Там, где я родился, небо не существует без фантастического по красоте украшения — далёких снежных вершин, ослепительно сверкающих на солнце. Не видно их только в пасмурные дни, но там, где я родился, пасмурных дней так мало, что небо и горы почти всегда единое целое, одно без другого не существует. Видимо, поэтому, когда я приехал учиться в Москву, долго чувствовал себя неуютно — мне мучительно не хватало чего-то в окружающем пейзаже. Потом дошло — для душевного спокойствия мне нужно видеть горы. Вот тогда я понял, что очень люблю свою родину!
Оглядываясь назад, я понимаю — не было в моей жизни радости более чистой и светлой, чем радость возвращения домой. Помню, после второго курса, досрочно окончив практику, я поменял билет на самолёт и прилетел на несколько дней раньше. Меня не ждали. Глубокой ночью шёл я по знакомой улице, ведущей к дому, и был так счастлив, что воспоминание об этом и сейчас обжигает мне сердце. Была тёплая, тихая ночь, и в тишине моим шагам вторили странные звуки: глухие короткие удары, негромко, но отчётливо — то справа, то слева. Вначале я не обращал на них внимания, а потом остановился, прислушался и понял — это в садах падают спелые яблоки… Много раз я был счастлив, но то мгновение мне не с чем сравнить, оно пронзило меня ощущением РОДИНЫ!
Скажете, это не о любви? Но ведь она бывает разная, у любви множество оттенков. Я начал с этого, потому что… Да вот не знаю почему! Сел писать, задумался — и написалось это. А потом начал вспоминать одно, другое… И в конце концов решил написать о повести, в которой соединились в одно разные ипостаси любви. Эта повесть здорово меня изменила. Допускаю, что сейчас не писал бы этих строк, а тогда, давно, не услышал бы падающих яблок, если б не прочёл её в своё время — её и другие повести прекрасного писателя Чингиза Айтматова, моего земляка. Это он доброй рукой привил мне любовь к красоте окружающего мира и помог сделать эту любовь главной составляющей моего существования. Читая его, я стал по-другому смотреть, по-другому чувствовать, по-другому понимать. В том числе и то, что мы обозначаем словом «любовь». Для меня это понятие много шире отношений между двумя людьми, они лишь часть любви главной — к жизни, без которой все остальные виды любви просто теряют смысл. Именно об этом повесть Айтматова «Джамиля», которая сюжетно — просто «любовная история», но в которой любовь между мужчиной и женщиной соединена с любовью всеобъемлющей, которая везде и во всём.
Незамысловатая, скупая событиями, эта повесть написана удивительным языком. Он придаёт ей живую красоту и многомерность. Описывать этот язык бессмысленно, и я буду цитировать.
«Вот опять стою я перед этой небольшой картиной в простенькой рамке… Эту картину я еще никогда не выставлял на выставках. Больше того, когда приезжают ко мне из аила родственники, я стараюсь запрятать ее подальше. В ней нет ничего стыдного, но это далеко не образец искусства. Она проста, как проста земля, изображенная на ней. В глубине картины — край осеннего поблекшего неба. Ветер гонит над далекой горной грядой быстрые пегие тучки. На первом плане — красно-бурая полынная степь. И дорога черная, еще не просохшая после недавних дождей. Теснятся у обочины сухие, обломанные кусты чия. Вдоль размытой колеи тянутся следы двух путников. Чем дальше, тем слабее проступают они на дороге, а сами путники, кажется, сделают еще шаг — и уйдут за рамку. Один из них… Впрочем, я забегаю немного вперед».
Так начинается повесть… А потом мы вдруг попадаем под жаркое августовское солнце, в будни киргизского села, в котором остались только старики, женщины и дети. Идёт война, и работать им приходится непосильно. Мальчик, глазами которого мы видим происходящее, работает, как взрослый, но остаётся ребёнком до той поры, пока не оказывается вовлечённым в историю, разом изменившую его. Он не только повзрослел, но и открыл заново мир, который его окружал, и нашёл в этом мире себя. Произошло это потому, что он стал свидетелем редкой по красоте истории любви, разыгравшейся на его глазах и при его непосредственном участии.
Мне стыдно своих сухих слов, повесть надо читать. Сделайте это: какие бы ни были у вас пристрастия в литературе, вы прочтёте повесть на одном дыхании (я только что сделал это за полчаса) и не только получите удовольствие, но и задумаетесь… И в первую очередь как раз о том, а что же такое любовь? Почему девушка, много раз видевшая и ничем не выделявшая из остальных человека, полюбила его, когда услышала, как он поёт? И что она в нём полюбила?
«Данияр снова запел. Начал он так же робко, неуверенно, но постепенно голос его набрал силу, заполнил собой ущелье, отозвался эхом в далеких скалах... Если бы я только мог хоть в какой-то мере воспроизвести песню Данияра! …Больше всего меня поразило, какой страстью, каким горением была насыщена сама мелодия. Я не знал, как это назвать, да и сейчас не знаю, вернее, не могу определить — только ли это голос или еще что-то более важное, что исходит из самой души человека, что-то такое, что способно вызвать у другого такое же волнение, способно оживить самые сокровенные думы. Это был человек, глубоко влюбленный. И влюблен он был, почувствовал я, не просто в другого человека; это была какая-то другая, огромная любовь — к жизни, к земле. Да, он хранил эту любовь в себе, в своей музыке, он жил ею. Равнодушный человек не мог бы так петь, каким бы он ни обладал голосом».
И ещё об одном задумаешься, читая повесть: как получилось, что любовь, расцветшую прекрасным цветком на фоне тяжёлой будничной работы, среди пыльных мешков, кизяков и стоптанных сапог — как вышло, что её никто не заметил? Никто, кроме мальчика, которого она коснулась своим крылом, окрылив и его… Так что же такое — любовь? ТАКАЯ ЛЮБОВЬ?
«Тогда я только видел все это, но не все понимал. Да и теперь я часто задаю себе вопрос: может быть, любовь — это такое же вдохновение, как вдохновение художника, поэта?!»
Мальчик задаёт себе вопросы, которые неизбежны, если человек поднимает голову от земли и пытается воспринять окружающий мир как единое целое, включающее и его самого. И от ответов, которые он себе даёт, зависит его судьба, его место в этом мире и след, который он в нём оставляет. Вслед за ним задаем себе эти вопросы и мы, читатели. Я, во всяком случае, задавал...
Очень простая история. Она не кончилась свадьбой, героиня не бросилась с обрыва, герой ни с кем не сражался. Всё было буднично — для всех, кроме тех, которым любовь дала другие глаза и другие чувства.
Мне очень хочется, чтобы те, кто не знакомы с Айтматовым или знают его только по нашумевшим романам «И дольше века длится день» и «Плаха», прочитали его «Повести гор и степей». По моему глубокому убеждению, это лучшее, что им написано. Там не только о любви во всех её оттенках: от грубой плотской до самой что ни на есть святой, материнской. Там горы и степи, голубое чудо — озеро Иссык-Куль, алые маки и запах цветущего джидовника, белая горячая пыль и высокое синее небо… И люди — герои и подлецы, романтики и приспособленцы, циники и влюблённые… Те самые киргизы, которые для жителей мегаполисов — всего лишь дворники и водители маршруток, люди другого разреза глаз и другого сорта.
Конечно, в этом нет моей заслуги, но я чуточку горжусь тем, что являюсь земляком Айтматова, что мы с ним видели одни и те же горы, и мне не стыдно получить упрёк в подражательстве, потому что я не скрываю, что учусь писать у него больше, чем у кого бы то ни было. Я люблю этого человека как учителя, как друга, поделившегося со мной самым дорогим, и этот оттенок любви лучше всего выразить его собственными словами:
«Слушая Данияра, я хотел припасть к земле и крепко, по-сыновьи обнять его только за то, что человек может так ее любить. Я впервые почувствовал тогда, как проснулось во мне что-то новое, чего я еще не умел назвать, но это было что-то неодолимое, это была потребность выразить себя, да, выразить, не только самому видеть и ощущать мир, но и донести до других свое видение, свои думы и ощущения, рассказать людям о красоте нашей земли так же вдохновенно, как умел это делать Данияр. Я замирал от безотчетного страха и радости перед чем-то неизвестным. Но я тогда еще не понимал, что мне нужно взять в руки кисть».
Сколько разных видов любви в этой недлинной истории, и лишь одна из них — собственно любовь для продолжения рода, да и она выросла, как ветвь на древе любви к самой жизни, к её красоте… Сколько вообще оттенков у любви? Разве моя любовь к родине — не любовь? А чувство, которое я питаю к Айтматову? А трепет мальчика, когда он прикоснулся карандашом к белому листу — как назвать это чувство? С любовью, кончающейся соитием, всё, не скажу проще, но гораздо понятнее и доступнее. А вот другие оттенки — не всем даны. Их надо заслужить. Может быть, главный смысл повести именно в этом.
Историй о любви я прочитал множество! Шекспир и Толстой, Тургенев и Мопассан, Флобер и Фитцджеральд… Ни одна из них не тронула меня так, как «Джамиля», ни одна так не запала в меня, так много мне не дала. И, видимо, не один я такой. Когда я прочёл, что написал об этой повести французский(!) писатель, был, с одной стороны, удивлён, а с другой, абсолютно с ним согласен!
«Джамиля» – самая красивая история любви на земле». (Луи Арагон)