слезах. Но невозможно всю жизнь задыхаться от горя. Рано или поздно и это проходит.
Обогнув больницу, она снова ступила в тень. Кроны деревьев низко склонились над её головой и о чём-то шумели. На детской площадке творилась оживлённая суета. Отвлёкшись на мгновение, она повернула на свою улицу и вновь обратилась к своим мыслям. И вдруг, о чудо! Не нашла там ни привычной горечи, ни извечной грусти. Их не было на месте, они исчезли без следа. Лёгкая паутинка выбившихся прядей мерно колыхалась на ветру. Во дворе пахло жасмином. Издалека раздавались ритмичные звуки вечерней дискотеки. Солнце медленно разжимало объятия, давая возможность сумеречной прохладе спуститься на землю.
И тогда она впервые за пять лет, а может, и за всю свою жизнь, подумала: «А ведь больше ничего и не надо…»