Голодная казахская степь начала 30-х годов, голубое небо, унылые сопки, выжженная трава и колючий ветер. На фоне этой бесконечной серости по степи медленно едут два всадника, старик в чалме и молодой джигит, почти подросток. Старик монотонным голосом рассказывает молодому бесконечные притчи из жизни суфиев. Отличаясь удивительной памятью, он часами мог наизусть цитировать любимых мудрецов.
Молодой джигит, по имени Бекзат, все эти рассказы пытался приложить к современной действительности, но мудрость древних явно не соответствовала реалиям жизни в степи, где набирающая силу коллективизация, подняла на свет самое темное и страшное. Зависть, злоба, доносы, жестокость, времена, когда брат шел на брата, явно показали, как зыбок этот тысячелетний слой цивилизации, как легко мы скатываемся к дикости и воровству.
Во всем этом старик-акын умудрялся увидеть и хорошее, в аулах появились красные юрты, строились школы ликбеза, создавались народные театры, в степи появились библиотеки и кино. Взяв в руки домбру, он медленно напевал о непростом времени на которое пришлась его старость. Не дай бог, на старости, жить во времена перемен, дай бог, чтобы перемены принесли новую жизнь на землю древней Сары-Арки, над которой дули свирепые ветры тысячелетий, где жестокие уроки истории повторялись из века в век и уходили, не оставив следа. Сейчас не те времена, все меняется бесповоротно. Вот о чем была эта песня, песня старого акына Саина.
Тихий философский разговор прервали резкие винтовочные выстрелы, вдалеке показались группы всадников, похоже, одни догоняли других. Пораженные точными выстрелами, два всадника упали на землю:
- Это, наверное, комиссар Тастанбеков со вчерашнего дня гоняется за какой-то бандой, - сказал Саин и замахал руками, показывая, что он не вооружен.
Но не тут-то было, одним выстрелом всадник, ехавший впереди, сразил старого акына, который, как подкошенный, упал с лошади. Бекзат быстро соскочил с коня, пуля пробила старику грудь.
- Книги, книги и рукописи отвези Норманбету, он ждет, - прошептал старик. Больше он ничего не смог сказать.
Подъехавший всадник в кожаной куртке, передав винтовку красноармейцу, явно гордясь своим поступком, достал свой вороненный маузер.
- Оружие на землю, белая сволочь!
- У нас нет оружия.
- А что в мешках?
- Книги, рукописи.
- Ясно, контрреволюционная литература.
- Нет, мы везли их Норманбету-мугалиму в Алгабасскую школу!
- Ага, я так и знал, что этот красавчик Норманбет якшается с контрой, еще и прокламации получает!
Один из красноармейцев, узнав старика, крикнул:
- Так это же поэт Саин. Он же никому не сделал зла, а Вы его застрелили.
Он слез с коня и прислонил ухо к груди старца:
- Он умер, что мы наделали!
- Ты, Куленбаев, байский выродок , своих защищаешь.
Один выстрел в затылок из маузера чекиста и бездыханное тело Куленбаева упало рядом с трупом поэта.
- Именем революции, мы избавились от этой контрреволюционной швали, которая затесалась в наши ряды. Красноармейцы Коновалов, Бисембаев и Зальцшон, обыщите их, снимите с них все, а трупы можете выкинуть в тот старый колодец, все-равно там нет воды, - приказал чекист в кожаной куртке и, направив свой маузер в сторону перепуганного Бекзата, добавил:
- Этого возьмем с собой. А, впрочем, что он может сказать? Его тоже расстреляйте и в колодец, на одну контру будет меньше. С учителем Норманбетом и так разберемся.
Перепуганные красноармейцы кинулись исполнять приказ, пять полуголых трупов были брошены в старый колодец.
Свое слово новый комиссар ЧК сдержал, тихий и интеллигентный Норманбет ушел по этапу, как алашординец и сгинул, где-то в сибирских лагерях.
Тастанбеков, уже будучи начальником местного управления НКВД, осуществил свою мечту, насильно женился на красавице жене Норманбета.
Было время тастанбековых, вопреки всем насылаемым проклятиям, удача, явно, к ним благоволила. Время шло, но Аллах не торопился наказать не лучшего из своих созданий, да и вера в него уже заколебалась над натиском атеистической пропаганды, может, поэтому, тайные слезы, молитвы и проклятия не доходили до небес.
Все семеро сыновей Тастанбекова от разных жен, пошли по стопам отца, вот уже и внуки надели милицейские погоны. Наверное, Аллаху нужны такие Тастанбековы на этой земле для каких-то неведанных для нас целей.
Потомки акына Саина и Норманбета-мугалима сгинули в неизвестность, превратившись в пыль истории. Но каким-то непостижимым образом сохранились обрывки писем и стихов поэта, каким-то непонятным образом появились на казахской земле поэты, которые считали его своим учителем.
Времена шли уже перестроечные, тут и там в прессе мелькали статьи про Саина и его цитаты.
- Вы почему печатаете статьи про этого контру, какой он поэт, это связной американской разведки, - орал в редакции старый Тастанбеков, бряцая орденами и медалями.
После одной из таких схваток ему не помог даже валидол, сердце старого чекиста не выдержало, он умер на крыльце одной из редакций, чуть в морг не увезли, как не опознанный, сыновья-полковники вовремя подсуетились.
Похоронили его пышно, по-нашему, по-казахски, столько звезд на погонах редко на каких похоронах увидишь, сплошное сияние звезд и блеск орденов и медалей.
Не дремлют поэты (безродные космополиты и аполитичные ценители слова), не может забыть акына Саина и известный, но бедный поэт и певец Айдар.
Однажды, на свадьбе одного из многочисленных внуков Тастанбековых, спел он про смерть поэта в степи. Сильно обиделись Тастанбековы и перестали приглашать его на свои мероприятия, да и все остальные приспешники сделали все, чтобы известный Айдар скатился в неизвестные. Времена не те, просто так застрелить и бросить в колодец, не получится.
Сложно стало работать правоохранительным органам, что делать с этими правозащитниками, непредсказуемыми поэтами, не понятно, сетуют они.
Сталина на нас нет, Сталина! Да не на меня, а на моего соседа, Сталина нет, Сталина нет!
У этих нищих и вздорных поэтов всегда найдется спонсор, наверное, враги тастанбековых роют что-то. Опять кто-то оплатил аренду ДК для творческого вечера в честь «этого контрика», акына Саина, опять бегает Айдар по городу как ненормальный. Все ничего, только здесь начали собираться все ненормальные поэты со всей страны, да если бы только они, потянулись известные и уважаемые люди, акимы, профессора, бизнесмены. Не нужны тастанбековым эти слова, не нужна им такая слава!
«Опять этот ненормальный Айдар будет мусолить смерть Саина, требовать расследования, начать поиски конфискованных рукописей! Сдались они ему, он им даже не родственник, почему так печется?», - возмущался среди своих отставной полковник Думан Тастанбеков, который после смерти отца стал старшим в роду. «Вроде бы все при делах, но что-то поменялось в этой стране. Вон, племянника выгнали из милиции за взятку, он позвонил начальнику РУВД, а тот ноль внимания, говорит «пусть все будет по закону, по закону». Законник, отмазал бы одним разом и все, так нет же, изображает из себя порядочного».
Что-то буксует у Тастанбековых, слава нехорошая пошла, не те разговоры в обществе, сторониться их люди начали, особенно «большие». Медленно подошел Думан к ДК, вон стоят уже толпой, ломятся на этот вечер слушать этого дурака Айдара. Ему туда нельзя, но там вся элита. Больше всего Думана огорчило то, что подъехала машина самого генерала Кулмагамбетова, вице-министра, с целой свитой полковников и генералов. И этот туда же!
Надо что-то делать. Зашел в соседний магазин, молча понаблюдал за стеклянной дверью, прямо шкурой чувствовал, что все говорят о поступке его отца. Вот сволочи!
- Марина, дай телефон, - продавщица узнала бывшего начальника местного РУВД, быстро подала трубку.
Думан вошел в подсобку магазина, набрал 02 и слегка изменив голос сообщил:
- По моим данным, ваххабиты заминировали ДК, взрыв произойдет после входа генерала Кулмаганбетова, - и быстро отключил телефон.
Ну, сейчас посмотрим, устрою я Вам вечер памяти, все вспомните.