Света шла с работы нога за ногу, обдумывая ближайшие планы: не забыть вынуть курицу из холодильника, просмотреть журналы по вязанию до начала сериала, хорошо бы погладить кофточку в горошек, но нет, не хочется, лучше начать вязать. Определившись с приоритетами, Света прибавила шагу и тут… наткнулась на него, курящего у её подъезда. Это было более чем неожиданно. Уже давно они всегда заранее договаривались о встрече, спонтанность закончилась много лет назад. Его появление никак не могло быть добрым знаком. И Света засуетилась. Ошиблась, набирая код, споткнулась на лестнице, никак не могла выловить ключи от квартиры в недрах своей сумки.
Юра молча вошёл в гостиную и плюхнулся на диван. Выглядел он каким-то растерянным и жалким.
- Голоден? – спросила Света, чтобы с чего-то начать.
- Да, даже очень,- промямлил он.
- Сварю пельмени. - И она быстро скрылась на кухне.
Он пришёл, чтобы с ней расстаться, закончить затянувшийся роман, не иначе. Потому и без предупреждения, да и вид у него… В панике раскладывала она пельмени по тарелкам и готовила себя к худшему. Позвала его с замиранием сердца, готовая расплакаться. Он пришёл и сразу принялся за еду, не глядя на неё. Закончив, поднял глаза и незнакомым жалобным голоском произнёс:
- Я вот к тебе… Жена всё узнала и выставила меня… Мне больше некуда идти…
В голове у Светы что-то стало перестраиваться, поэтому она сразу и не нашлась что ответить. Проскочило некое сожаление по поводу сериала, который придётся пропустить, и вязания, точила мысль о курице в морозильнике и какой-то новый, чужой вопрос: как, навсегда? Всё это одновременно пронеслось в голове, и она торопливо сказала:
- Да-да, конечно…
- Я принесу вещи?
- Да-да, конечно…
Он принёс. И сел на диван, занявшись переключением каналов. Света решительно прогнала сожаление, напомнив себе, что вот об этом она мечтала все – сколько же? – ну да, все одиннадцать лет их романа. Она хотела обо всём расспросить, но Юра молчал так красноречиво, что лучше было подождать. Она просто села рядом и исподтишка наблюдала за ним, отмечая про себя, не без горечи, что выглядит он несчастным. Когда они легли в постель, Света прижала его к груди, как ребёнка, и заботливо укрыла со всех сторон. В этот раз секса у них не было.
Все последующие дни Света была одержима стряпнёй. Она превзошла саму себя и очень этим гордилась. С лёгкостью отказавшись от любимого сериала, она много времени проводила на кухне, выискивала рецепты заморских блюд и лихорадочно их готовила, иногда всё же возвращаясь к испытанным банальным котлетам, которые тоже удавались на славу. Хотела готовить не хуже, а то и намного лучше «той»… Времени привыкать к новому положению не было: надо было реагировать быстро. Она стала вставать на заре из-за мудрёных завтраков, к вечеру валилась с ног и всё боролась со сном в робком ожидании проявления любви. Напрасном, впрочем, ожидании.
Любимый пунктуально возвращался с работы и врастал в диван. На кухне появлялся моментально, как только слышал звук расставляемых тарелок. Поднимал на Свету полный благодарности печальный взгляд и садился всегда на одно и то же место – прежде оно принадлежало Свете. Мягко, без особого восторга благодарил её после ужина и уходил к телевизору. Свету не интересовали ни политика, ни футбол, ни рыбалка, поэтому она оставалась на кухне и неспешно мыла посуду, мечтая лечь спать, но также мечтая о сексе. Устало напоминала себе, что вот оно, счастье, о котором мечтала так долго, и надо быть заботливой и терпеливой, видно же, как Юра страдает. И что ей всё же надлежало радоваться, а не ныть.
Вскоре у Юры начались проблемы с пищеварением. Его то пучило, то поносило, то запирало. Света накупила лекарств и всячески пыталась облегчить физические страдания любимого, благо до душевных страданий он её не допускал. Она упорно отказывалась считать свою стряпню виновной в расстройстве его пищеварения, однако стала потихоньку упрощать меню. Утро начиналось с вопросов о животе, на которые Юра отвечал предельно детально. По тому, какой по консистенции и напору у него с утра был стул, Света ориентировалась и решала, что готовить на ужин. Постепенно кулинарные изыски сократились до жареного мяса с картошкой, котлет, макарон по-флотски, а на завтрак – блинов, яичницы и бутербродов. Жульенов, креветок в пивном тесте, осетра в зелёном масле и тому подобного Юра не переваривал. И слава Богу, подумала Света, осознав этот факт. Теперь проще и быстрее. И дешевле. Да, ещё он любил выпечку, и она научилась печь чудесные булочки с корицей, чего до этого никогда не делала. Мужчина может научить многому, думала она.
Говорили они по- прежнему мало. Поникший возлюбленный отвечал коротко и нехотя на все вопросы, выходящие за рамки его физиологии и базальных потребностей. Зато иногда он закрывался в спальне и долго и бурно говорил по телефону. Выходил совершенно иссякший, с потухшим взглядом и долго вздыхал. Она догадывалась, что он говорит с «той», и горькая ревность наполняла её доверху – несмотря на то, что они явно ругались. Но он говорил! В чём-то убеждал, что-то доказывал, и ему было что сказать этой женщине! Внезапно Света подумала, что вот так должна была ревновать его жена к ней… Мысль была неприятной, и она попыталась её отогнать. А если она догадывалась? Все одиннадцать лет? Как же можно с этим жить? А как она сама жила? В вечном ожидании… Теперь он достался ей, и точка. Ну о чём ещё можно ему разговаривать с «той»?
Юра был чистоплотен. Обязательно брал тарелочку, когда усаживался с булочкой к телевизору, и подставлял её под подбородок, когда задумчиво жевал, потом собирал крошки и съедал. Света старалась вихрем производить уборку в квартире, пока его не было. На это у неё был час. Она не хотела носиться с пылесосом и тряпками у Юры перед носом, хотела, чтобы он возвращался всегда в чистоту и уют, не наблюдая, как этот уют производится. В его присутствии она могла стирать, машина стояла в ванной. Юра привычно скидывал свою одежду в корзину для грязного белья, уверенный в том, что она будет постирана, а Света приняла этот факт как само собой разумеющуюся деталь совместного проживания с мужчиной. Однажды развешивая рубашки на балконе, она заметила соседку, с интересом за ней наблюдавшую. Вдруг преисполнившись гордостью, Света стала развешивать его одежду на крайние верёвки, чтобы все видели. Пусть все знают: она живёт с мужчиной! Она медлила, расправляла, перевешивала, пока соседка не скрылась. Тогда обратила внимание на рубашки и отметила, что они довольно потёртые. Надо бы купить парочку новых, задумала она. Как другие женщины, у которых есть мужья.
С рубашками придётся повременить: к концу месяца у Светы не оказалось денег. Изысканные и не такие изысканные блюда на двоих, лекарства и другие предметы ( мужской шампунь, крем для бритья) пробили брешь в её бюджете. Юра же как-то забыл предложить ей деньги, надо у него спросить. Иначе пару дней до зарплаты им элементарно нечего будет есть. И вообще – он живёт с ней, не будет же она его всё время содержать!
Света подсела к нему на диван и обняла. Она приятно пахла яблоками, которые резала для пирога, Юра погрузился в этот яблочный уют, словно в мамино тепло.
- Юра, милый, - прощебетала она.- У меня закончились деньги. Может, ты присоединишься? Мне не под силу нас обоих содержать…
Он вздрогнул и повернулся к ней с удивлением, которое, однако, сразу попытался сдержать.
- У меня тоже нет денег…
- Как, совсем нет?
- Совсем… Я отдал семье. Понимаешь, дети остались, они не виноваты… Может, ты одолжи у кого-нибудь? А Свет?
Света вся напряглась против своей воли, соскочила с дивана и пошла допекать пирог. Выключив духовку, устало свалилась на стул, на своё место. Тихо заплакала. Плача, разрезала пирог на куски, плача мылась под душем, плача пыталась вспомнить, как она любила этого человека, а он – её. Последнее не вспоминалось.
Она никак не могла уснуть и перестала пытаться. Вслушиваясь в различные звуки, издаваемые любимым, Света думала. За весь месяц они так и не поговорили по душам. Вялый секс у них случился два раза, и то Юра словно опасался чего-то, был каким-то чужим. Она вымоталась, заботясь о нём, не получая никакой отдачи. А что дальше? Ещё ждать? Она с сожалением вспомнила о вязании. О своих привычках, сериале. И о том, что скоро отпуск, а она обещала подруге приехать к ней в Грузию. Но теперь у неё есть мужчина, и с этим надо считаться. Не оставлять же его здесь одного! Без денег…
На рассвете Света поняла, что уже не уснёт. Встала, заварила себе кофе и вытащила журналы по вязанию. Хорошо, что суббота, отметила она. Устроилась на своём диване, по всей поверхности разложив журналы. Потом заварила ещё кофе, съела пирога, достала нитки. Запах кофе, видимо, разбудил Юру, хотя было ещё рано. Он привычно прошёл в ванную, где привычно уделял много внимания физиологии и тщательно умывался. Чистый и благоухающий прошёл мимо Светы на кухню, её «привет» прозвучал тоже привычно. Из кухни раздался непривычный вопрос:
- Свет, а что на завтрак?
- А поищи что-нибудь в холодильнике, - не отрываясь от журналов, ответила она.
Дверца холодильника открылась и закрылась, раздалось недовольное шмыганье носом.
- А кофе?
- Завари. Можешь и мне заварить.
Этого он не сделал, и в холодильнике ничего не нашёл. Вернулся в гостиную, постоял секунду возле дивана, но поскольку весь он был занят журналами, сел в кресло. Вид у него был обиженный, но Света была слишком увлечена вязанием, чтобы это замечать.
- Ты что, обиделась?
Она оторвалась от своего занятия и посмотрела на него.
- Ты позавтракал? – И, не давая ответить, - Вот и хорошо. Теперь иди собери свои вещи и уходи. Несколько твоих рубашек сушатся на балконе. А то я уезжаю в отпуск.
- Ты шутишь?! Ведь ты прекрасно знаешь, что мне некуда идти! – он выкрикивал слова с каким-то надрывом, ранее ему не свойственным. Света наблюдала с отдалённым любопытством, как дрожат его мясистые губы.
- Пойди в гостиницу, сними квартиру.
- У меня нет денег на гостиницу! – выкрикнул он и осёкся.
- Попросись к кому-нибудь из друзей, поживи у них какое-то время, как у меня. Деньгами я тебе помочь, к сожалению, не могу: у меня самой до отпускных только пирог остался.
Он вскочил с кресла и скрылся в спальне. Света удивлённо прислушивалась к себе и не находила ни малейшего желания его остановить, хотя этого опасалась, принимая решение на рассвете.
И вот он стоит, одетый и с чемоданом в руке. И это конец. Пока, сказала она и пошла относить журналы в комод. Внезапно Юра бросил чемодан, подскочил к ней и схватил в охапку. Его руки, такие любимые, мяли её грудь, задирали рубашку, пока он тащил её на ковёр. Он брал её грубо, наказывая, а она, наказывая, отталкивала его, но тут же притягивала назад, металась, извивалась, освобождалась и нападала сама, и они стонали оба, но он запрещал ей стонать, закрывая рот жёсткими поцелуями, пока животный крик не вырвался из глубины вечной древней женской сущности, одновременно болезненной и счастливой…
Он стянул подушки и плед с дивана и укрыл её подрагивающее влажное тело. Так они и уснули на полу. Проснулись за полдень одновременно. Одновременно прижались друг к другу, заполняя друг другом изгибы и неровности своих тел. Он осторожно касался её груди руками и губами, разгораясь, и на сей раз они любили друг друга нежно, словно убаюкивая.
Света стояла под душем, всё ещё дрожа. Любовь поднимала вопрос, а ответа у неё не было. Потом Юра был в душе, тогда вернулся ответ. И непривычно тёплый его взгляд этот ответ принял. Юра нежно и долго целовал её в губы, потом встал, взял чемодан и направился у выходу. Ещё есть шанс его остановить, пронеслось в голове, но Света не сдвинулась с места.
- Спасибо тебе за всё… - тёплый взгляд со слезами на прощанье.
- И тебе. Спасибо. За всё.
Теперь Света знала, что значит любить мужчину и жить с мужчиной. Можно рассказать подруге, той, что в Грузии. И она пошла собираться.