Дома тишина и покой. Зимнее солнце робко пробивается сквозь кисейные занавески, наполняя спальню ярким чудесным свечением, отражается зеркальными бликами на стенах и потолке, создавая сложные затейливые узоры. Близкое дыхание весны слышится птичьими трелями за окном. Чистое небо сияет и будто звенит, предвещая радостные перемены.
Вадим открытыми глазами созерцал игру солнечного света. Абсолютная тишина настораживала непривычными ощущениями. После тесной каюты, монотонного гула работающих механизмов и мелкой надоедливой вибрации железной палубы корабля, проснуться в беззвучном покое казалось странным и удивительным. Ни команд по радиотрансляции, ни топота бегущих на построение моряков, ни воя газотурбинных центрифуг при утреннем «проворачивании». Три дня можно наслаждаться гражданской жизнью. Потом начнутся вахты, дежурства и наряды, обычная служба.
Он сразу по окончании военно-морского училища попал на «Петра Великого». Начинал молодым лейтенантом, и вот уже полгода как командир противокорабельного ракетного комплекса. Вадим гордился оказанным доверием, все силы, знания отдавал флоту, в совершенстве изучил устройство и особенности системы «Гранит», был уверен в своих подчиненных как в самом себе. Сам готовил и твердо спрашивал с мичманов и матросов, добиваясь общей слаженности и координации в работе ракетной группы. Это не являлось привычкой, такова была жизнь морского офицера. Его выбранный путь, мечта о будущем, устремление в исполненную трудностей романтику мореплавания, преданное служение Отчизне. Именно так понимал он собственную судьбу и жизненное предназначение.
Вспомнилось, как майским вечером встретил на автовокзале в Мурманске чудную молодую девушку с изящной стройной фигурой и прелестным лицом. Она сидела рядом с юным лейтенантом и что-то наставительно говорила ему.
«Это же Пашка с гидрографического, – узнал он офицера. Какая у него подруга!.. Повезло сопляку!» – Пашка учился на три курса моложе, их выпуск был в этом году. Вадим помнил его совсем еще салажонком, когда тот в «духах» ходил.
Девушка волновала, он никак не мог поверить, что у Паши Третьякова такая замечательная невеста. Хотелось подойти, познакомится, но он почему-то робел. Все-таки набрался смелости, направился к ним.
– Паша, привет! – он весело и, казалось, непринужденно поздоровался.
– Вадим! – тот вскочил радостно, в новенькой отглаженной форме.
Обнялись, крепко пожали друг другу руки. Девушка стояла рядом, вопросительно глядя на молодых людей.
– Как ты, Вадим? Я слышал ты на «Петре Великом»?
– Да, Паша, ты-то как, куда распределили?
– В Полярный на «Адмирала Чабаненко», в штурманскую группу помощником командира БЧ-1.
– Ну, молодец. Будете в Североморске, увидимся обязательно.
Его спутница тактично молчала, отступив в сторону и равнодушно поглядывая на суетящихся вокруг пассажиров.
– Вот Вадим, знакомься: Светлана, – догадался представить Паша. – Моя старшая сестра.
Девушка улыбнулась и протянула руку. У него сильно застучало сердце. «Не невеста, – билось в мыслях. – Какая она!» – он не сводил с нее восхищенных глаз и этим немного смутил ее. Пожал с осторожностью мягкую ладонь и растаял. Так сладко и трепетно пела душа, такая легкость была в теле! Казалось, оттолкнись сейчас и воспаришь над землей, унесешься за облака…
Светлана с иронией наблюдала за сменой эмоций на его удивленно изменившемся лице.
– Рейс Мурманск – Полярный ожидает у пятого терминала, – раздался голос диктора. – Просьба пассажирам пройти на посадку.
– Мой автобус, – Пашка подхватил чемоданы.
– Паша, как приедешь, позвони, чтобы мама не волновалась, – Светлана поцеловала брата.
– Позвоню, позвоню. С детства грузит заботой своей, – обратился к Вадиму. – Не дай бог жену такую, всю жизнь по стойке «смирно» стоять будешь, – пошутил, глядя на него. – Ну, все Вадим, до встречи, – обнялись на прощанье, и Пашка зашагал к выходу.
Вадим и Светлана смотрели вслед, пока белая фуражка не затерялась среди спешивших на посадку пассажиров.
– А ваш автобус когда? – спросила девушка.
– Через десять минут, – Вадим взглянул на часы, не зная, что еще можно сказать ей. С уходом брата, вся его напускная лихость исчезла. Он молчаливо стоял возле нее, переминаясь с ноги на ногу.
– Мы раньше жили в Североморске, когда папа служил на «Киеве».
– Ух, ты! А кем он был?
– Старшим помощником в конце восьмидесятых. Мне тогда три года исполнилось, а Паша еще не родился. Потом сюда в Мурманск переехали. Отец со службы уволился, здесь преподавателем в институте до сих пор работает.
– А я из Новосибирска. В Кронштадте служить начинал. После учебки написал рапорт и поступил в училище. Теперь третий год на «Петре Великом».
– Никогда не была зимой в Сибири, – она с прищуром смотрела на него. – Холодно там?
– Холодно. И снега много.
– Рейс Мурманск – Североморск ожидает пассажиров у второго терминала, – так некстати прозвучал голос диктора. – Просьба пройти на посадку.
– Светлана! – голос подрагивал от волнения. – Дайте ваш телефон, пожалуйста, – он умоляюще взглянул ей в глаза. – Можно будет вам позвонить?
– Да, пожалуйста, звоните, – она продиктовала номер.
– Спасибо! – Вадим искренне обрадовался. – Я позвоню, как в Мурманске буду, обязательно.
– Звоните, мне будет приятно, – прямо и открыто повторила она. – До свиданья!
– До свиданья, Светлана! – он не сводил с нее глаз и не мог уйти.
– Заканчивается посадка на рейс Мурманск – Североморск…
Подхватил свой кейс на колесах и заторопился к автобусу. Оглянулся на миг, – она стояла на месте и смотрела ему вслед.
Вадим встал с постели, с удовольствием потянулся. Раздвинул занавески, подставив лицо солнечным лучам. Из окна была видна вся бухта с пришвартованными у пирса кораблями и его «Петр Великий», стоящий на внешнем рейде. Море играло сверкающими бликами, лениво ударяясь волнами в голые каменистые берега.
«Дашка в садике, Светка на работе в школе», – он вспомнил сладостную бурную ночь. Их ночь после продолжительной разлуки, вынужденного расставания. «Петр Великий» редко задерживался в родной гавани. Дальние походы, боевые учения, стрельбы. Но когда возвращались, все будто заново начиналось. Сколько было таких ночей! И каждый раз новые чувства, сумасшедшие эмоции, слияние любящих сердец. Как он ждал возвращения домой!
Дочку с рук весь вечер не спускал, не мог нарадоваться. Чего только не привез ей из Сирии. Мелочь, безделушки: бедуины на верблюдах, финиковые пальмы, куклы в тюрбанах и чадрах…
Повернулся ключ в замке. Вошла румяная с мороза Светлана. Глаза светятся, улыбка на губах, в руках сумки с продуктами. Он кинулся к ней, подхватил пакеты, поцеловал:
– Рано ты сегодня. Я думал, только после обеда уроки закончатся.
– Так обед уже давно. Второй час, соня.
– Ого! Вот это я проспал!
– Отдыхай мой капитан, – улыбнулась жена. – Ты слишком долго плавал. А я пока что-нибудь приготовлю.
– Не надо ничего, – крепко прижал ее к себе, стал целовать неистово и жадно.
– Вадик, дай мне на кухню продукты отнести.
– Не дам, Светик-семицветик… – он торопливо срывал с нее верхнюю одежду.
Поднял на руки, покружил по просторному коридору и утащил в спальню.
Вечером собрались друзья, соседи, пришли сослуживцы с женами и детьми. Молодые, красивые, счастливые. Вспоминали поход, стрельбы, боевого, уважаемого адмирала. Делились планами, мечтали, и танцевали, танцевали. Кружились в упоенном вальсе, не могли нарадоваться такому простому зыбкому счастью – быть вместе с любимыми. Дети играли в соседних комнатах, бегали, шумели, прыгали на пружинном диване, смеялись радостно и весело. Было уже далеко за полночь, когда гости разошлись по домам хмельные и неугомонные.
Девятого мая в День Победы в гарнизонном Доме Офицеров состоялся торжественный прием. Главком ВМФ награждал отличившихся военнослужащих авианосной корабельной группы, с успехом выполнившей задачи в ходе боевых действий против бандитских группировок на территории Сирии. Капитан-лейтенанта Казанцева удостоили орденом «За заслуги перед Отечеством» 4 степени с мечами. Всех участников похода также отметили памятными медалями и знаками «За дальний поход».
После праздничного обеда до вечера гремел красочный бал. Оркестр Северного флота потрясал слаженной игрой музыкантов. Звучали марши, мазурки и кадрили, танго и фокстрот, попурри известных композиторов. Все командование в окружении исполнительных адьютантов присутствовало на балу. Нарядные дамы в вечерних платьях, блистательные старшие офицеры, командиры кораблей и соединений задавали тон, на удивление умело вальсируя. Выполняя немыслимые по этикету па и бережно придерживая своих очаровательных партнерш, скользили плавно и артистично.
Молодежь стояла тесными кучками, сверкая золотом погон. С улыбкой наблюдали за начальниками, представшими совсем с другой, неофициальной стороны. Юные лейтенанты с озорным весельем знакомились с выпускницами вузов, приглашали девушек на вальс-каприс и кружились в томном упоении, не пересекая, впрочем, курса основных танцоров.
Вечером после бала праздник продолжил оглушительный салют на набережной из семидесяти двух залпов. В парках и скверах играла музыка, люди гуляли по теплой ласковой погоде. Взирали на едва пробивающуюся листву деревьев, робко зеленеющую траву. С далеких рыжих сопок воздушные потоки доносили запахи весны, клейких распустившихся почек, просыпающегося тундрового мелколесья.
Светлана, Вадим и маленькая Даша шли по украшенному флагами городу. Солнце уже не пряталось за горизонт, начинался долгий полярный день. По асфальтовым дорожкам гуляла разодетая публика, офицеры с женами и детьми. Уставшие ветераны в окружении родственников и учащихся морского кадетского корпуса расположились на скамейках, с гордостью вспоминая далекие фронтовые дни.
На тротуарных площадках выстроились киоски и лотки. Мороженое, фрукты, детские игрушки и флажки, сладкие газированные напитки, чего тут только не было! Возле торгового центра продавали надувных медведей, зайцев, лис... Они были сделаны так искусно, что казалось, будто забавные веселые звери вместе со всеми отмечают великий праздник. Около продавца, худощавой пожилой женщины в черном платке, столпились улыбающиеся покупатели. Дети гомонили вразнобой, упрашивали родителей купить жирафа или слоника. Наполненные гелием игрушки раскачивались на длинных шнурках, шаловливо поворачивались вокруг и будто пытались вырваться, улететь в сказочные края.
– Папа, купи мне лошадку! – закричала Даша, указывая на распустившего огненную гриву коня, взметнувшего вверх копыта и присевшего на задние ноги, в стремительном прыжке готового мчаться бешеным галопом. На лбу устремленным острием сверкал нарисованными снежинками прямой отточенный рог.
– Это не лошадь, Даша. Это единорог, помнишь, я тебе сказку читала про волшебника и злую ведьму?
– Да, помню. Мама, я хочу единорога.
– Купим Дашенька, будет у тебя свой конь-единорог. – Они подошли к смеющейся детской гурьбе.
– Дайте нам единорога, – Вадим с улыбкой обратился к повернувшейся продавщице.
– Шестьсот пятьдесят рублей, – женщина пристально и как-то недобро взглянула на него и Светлану.
– Вот, пожалуйста, – он протянул деньги.
– Сдачу возьмите, – продавщица вернула несколько купюр. – На тебе, деточка, – передала ребенку веревочку с рвущимся в небеса единорогом. – Крепко держи.
– Спасибо, – они доброжелательно улыбнулись, взглянув в лицо женщине. Но та сердито сдвинула брови и, блеснув черными бесовскими глазами, заявила глухим отрывистым голосом:
– Нечему радоваться, касатики. Катится колесо, недолго осталось…
С растерянных лиц медленно сходила улыбка. Молодые люди ничего не поняли и с недоумением посмотрели на странную продавщицу.
– Какое колесо, бабушка? – удивленно спросила Светлана.
– Тележное колесо, милая. Тележное. – Женщина потеряла к ним всякий интерес и повернулась к следующему покупателю: – Слушаю вас!
– Папа, пойдем, – Даша тянула отца за собой. – Купишь мне мороженого?
– Куплю, – Вадим никак не мог осознать, что сказала продавщица. Светлана взяла его под руку, и они отошли от лотка с надувными игрушками.
– Весьма неприятная женщина. О чем она говорила, интересно?
– Не знаю, какое-то колесо тележное. Что это значит?
Светлана пожала плечами. Этот неожиданный эпизод заметно испортил праздничное настроение. Странная фраза встревожила сердце. Особенно обеспокоил тот мрачный фатальный тон, с которым было произнесено это загадочное пророчество.
– Да она нас с кем-то перепутала, – Вадим натянуто рассмеялся. – Ну, какое колесо? Двадцать первый век идет, уже и телег не осталось. Не обращай внимания, ерунда это все.
– Наверное, ты прав, – она задумчиво смотрела вдаль. – Похоже на недоразумение.
– Мама, мороженого! – возмутилась дочь. – Ты обещала!
– Пойдем, пойдем красавица моя.
Взяли по сливочному пломбиру и, глядя на танцующую в парке молодежь, продолжили вечернюю прогулку. Город морской славы с достойным размахом отмечал день Великой Победы. Гранитный матрос с автоматом и развевающимися лентами бескозырки, вечный памятник героям-североморцам, грозно охранял Родину с северо-запада. Стерег мирный покой, зорко вглядывался в морскую даль, приветствуя возвращающиеся корабли. Знал силу русского оружия, доблесть павших воинов. И стоял незыблемо, как символ мужества, отваги и героизма, суровой самоотверженной решимости.
Глубоким вечером, расслабленные после долгих жарких объятий, лежали, тесно прижавшись, и с наслаждением мечтали о будущем счастье. Строили планы, говорили о предстоящем отпуске, поездке в Сибирь к маме Вадима и престарелой бабушке Светланы, доживающей свой век в таежном селе. Решили после встречи с родными побывать наконец-то в Крыму. Купаться и загорать, не думая ни о чем, отдохнуть от холодов и пронизывающего ледяного ветра, темных полярных ночей. Показать дочери настоящие черноморские пальмы, дружных игривых дельфинов. Окунутся в курортную атмосферу, попробовать знаменитого крымского вина, зарядиться солнечным сиянием, побывать в соляных пещерах. Как скорее хотелось этого, а до отпуска еще долгие шесть недель...
Продолжение Глава 4 http://www.proza.ru/2017/07/18/1209