В соавторстве с Валерием Сергеевым Орловским
Часть 3.Глава 11. Прощание с Аурифабером
Февраль 1710 года я встретил свободным человеком, мало того, находящимся в почётной должности Чумного доктора Кёнигсберга. Это означало, что в моём ведении находились все клиники и чумные дома Альтштадта, Лёбенихта и Кнайпхофа. а также люди, занимающиеся борьбой с чумой. Я мог давать им указания, которым они должны были неукоснительно следовать, а также следить за их работой, снимать и назначать исполнителей... Конечно, основная моя деятельность проходила там же, где и прежде - в госпитальной кирхе «Святого духа». Но часто я ходил по домам вместе с отрядом мортусов и, обнаружив там больных, лечил их... А, главное, я понял, что лучший способ забыть о собственных страданиях – это прийти на помощь тому, кто сам не в состоянии о себе позаботиться…. Еженедельно о состоянии дел по противодействию «чёрной смерти» я должен был докладывать в городскую администрацию, находящуюся в Королевском замке.
Некоторые из мортусов, «прошедшие» суд и Голубую башню, оказывали мне уважение, зная, что я тоже «вкусил их горькой доли». Но одно упоминание о том, что я работал в паре со знаменитым Германом, приводило в чувство любую шальную голову. Только удержать этих людей от грабежей я всё же не мог, как ни старался. Впрочем, я уверен, что именно страсть к присвоению чужих вещей свела в могилу старого мародёра с его подручными и туда же последуют все их последователи.
Моя рабочая «форма» мало изменилась - те же плащ и штаны, разве что, из более дорогого материала, та же маска с «клювом». В последний я вложил мешочки с наиболее действенными, на мой взгляд, составами, которые не только отбивали неприятные запахи, но и значительно «оздоровляли» воздух, которым я дышу. Неизменная шляпа, трость, поммандер. Издали своим внешним видом я напоминал нахохлившуюся птицу, а точнее, так и не научившегося летать птенца, быстро передвигающего лапами по городским улицам. Впрочем, таким обликом в нашем несчастном городе давно уже было никого не удивить...
- Поздравляю тебя, Петер, - посмеиваясь, сказал профессор Майбах утром 4-го февраля. - Теперь ты - довольно важная персона! - и вполголоса: - Илона страшно рада за тебя!
Услышав имя любимой, я «расцвёл»:
- Спасибо, дорогой профессор! Как она?
Тот бросил на меня хитрый взгляд.
- Чудесная девушка… Она больше доверяет сердцу, душевному порыву, а не разуму. Когда такие женщины влюбляются, то стараются посвятить этому всю свою жизнь и всё своё время. Она засыпает с мыслью о тебе, с ней же и просыпается... Но вам ещё не время видеться. Ей скоро рожать... Не дай бог, занесёшь в дом дух чумы. И выпускать её на улицу я не хочу. Там тоже... можно подхватить... Ты же меня понимаешь, Петер?
- Конечно, и благодарю вас за заботу...
- Хотя, должен заметить, что с тех пор, как ты стал таким... ответственным лицом, ситуация в городе начала меняться... - профессор снова улыбнулся. - Тела с улиц убирают более активно, а лечение пчелиными продуктами теперь перенимают у вас другие чумные дома... Мне кажется, что обстановка в нашем городе стала склоняться в благоприятную сторону!
- Дай Боже, чтобы это оказалось именно так! - воскликнул я. - Я не даю мортусам покоя, теперь они работают почти без передышки. Пока один отряд копает ямы, другой собирает с улиц трупы... Но, для того, чтобы и члены похоронных команд не умирали так часто, приходится следить за тем, чтобы они применяли меры предосторожности... К сожалению, когда речь заходит о найденных в чумных домах драгоценностях, их практически невозможно остановить... А тюрьмы пустеют - когда одна команда мортусов умирает, на смену ей формируется другая...
- И всё-таки, дружище Петер, очень похоже, что изменения к лучшему есть. Если такая тенденция продолжится, то, думаю, весной мы полностью выгоним чуму из Кёнигсберга!
А ответственности за происходящее в городе у меня действительно заметно прибавилось. Необходимо было побывать и среди больных, и проследить за работой могильщиков. Я постоянно сновал из Альтштадта в Кнайпхоф или Лёбенихт, из одного чумного дома в другой. Местные врачи, в основном, недоучившиеся студенты и цирюльники, были рады получить ценные советы и указания, грамотную консультацию и, конечно, некоторые препараты, которыми мы лечили «чёрную смерть».
Хоть ненамного, но воздух в Кёнигсберге становился чище. А благодаря тому, что со столицы Восточной Пруссии была снята блокада, в город стали поступать продукты питания, хоть и в меньших количествах, чем нам хотелось бы. Отец Иосиф распорядился, и в кирху «Святого духа» завезли ещё овса и рыбы. Кроме этого, появилась возможность пополнять наши запасы «пчелиными продуктами», ведь в окрестностях Кёнигсберга многие селяне активно добывали мёд и сопутствующие ему вещества.
Отец Иосиф с возрастающим уважением поглядывал на меня. Братья монахи беспрекословно выполняли все мои указания. Да и сам профессор теперь чаще советовался со мной, чем приказывал. Единственное, что меня тревожило, так это то, что Илона меня не видит, как и я не вижу её глаз, счастья и радости в них. Как она выглядит? Так же считает дни до окончания чумы и соединения наших сердец?
12 февраля профессор пришёл в клинику рано, мы с братьями монахами только приступили к завтраку. Наш стол можно было назвать богатым - после трудных полуголодных дней теперь у нас была овсяная каша с жареной сельдью. Хватало хлеба и даже стояло вино.
- Свершилось чудо, - с лёгкой усмешкой приветствовал нас профессор. - Я вчера на городском Совете озвучил замечательный факт - в нашей кирхе практически не отмечаются смертельные исходы! Разве, кроме тех единичных, когда болезнь сильно запущена и нашей помощи было уже недостаточно... Но, в остальных случаях кирха «Святого духа» успешно излечивает своих пациентов!
- Возблагодарим же Господа за это! - отец Иосиф поднял бокал с вином.
Братья монахи громко вознесли молитвы Всевышнему и опустошили свои кубки.
Профессор дождался, пока я не расправлюсь со своим завтраком, затем взял меня за руку, по-отечески взглянул в глаза, и тихо прошептал:
- И тебя поздравляю, Петер. У вас с Илоной родился сын...
«Как?.. Уже?..» Я просто ошалел от радости...
- Прекрасный малыш..., - добавил Майбах с улыбкой.
- Пресвятая Дева... Неужели?
- Да, сынок. Теперь ты сам - отец. А это звание... поважнее, чем Чумной доктор!
- Как себя чувствует Илона?
- Немного слаба... Но, в общем, так же, как и все женщины в её положении...
- Мне бы увидеть их, профессор...
- Не сейчас, дружок... Погоди ещё чуть-чуть... Ведь немного осталось, не так ли?
- Скоро весна...
- Месяц - полтора... и вы вновь соединитесь. И мы закатим такую весёлую свадьбу!..
Весь дальнейший день я летал, словно на крыльях. Стояла ясная февральская погода с легким золотистым солнечным светом в угольно-черных ветвях деревьев и мягкими голубыми тенями вдоль снежных тропинок... Нежный ветерок нашёптывал о близости весны и рябил в небольших лужицах, рассыпающихся от его прикосновения, радужными бликами.
Я побывал и в Альтшадте, в чумном доме, что поодаль от рыночной площади, затем дошёл да Лёбенихта, проследовал на Закхайм, в сиротский приют, в монастырь святого Августина, потом по Кузнечному мосту добрался до Кнайпхофа. Миновал опустевшие стены Альбертины, бросил взгляд на Голубую башню, посетил чумной барак у Кафедрального собора. Прав был профессор Майбах - смертность от чумы в городах снизилась, трупы уже не валялись, как прежде, под окнами домов, их своевременно убирали и хоронили в братских могилах. А вот количество заколоченных домов с белыми крестами возросло... Когда-нибудь мы точно подсчитаем количество умерших от «чёрной смерти» и - ужаснёмся. Но сейчас праздновать победу ещё рано - чума продолжает свирепствовать в городе!
Я возвращался в кирху Святого духа, когда уже совсем стемнело. На стенах горели факелы, костры поднимали в воздух тучи искр, колокольни на ратушах Кнайпхофа и Альтштадта захлебываясь "словами", предвещали наступление весны. Сегодня было сделано много добрых дел — были спасены новые больные, убраны трупы, ещё с осени лежавшие под стенами домов возле Шлосстайха. А врачи, работающие в чумных домах, получили от меня доброе приветствие и слова профессора Майбаха о первом этапе преодоления чумы... Разумеется, я поделился с коллегами и своей радостью, которую уже успел прочувствовать, нося её в себе целый день, - рождением сына. И пусть он появился на свет незаконнорожденным, но это недоразумение мы вскоре непременно постараемся исправить... Отцом я уже стал, осталось теперь сделаться законным мужем!
Я приближался к Лавочному мосту. Ноги, по правде говоря, гудели, как колокола Альтштадской кирхи – ведь весь день я провёл в движении. Хотелось скорее добраться до трапезной, усесться на табурет и опустошить приличных размеров миску с кашей!
«Осторожно!..»
«Что случилось, дружище Аурифабер? На улице пустынно...»
Я не успел понять, что произошло, как мне в грудь упёрлось остриё шпаги...
«Назови скорей имя!.. Ну, же..!»
- Умри...,- прошипел чей-то грубый голос.
- Адамем! - воскликнул я, не дожидаясь, когда меня проткнут безжалостным клинком. - Это - твоё имя! Я знаю его! Ты - Адамем!.. Адамем! - я почти кричал.
В глазах нападавшего сверкнуло подобие молнии... Шпага выпала из его рук. Через несколько мгновений он со стоном рухнул передо мной на колени.
Альтштадские колокола гудели, казалось, уже в моей голове. Ветер гонял перед моим лицом тучи мелких снежинок.
- Повелевай..., - простонал нападавший, роняя голову на грудь.
- Адамем, заклинаю тебя! Покинь этот мир во имя Всемогущего Господа нашего, и никогда больше не ищи здесь своих жертв!
- М-м-м-м... Я не могу покинуть этот мир один... Мне нужен тот, с кем мы пришли сюда...
«Да, дружище Коффер... Он зовёт меня...»
«Значит, и ты оставишь меня, друг Аурифабер?»
«Я должен это сделать...»
«Ну, тогда... прощай...»
«Да, Петер, злой демон повержен и мне тоже надлежит возвращаться обратно... Но перед своим уходом я могу исполнить одно твоё желание... Ты слышишь, братец? Любое желание, но всего лишь одно - самое заветное. Пусть оно осчастливит тебя или кого-либо другого. Ты можешь попросить богатство, власть или славу... Хорошенько подумай и не продешеви!»
«Вот так, - грустно подумал я. – Лишь только пришёл в этот мир мой сын, как его тут же покидает мой друг...»
«Так надо, Петер... Всё подчиняется своим законам... Ты сделал свой выбор?»
«Мне ничего не надо, любезный Аурифабер. Я сам творю свою судьбу и вполне ею доволен. Но, как бы ты ни хитрил, я способен сделать так, чтобы исполнились сразу три моих желания», - я широко улыбнулся.
«Ты никогда не был глуп, приятель, но сейчас прямо на глазах становишься мудрецом! Говори же скорей...»
«Я хочу, чтобы мой сын пошел по моим стопам, выбрав беспокойное и нелёгкое, но такое нужное для людей ремесло врача. И пусть на этом тернистом, но благородном пути ему сопутствует удача и сопровождает любовь благодарных пациентов. Если всё это исполнится, то и он сам, и мы с Илоной весь остаток жизни будем счастливы! Так-то, мой друг...»
«Я тебя услышал, Петер. Желание обязательно сбудется, если твой сын не станет сторонним наблюдателем, а сам себе в том поможет. Как его отец в своё время... А теперь - прощай!»
Нападавший на меня человек со шпагой в руках обмяк и упал бездыханным к моим ногам лицом вниз. Я понял, что злой дух покинул его.
Снежная пыль, искрящаяся в свете факелов Лавочного моста, вдруг обвила меня своими змейками с ног до головы, коснулась снежным крылом моего лица и устремилась обратно в ночное небо.
«Прощай, брат Андреас...»
Я побрёл вперёд, в сторону Альтштадта и почувствовал, что стал вдруг кем-то иным, не прежним Петером Коффером, а - новым... Вот тогда я понял, что вместе с Андреасом Аурифабером улетела и моя юность...
Наконец, наступила долгожданная весна. С каждым днём ситуация в городах близ замка Кёнигсберг улучшалась. И вот, в апреле 1710 года было объявлено, что чума в столице Восточной Пруссии, наконец-то, повержена! Она унесла четверть населения Кёнигсберга - более девяти тысяч горожан. По всей Восточной Пруссии потери составили более двухсот тысяч человек...
Начали открываться фабрики, трактиры и постоялые дворы, в Университет вернулись преподаватели и студенты, по Прегелю вновь заскользили большие и малые суда. В Кёнигсберг вернулись беженцы, народ вышел на улицы, радуясь, что всё закончилась и большая беда, наконец-то, ушла из города.
В мае, почти через год после нашей непродолжительной, но страстной встречи в Доме Шпеера, мы с Илоной обвенчались и крестили нашего сына. Он получил имя Генрих. Засвидетельствовать эти важные события приехали мои родители и брат, а также родители моей любимой. А вот невестка Софья выразила желание остаться дома и ухаживать за скотиной всех трёх семей. Я помню счастливые лица семейства Лакошей, искрящиеся глаза отца и матери, звонкий смех моего брата Карла и своего маленького племянника...
Венчание и крещение происходило в старой альтштадской кирхе. Пожалуй, это было первое торжество в городе после свирепой чумы. Народ соскучился по таким праздникам и радости, люди вышли на улицы, отовсюду раздавались приветливые выкрики. Как выяснилось, я тоже стал знаменит. Моё имя в разговорах упоминалось чаще других, что вызвало чувство гордости у моего отца.
- Смотри, как тебя приветствуют, сынок, - сказал он. - Знать, много хорошего ты сделал этим людям!
Почётное место на свадьбе принадлежало профессору Майбаху. Они с отцом настолько сдружились, что тот уговорил Майбаха обязательно приехать к нему погостить в Инстербург.
С тех пор минули годы... Мы с Илоной так и остались в Альтштадте, хоть я прежде и планировал переехать в свои родные места. Но бургомистр и городской Совет настояли на том, чтобы я остался здесь. Этому были рады мои университетские друзья, а также горожане, которые помнили, кто спасал их во время чумы.
Нам выделили небольшой особнячок на улице Хлебных лавок. Это - неподалёку от Прегеля. Мы и сейчас там живём. Приезжай и ты, читающий эти строки, к нам. И, если хвороба одолела тебя, я помогу всем, чем смогу. А умею я теперь несравненно больше, чем несколько лет назад...
Найти меня довольно легко. Просто, приди в Альтштадт. На улицах бывшего города, а теперь, района Кёнигсберга, к югу от рыночной площади, рядом с ратушей ты обязательно встретишь ватагу играющих ребятишек. Среди них - рослый и вечно чумазый Генрих Коффер, курносая и темноволосая Эдит Коффер, пускающий корабли в лужах задумчивый Клаус Коффер и конопатый постоянно хохочущий Отто Коффер... Просто подойди к ним и скажи:
- А ну, малышня! Отведите-ка меня к вашему отцу!..
КОНЕЦ
Калининград - Москва
февраль - май 2017