Глава 6А. Над бездной
Ставить снова вертушечный лаг не хотелось. Антон, который совсем недавно замерял соответствие скорости хода оборотам двигателей на мерной миле, решил вести счисление по таблице соответствия скорости движения корабля числу оборотов гребного винта и показаниям магнитных компасов. Под килем было 2200м. Антону никогда ранее не приходилось ходить по таким глубинам. Он бессменно находился на мостике. Вдруг зазвенел телеграф машинного отделения, шум моторов начал затихать. Из переговорной трубы раздался голос мичмана Кудиновича:
– Товарищ командир, вынужден остановить правый двигатель, пробило масляный трубопровод. Желательно бы лечь в дрейф. Это ускорило бы ремонт.
– Добро, глушите оба двигателя!
Мотористы приступили к ремонту, а корабль, продолжая двигаться по инерции, медленно разворачивался левым бортом к ветру. Ветерок был очень слабенький. Тем не менее, он развернул-таки МДК. При этом движение корабля, казалось, полностью прекратилось, и он неподвижно покоился на ровной глади моря. Пока шел ремонт трубопровода, подошло время обеда.
– Товарищ командир, а может, мы перед обедом устроим купание? – обратился боцман к Антону. – Ветра нет. Полный штиль. Пусть матросы побултыхаются возле борта. Будут потом вспоминать, как купались на глубине две тысячи метров.
– Тишина обманчива. Прежде, чем согласиться на такую экзотику, я сам попробую, – ответил Антон. Подошел мичман Кудинович.
– Товарищ командир, трубопровод починен, – должил он. – Я слышал, Вы тут собираетесь искупаться на глубине. Я бы Вам не советовал. Я уже так одного командира потерял.
Антон уже слышал от него эту историю и тут же отпарировал:
– То было на Севере, где температура воды не превышает четырех градусов тепла. Там человек, даже летом, не может продержаться в воде более 15 минут. А у нас люди по двое суток болтаются, и ничего. На всякий случай, Михаил Николаевич, поднимитесь на мостик и поставьте на руль матроса Левченко. Ежели что, подойдете на помощь или сбросите спасательный плот.
Недовольно проворчав что-то, Кудинович взял с собой Левченко и поднялся на ходовой мостик. Антон сходил в каюту, надел плавки и вышел на ют. Он приказал боцману спустить шторм-трап и, убедившись, что он хорошо закреплен, прыгнул с борта. Он глубоко ушел под воду, открыл глаза и долго, сколько хватило воздуха в легких, плыл под водой, удивляясь её удивительной чистоте. Когда он, наконец, вынырнул на поверхность, он не поверил своим глазам. Он находился от корабля более чем в ста метрах.
– Неужели я так далеко занырнул? – недоуменно подумал он, и начал энергично грести по направлению к кораблю. Корабль явно удалялся. Антон стал махать руками все энергичнее, а корабль удалялся все дальше.
– Миша! – закричал он. – Запускай моторы!
Но его явно никто не слышал. Корабль удалялся все дальше. Антон уже начал выбиваться из сил, когда услышал, как глухо затарахтели двигатели и корабль начал разворачиваться в его сторону. Вскоре он подошел к нему почти вплотную. Антон зацепился за шторм-трап. Долго дышал, как рыба, выброшенная на берег, и лишь потом с трудом поднялся на борт. Кудинович, бледный, как полотно, подошел к Антону. Тот крепко пожал ему руку:
– Спасибо, Михаил Николаевич. Если бы не твое предупреждение, плавали бы вы сейчас без командира. Я твой должник.
– Спасибо и Вам, что вернулись, а то и нам всем хлопот хватило бы до конца жизни.
Больше об этом случае никто не вспоминал.
Сразу после обеда продолжили движение по намеченному маршруту. Антон уточнил место по разновременным замерам высоты и азимута солнца. Оно почти совпало со счислимым. Как только стемнело, прямо по курсу сигнальщик обнаружил проблесковые огни маяка. Антон взял секундомер, проверил его характеристики, и стало ясно, что они идут точно по направлению на мыс Идокопас. Казалось, плавание открытым морем успешно завершено. Остается дойти до прибрежного фарватера и лечь на курс, ведущий в Поти вдоль кавказского побережья. Но природа готовила им еще один сюрприз. Когда до поворота вправо оставалось всего пару часов, видимость начала ухудшаться. Началась мелкая морось. Когда они, наконец-то, вышли в точку поворота, видимость уменьшилась до трех кабельтовых. Когда сигнальщик попытался выйти на связь с береговым постом наблюдения и связи, это ему не удалось. Произвели опознавание по УКВ. После обмена позывными Антон попросил сообщить ему по закрытой связи позывные для визуальной и радиосвязи на следующие сутки. Дежурный поста НИС отказался сделать это, ссылаясь на инструкцию. Сутки подходили к концу, а долгожданной шифровки все не было. И вот часы пробили полночь, и официальная связь с окружающим миром прекратилась. Теперь их могла обстрелять любая береговая батарея, не получившая ответ на запрос, на который они не могли дать правильный ответ. Спасти их могла только плохая видимость и данные по курсу и скорости, которые они передали на последний пост НИС. Они позволяли вычислить их координаты. Когда они подходили уже к траверзу бухты Очамчири, видимость снизилась до нуля. Антон принял решение войти в бухту и стать там на якорь. Он давно по условиям видимости должен был стать на якорь, но глубины на фарватере в этих местах превышали полторы тысячи метров. Поэтому приходилось заходить в бухту и становиться на якорь вслепую. Антон вызвал на ГКП боцмана.
– Женя, через несколько минут нам предстоит вслепую заходить в бухту Очамчире. Глубина под килем около полутора тысяч метров. Глубина воды в самой бухте колеблется от 18 м у входа до 6 м. Поэтому по моей команде: «Отдать якорь!» – спустите его в электрическую до глубины 50 м и возьмите на стопор. Как только якорь начнет «забирать», немедленно доложите. Вам все понятно?
– Так точно, товарищ командир.
– Повторите!
Гвоздев, даже несколько обидевшись, слово в слово повторил сказанное командиром и ушел готовить якорь к отдаче. Тьма стояла кромешная. Самым малым ходом на одной машине вышли в расчетную точку.
– Отдать якорь! – подал команду Антон.
Раздался страшный грохот. Корма задрожала. Искры от трения якорь-цепи с металлом корпуса летели во все стороны. Раздался мощный рывок, от которого корма даже подпрыгнула. И все стихло.
– Стоп моторы! Боцман доложите, что случилось? – что есть мочи кричал полуоглохший командир. Ответа не последовало.
– Михаил Николаевич, сходите на ют. Выясните, что там случилось, – обратился он к Кудиновичу.
На трапе послышались шаги.
– Товарищ командир, я якорь вместе с якорь-цепью утопил. Когда Вы рявкнули «отдать якорь», я забыл все Ваши указания и отдал стопор, не включив электродвигателя.
– Михаил Николаевич, пройдите, пожалуйста, с Гвоздевым и опустите второй якорь на две смычки в электрическую. Только не забудьте, что у нас запасного станового якоря нет.
Отдали второй якорь и дали ход одной машиной. Почти сразу же раздался рывок, и якорь-цепь начала надраиваться.
– Стоп моторы! – скомандовал Антон. Замерить глубину по корме и по носу!
Глубина и в корме и в носу была одинаковой, 12 м. Значит вышли точно. Это уже была победа. Дежурство и вахта заступили по-якорному. На всякий случай Антон вооружил вахту автоматами и боевыми патронами. Сам вооружился тоже и поднялся на мостик, уселся в кресло командира, и так просидел до рассвета, изредка поднимаясь, чтобы размяться.. На рассвете к борту МДК подошел пограничный катер.
– Стой, кто идет? – закричал вахтенный, направляя автомат на подходивший катер.
– Погран служба СССР, – ответили с катера.
Приткнувшись к МДК, командир катера потребовал:
– Командира наверх!
– А я и так наверху, – сказал Антон, спускаясь на верхнюю палубу.
– Командир пограничного катера, старший лейтенант Цибулько, – представился тот. Антон представился тоже.
– А вас уже в штабе флота объявили в розыск. Что случилось?
Антон коротко обрисовал ситуацию. Командир катера ушел в ходовую рубку. Его долго не было. Наконец он вышел и попросил Антона предъявить удостоверение личности. Тщательно проверив, он вернул его хозяину.
– Позывные и опознавание на сегодня у Вас в удостоверении, смотрите не потеряйте.
Пока они общались, уже совсем рассвело. Утренний ветер разогнал туман. Антон определил место. Они находились у самого входа в Очамчире, в нескольких метрах от западного берега бухты. Он снова поднялся на мостик. Сыграл аврал. Они снялись с якоря и к средине дня уже благополучно ошвартовались к причалу Военной гавани Потийской ВМБ.
– Товарищ командир, не докладывайте командиру ВМБ о том, что я утопил якорь. Нас тогда не выпустят отсюда, а у меня через три дня жена выписывается из роддома, обратился к командиру Гвоздев.
– И что Вы мне прикажете делать? Перед выходом в море комиссия будет проверять готовность корабля, и все равно не выпустит. Только тогда гром будет на весь КЧФ. Тогда уж получим по полной программе оба, и Вы и я. – То-ва-рищ командир, ну я что-то придумаю. Кстати, когда мы заходили в базу, я видел точно такие, как у нас якоря, которые используются вместо балласта. Я схожу договорюсь. А две смычки якорь-цепи у нас в трюме лежат. Мы прихватили их с завода, когда проверяли наши якорь-цепи на прочность.
– Хорошо, – сдался наконец-то Антон. – Специально докладывать не буду, ну а если проверят навигационно-вахтенный журнал, то уж не обессудь, получишь на полную катушку.
Так и решили. Вскоре Гвоздев, сияющий как новый гривенник, ворвался в каюту.
– Все в порядке, – сообщил он. – Договорился, только вот не знаю, как его доставить на корабль. Точнее, как его поднять на палубу. Вон он уже на понтоне лежит.
– А зачем его поднимать на палубу? – удивился Антон. – Возьмите одну смычку якорь-цепи. Закрепите её за серьгу якоря. Второй конец смычки соедините с тросом, а трос заведите прямо через клюз на турачку брашпиля. Тут Вам будет и буксир, и кран, и «какава с чаем», – улыбаясь, добавил он.
– Ну, ты скажи! – всплеснул боцман руками. – А как же я сам-то до этого не додумался?
Он тут же пулей выскочил из каюты командира и побежал за матросами, чтобы привести замысел в исполнение. Через полчаса на корме в клюзах красовались оба якоря. Они только по цвету отличались друг от друга. К вечеру и это отличие исчезло. Боцман собственными руками выкрасил оба якоря чернью. Инцидент был исчерпан. Конечно пятьдесят метров якорной цепи было маловато, но для Одесского залива вполне достаточно. Простояв пять суток в Поти, Антон погрузил в трюм зенитный ракетный комплекс вместе с его расчетом, доставил его в Феодосию и без приключений вернулся в Одессу. В целом поход через все Черное море закончился вполне благополучно и занял почти две недели вместо запланированных 5 суток. В память об этом походе в трюме МДК долго стояла связка бамбуковых хлыстов, подаренных одесситам потийцами.
Одесса встретила мореплавателей хмуро. Моросил мелкий дождь. Резкий пронзительный ветер пытался сбить МДК с курса. В районе стоянки малых десантных кораблей нашелся лишь небольшой кусочек не занятого причала, а точнее узкий тоннель, в который надо было втиснуться при наличии резкого бокового ветра. Конечно, три года тому назад Антону войти в такую щель ни за что бы не удалось. Но сейчас он уже прошел хорошую школу швартовки и с первого захода втиснулся в нее. Необычный плановый переход закончился.
Обязанности командира дивизиона исполнял капитан-лейтенант Астахов М.М. Когда Антон прибыл к нему с докладом, он молча указал ему на стул, отмахнувшись от его рапорта.
– Петрович, я должен тебя огорчить. Тебе надо срочно бежать домой. Твоя жена серьезно больна. Её положили в госпиталь, а сын находится в санатории в АЛСУ-2. Она только отправила его в пионерлагерь, как тут же слегла. Кажется, у нее двусторонняя пневмония.
– Добегалась, – невольно вырвалось у Антона.
Михаил Макарович вопросительно взглянул на говорившего.
– Да сто раз я говорил ей, чтобы не геройствовала. Начальник облздрава подбросил ей, как доктору без прописки, самый «престижный» участок – район Бугаевки.
Там и в хорошую-то погоду грязь непролазная, а в дождь она вообще на четвереньках карабкается по скользким косогорам. У неё на участке детей в три раза больше нормы. Вот она и обслуживает вместо 8-9 детей, положенных по норме, по 30-35 вызовов в сутки. Сутками не вылазит со своего участка.
– Ладно, ладно, не заводись, у тебя и так времени в обрез. Тебе надо навестить жену, а завтра, к 5 часам вечера, ты должен быть в штабе флота.
– Что, орден вручат, за то, что мину обнаружил, или к стенке поставят за то, что меня потеряли в ночь с 30 на первое?
– Я точно не знаю, там тебе объяснят, – уклончиво ответил он. – Оставь свой рапорт о результатах перехода, получи проездные, командировочное предписание и действуй.
Антон забежал домой, на скорую руку приготовил «пюрешку», забежал в магазин, там же, на Приморской. Купил конфет, печенья и пару шоколадок и помчался в госпиталь. Жена лежала в шестиместной палате. Увидев Антона, она горько заплакала. Муж начал ее успокаивать, а она все больше заходилась плачем. Антон не мог узнать свою всегда спокойную, выдержанную жену.
– Неужели пневмония могла так на нее подействовать? – подумал он, крепко прижал её к своей груди и стал нежно целовать. – Успокойся, дорогая, с твоей болячкой так сильно убиваться вредно. Я вернулся. Все будет хорошо.
Услышав такие речи, она ещё горше заплакала и начала причитать:
– Зачем ты меня обманываешь, ведь я уже знаю, что тебя отправляют во Вьетнам.
– Какой еще Вьетнам? – опешил он. – Я только что из штаба. Ни о каком Вьетнаме я не знаю ни сном не духом.
– Это правда? – чуть успокоившись, но все также недоверчиво спросила она. – Вся Одесса уже знает, только ты ничего не знаешь.
– Как образцово – показательный муж, который всегда узнает последним, – скаламбурил он.
Только теперь он вспомнил о командировочной в Севастополь, о проездных, лежащих в его кармане, и уклончивом ответе начальника штаба.
– Ладно, успокойся, ни в какой Вьетнам я не поеду. Насильно меня отправить никто не имеет права, а я согласия не дам. Мне там делать нечего.
Кое-как успокоив жену, он вернулся домой и начал звонить на вокзалы. Поезд уже ушел. Следующий автобус должен был отправляться ровно через час. Он мог на него не успеть. Зато утром в Севастополь отправлялась «КОМЕТА» – катер на подводных крыльях, который по расписанию прибывал в Севастополь в 13:00. На другой день Антон буквально за три часа домчал на «КОМЕТЕ» до Севастополя. По каким-то причинам войти в порт катеру долго не разрешали, так что он чуть не опоздал на прием к командующему КЧФ. Он вошел в его приемную буквально за 10 минут до назначенного времени.
– Где Вас черти носят? – набросился на него какой-то капитан 1 ранга, едва он переступил порог. Вам через 10 минут заходить, а я даже не успел с Вами побеседовать. Расскажите-ка коротенько свою биографию.
– Боюсь, коротенько не получится. У меня биография такая, что не у каждого старика наберется, – скаламбурил он.
– Не умничайте, пожалуйста. Кстати, как Вы относитесь к Вашей отправке во Вьетнам в качестве инструктора?
– Что, решили укоротить мою биографию? – съязвил Антон. – Да никак я не отношусь, а точнее, отрицательно.
– Что-о? – удивленно протянул штабист. – Вы не хотите ехать выполнять свой воинский долг?
– О каком долге Вы говорите? Я дядюшке Хо1 ничего, вроде, не должен.
– Как Вы смеете? – заверещал штабист. – Вы давали присягу на верность Родине.
– Так точно, товарищ капитан первого ранга, – отчеканил Антон. – И готов по приказу Советского правительства выступить на ее защиту. Только я родился в Москве, а не в Ханое.
Штабист как ошпаренный вскочил, быстро собрал свои бумажки и скрылся в кабинете командующего КЧФ. Через минуту он вернулся и сказал:
– Заходите, докладывайте командующему, да не вздумайте и ему отвечать так, как мне.
– Спросит – отвечу, мне скрывать нечего.
Капитан 1 ранга молча показал ему кулак и распахнул дверь. Антон чуть не рассмеялся, но тут же спохватился и, чеканя шаг, подошел к адмиралу и доложил ему о прибытии. Командующий флотом никаких вопросов задавать не стал, а просто официально сообщил:
– Товарищ старший лейтенант, военный совет КЧФ принял решение направить Вас на должность инструктора во Вьетнам. Будете учить наших друзей управлять МДК. Приказ о Вашем назначении уже отправлен в Одессу. Вопросы есть?
– Так точно, – ответил Антон. – Я уже отслужил на флоте 12 лет, а у меня до сих пор нет квартиры. Жена и сын ютятся в маленькой комнатке, за которую я отдаю, чуть ли не половину своей зарплаты. Из Вьетнама редко кто возвращается живым и здоровым…
– У Вас до сих пор нет квартиры? – удивился адмирал. Он тут же снял трубку стоящего рядом с ним телефона и коротко сказал:
– Дайте мне Одессу, Потапова.
Послышались писки, клацанье, и почти сразу же в трубке послышался грубый голос:
– Заместитель командира по политчасти, капитан 3 ранга Берендеев.
Телефон командующего флотом был отрегулирован очень хорошо. Антон слышал почти каждое слово, сказанное замполитом.
– Вы то мне и нужны. У вас что, командир МДК Родионов действительно не имеет квартиры?
– Никак нет, у Родионова квартира есть, – бодро отрапортовал тот.
Адмирал вопросительно посмотрел на Антона.
– Он нагло врет, товарищ командующий, – не дав ему даже задать вопроса, сказал тот и осекся.
Адмирал, даже не моргнув глазом, сказал в трубку:
– А вот командир МДК стоит возле меня и говорит, что Вы нагло врете.
– Товарищ командующий, он только что прибыл из похода, и еще не знает, что ему выделена двухкомнатная квартира.
– Ну, вот видите, у Вас, оказывается, и квартира есть, поздравляю!
Антон хоть и догадывался, что его просто-напросто надули, но все равно, вытянулся в струнку и ответил:
– Спасибо, товарищ командующий.
На этом аудиенция закончилась. Капитан первого ранга вышел вслед за Антоном и подробно его проинструктировал, что делать дальше.
Сразу от командующего КЧФ Антон ринулся на вокзал и уже утром следующего дня он, даже не заходя домой, пошел в штаб дивизиона. Берендеев был на своем месте.
– Владимир Николаевич, – поздоровавшись с замполитом, сказал он. – Я был вчера у командующего
КЧФ, и он меня поздравлял с двухкомнатной квартирой, которую мне должны выдать. Дайте мне, пожалуйста, выписку из решения квартирной комиссии, а еще лучше – ордер.
– Да бог с тобой, какое решение, какая квартира? Откуда им взяться? – замахал он руками. – Наверное, в штабе флота что-то перепутали. Нет у меня никаких квартир.
– Так что, мне позвонить командующему и сообщить ему, что Вы его обманули? Ведь я собственными ушами слышал, как Вы уверяли командующего, что мне выделена квартира.
– Да не было такого разговора, это Вы что-то напутали.
– Ну, не было, так не было. Тогда я прямо сейчас пойду в штаб бригады и попробую дозвониться до командующего флотом или до члена военного совета. Пусть они с Вами разбираются.
– Да ладно, не волнуйтесь, будет Вам квартира. В июле нам горсовет обещал выделить еще несколько квартир. Одна из них точно будет Вашей.
– Спасибо, Владимир Николаевич, только я так долго ждать не могу, обицянки – цацанки, разрешите идти?
– Да не горячись ты, найду я тебе квартиру. Ну дай мне хотя бы денек.
– Хорошо «денек» я Вам даю, но не больше.
На следующее утро Антон провел занятие по специальности в группе рулевых-сигнальщиков и снова пришел к замполиту. Берендеев встретил его с наигранной улыбкой:
– Здравствуйте, товарищ Родионов. Могу Вас поздравить, я нашел Вам квартиру, даже целых две. Одна двухкомнатная, 30 квадратных метров на Чичерина, но в коммунальной квартире, а вторая – отдельная, но однокомнатная, 27 квадратных метров, но на Второй Заставе. Ответ надо дать немедленно.
Антон подумал и выбрал Вторую Заставу. Когда жена выписалась из больницы, он уже смог привезти её в свою «собственную» квартиру. Она, конечно, обрадовалась тому, что теперь будет крыша над головой, но все же печально вздохнула и сказала:
– Квартира – это, конечно, хорошо, но лучше бы ты служил здесь, а не в Тонкинском заливе.
– Успокойся, дорогая, ведь ты же знаешь, что со мной ничего не может случиться. Я заговоренный, а от судьбы все равно не уйдешь.
Она покачала головой, горестно вздохнула, и они больше к этому вопросу не возвращались. Комната была просторная, светлая. Имелась отдельная кухня с чугунной плитой, которая не только позволяла готовить пищу, но и отапливала всю квартиру.