4
- Ну, чего привязалась?! И вообще, отвали со своими командами, надоела!! – последнее слово Илья прокричал в белую старую дверь, на которой минимум пара поколений его предков оставила свои следы в виде белой масляной эмали, подкрашивая старое облупленное полотно.
На косяке этой самой двери, помнится, маленькому Илюше бабушка отмечала карандашом рост. Гладила по кудрявой голове, хвалила:
- Наш-то парень, молодец! И ростом вышел, и головушка светлая…
А отец, приходя со смены из депо, скупо здоровался, неизменно вопрошал:
- Бабку с матерью не обижал? Ну, тогда ладно.
Бабушка умерла давно. Потом как-то сразу ушел отец, да и пропал на просторах необъятной Родины. Ни письмишка, ни подарочка Илюше не передал больше. Мать из веселой, приветливой женщины быстро превратилась в издерганную ведьму, пропадающую на двух работах.
Когда подрос, начал понимать – тосковала маманя по мужику, хоть плохонького бы, да изредка… Где ж его только взять, мужика-то?!
В школе дела шли тоже неважно. Вроде бы, материал схватывал легко, но рассеян был, не усидчив. Сперва сам заводилой в начальных классах выступал, а потом в оборот ребятишки постарше взяли. А как захватит жизнь вольная, понесет – уже остановиться трудно. Травы покурил, таблеток наглотался – и шатайся вдоволь по улицам с корешами. В клубы ходу ему с друзьями не было – денег нужно, там ребята упакованные, родительские денежки кого-то греют, а кому не достаются вовсе.
Незаметно время пролетело. В это лето бы – школу заканчивать, девять классов, в училище поступать. А может, на работу куда пристраиваться, хоть на автомойку. Умом понимал, нужно с друзьями с района расходиться подальше, иначе затянет безделье, утащит юность, агрессией и глупостью наполненная, на зону, или попадет голова буйная в драке под бейсбольную биту.
- Сходи на угол, в продуктовый, за хлебом, бездельник!!! – крикнула мать из коридора, - Ведь подохну я, жалеть будешь! Мне сейчас собираться на рынок надо. Пойду, поменяю одеяла лишние. Там картошку деревенские с машин продают.
Без телефонов теперь – беда. Интернету кранты. Сейчас с пацанами никак и не добазариться на встречу. Ну, братва с улицы и не вылазит. Точку поменяли – торчат теперь у того самого продуктового, куда хлеб начальники постановили привозить, да еще кой-какую жрачку по графику. Коммерсы все позакрывались, супермаркеты на замках. Витрины заклеены пленкой, упрятаны рольставнями.
Коля Поплавко, он же Мозоль, за хромую с детства ногу, хлебал из пластиковой бутылки разведенную зеленым лимонадом водку вприкуску с сигаретой. Толстый Славик Парамонов, за жирные бледные щеки грубо нареченный просто Ряха, тоскливо выгребал из грязного пакета обломки печенья, вздыхал, подбирая крошки с растянутого свитера.
- Угораете, бедолаги? – Илья присел рядом с ребятами на корточки у стены магазина, - Надо бы придумать чего. Со жратвой дома туго совсем стало. Мать бьется. А по ходу ничего у нее не выходит. Только без криминала, разжиться хавчиком, не портится который. Сухари там, крупа…
- Без криминала – это как?! – Коля протянул бутылку с пойлом, но Илья отказался, вытряхнул из мятой пачки сигарету, закурил, - Поклянчить у торгашей на рынке? Надо искать магаз где-нибудь в переулке, да пошарить по темноте. Пацаны, время такое щас – бери, что хочешь. У ментов и без нас дел по горло.
- Мне ночевать сегодня негде, - уныло проговорил Ряха, покончив с остатками печенья, - мать в больницу на сутки ушла, отчим с утра шоблу алкашей на хату притащил. Бухла раздобыли, отдыхают… Точно мне рожу расквасит, если домой явлюсь.
Приятели помолчали. Мимо пробрела баба с большущей клетчатой сумкой, из которой торчала мороженая кость в ошметках багрового мяса. По противоположной стороне, аккуратно обходя растаявшие грязные лужи, спешила куда-то светловолосая девчонка в синем пуховике.
Илья вздохнул. Подружки у него сроду не водилось. А девочка эта – красивая, ухоженная цыпа из соседнего нового дома. Приметил ее давно, встречался взглядом на улице и в местном магазинчике. Поздороваться и поговорить, конечно, никак. Стремно. Да и на кой он ей сдался, в джинсах столетней давности и стоптанных кроссовках с рынка?
- Во! – молвил Коля, - Узнали шкуру? С того дома. Батя у нее начальник какой-то. Знатная телка, правда? Давайте ее поймаем и это? Ну, поцелуем…
Он заржал, демонстрируя желтые неровные зубы. Водка приятно расцветила хмурый мартовский день мутноватой радугой. Плевать на все проблемы. Хорошо и без интернета, и без телека. Покуда кореша рядом. Время пришло замечательное. Можно так погулять, что хватит воспоминаний на всю жизнь.
Илья докурил, швырнул окурок в пугливо бредущего мимо кота. Бабка рассказывала, раньше война была. Так в одном городе всех котов и ворон сожрали с голодухи. Придется, если что, Ряху схавать. Черт, дурь какая в голову лезет. А девушка, правда, красавица. Дрянь какую Мозоля про нее сказал, а вроде, шелохнулось что-то в животе. Пуховичок порвать, целовать в растрепанные губы и в глаза заплаканные…
- Ну, чего порешали?! – недовольно поднялся Илья, мотнул головой, прогоняя ненужные мысли, - Вы как хотите, а я вечерком пошарю в продуктовом павильоне за говнетечкой-речкой. Который ближе к остановке автобусной. Как стемнеет, залезу туда.
- Дак чего уж, - опять вздохнул Ряха, - вместе пойдем. Мне делать нечего, говорю, домой не сунуться сегодня…
- Чего ты вздыхаешь все, пухлый? – Мозоль шутливо толкнул его в бок, опять оскалился, - Ясно дело, вместе пойдем. Я ножичек свой прихвачу, пассатижи и гвоздодер. Слышь, Иля, топорик надо еще. И мешки..
- Возьму, - кивнул Илья, покосился на друга с сомнением, - Ты бухать завязывай до вечера. Развезет опять в какашку.
- Когда такое было? – обиженно крякнул Коля, - тут и пить-то нечего.. Два глотка осталось. Больше не буду. Мне за водой еще надо сбегать. Цистерна придет через час.
Илья вдруг подумал, что они с маманей за водой не ходили ни разу. Какой-то доктор ей сказал в больнице, что воду из-под крана можно отстоять в широкой посудине, через сутки из нее краска выдыхается, можно кипятить и пить. Так они и стали делать. Тема эта по больнице быстро разошлась. Доктора люди в пиджаках забрали через пару дней, всем прочим медикам строго запретили воду из крана пить, мол, зловредный был коллега – нагадить всем хотел, чтоб заболели.
Сволочь, одним словом. Только маманя не поверила, вздыхала:
- Неправда это, про Федора-то Алексеевича. Хороший был человек. Вода отстоенная нормальная же, правда, Илюша?
Илья пожимал плечами. Воду так они и пили из крана. Уже третий месяц пошел. Вроде здоровы. Мать говорить про это запретила, ну, он и помалкивал. Глядел с балкона, покуривая, как старухи, бабы и прочие обыватели выстраиваются в длиннющий хвост к цистернам дважды в день, благодарил мысленно врача-вредителя.
Девчонку, соседку, Оля зовут. Хорошее имя. Доброе и румяное, как она сама. А вот если Ольга – то уже скуластое, русоволосое, с крепкими зубами. Так представлять разные имена – одно удовольствие. С детства за Ильей водилось занятие окрашивать мысли в разноцветье образов. Учиться скучно – а вот мечтать – это пожалуйста. Оля тоже не ходила за водой, как и мать ее. Крепкий, квадратный в цивильном пальто ихний батя выгружал с шофером бутилированное питье, натужась багровой шеей, волок в подъезд.
- Ты следишь за ней, гопник? – сам про себя подумал вслух Илья, не спеша прогуливаясь в сторону объекта ночной вылазки. Надо по-светлому разведать все. Чтобы впросак ночью не попасть. – Следишь, точно. Гляди, батя ее шею тебе намылит.
Батя и правда у них важный. Исполкомовец, что ли. В последние дни «Волгу» его сопровождает полицейский «УАЗ». Охраняют начальника.
В городе настала дикость. Студенты и прочая шушара беспределят, на ментов кидаются. С одними тут сцепились недавно у продуктового магазина за очередь в винный-табачный отдел, сперва тихие казались ребята, видно, не из бедных. Потом закрутилась заваруха, бросились друг на друга все сразу и на всех, не разбирая. Илья смекнул, неладно получается. Вытащил за воротник куртки из толпы Кольку Мозоля, кричал ему в оскаленную рожу:
- Валим, братан!! Хватай Ряху и ходу отсюда. Чего связались?!
Отдышались, только через дорогу перебежав, к кустам над замерзшей речкой. Люди у освещенной витрины напротив дрались ожесточенно. Кто-то высокий, в модной вязаной кепке, оторвал кусок деревянных перил, хлестал, не глядя, по головам в толпе. Повалили старуху, с воем ходили по ней взад-вперед, молотя кулаками в перекошенные лица. Минут через пять подлетел СОБРовский ПАЗик, менты в сине-сером камуфляже рассекли толпу на части, нещадно колотя дубинками направо-налево, выхватывали, кто покрупнее, крутили руки…
- Во, блин, замес, пацаны, - радостно проговорил Славик Ряха, разглядывая разбитые костяшки на своей мягкой руке, - Я в самом начале кенту одному очки в рожу вмял!!
- Дебил ты, что ли?! – зашипел ожесточенно Илья на него и на открывшего было рот похвастаться Кольку, - за что дрались? За еду, за деньги? Так просто. Народу изувечили, а главное, менты кого увезут – обратно не вернется никто! Забыли, сколько людей в нашем доме уже нету?
И правда, куда же везут всех буйных? И, главное, почему народ стал такой – как дикие звери? Раньше толкнешь кента модного в магазине или в школе – отшатнется, сам еще извинится. А нынче вот они убить готовы, за просто так. Мать рассказывала – соседка со второго этажа, бабка горбатая, льдиной в нее швырнула, сначала орала, будто дверью в подъезде маманя хлопает, и тут же ледышкой запустила, в голову метилась, подлюка старая.
- Что-то неладно, - бурчал под нос себе Илья, - Начальство большое запропастилось, маленькое потерянное бродит. Люди будто зомби. Точно, траванули народ чем-то. Кто? Да америкосы, ясное дело. Кому ж еще?
Зябко кутаясь в драный пуховик, он шел по улице в сторону автобусной остановки. В воздухе совсем не чувствовалась весна.