Нечисть. Мифы и предания

Люся Пирожкова-Кюри
- Здоровья молодым! - зычно гаркнула баба Яга и, крякнув, опрокинула в себя стакан настойки мухоморов.
- Гооорько! - тоненько подхватила средняя голова Горыныча, но две боковые её не поддержали - пели “Сулико” на два голоса. Средняя икнула и сникла.

Шёл четвёртый час поминок.
Хоронили почётного домового Порфирия Ибрагимовича Пухоя, почившего в бозе при весьма странных и загадочных обстоятельствах. Хотя вдова его, кикимора Эльвира, по секрету рассказывала кентаврам Лёлику, Толику и Мафусаилу, что покойный утром третьего дня, обожравшись просроченными слизнями, к вечеру же и откинул копыта. При этом она кокетливо поглядывала на стройные копыта Мафусаила, одновременно умудряясь плотоядно улыбаться Лёлику и похлопывать по мощному крупу Толика.
 Каждый раз при виде этой великолепной непарнокопытной троицы Эльвира испытывала какое-то неясное томление. Ей хотелось голой мчаться на Лёлике, а потом, изнемогая, прижиматься всем своим разгорячённым бешеной скачкой телом к мускулистому торсу Мафусаила, и чтобы Толик, нежный юный Толик, дарил ей букеты из недоеденных ромашек, шепча на ушко какие-нибудь приятные глупости.
 В общем, кикимора страстно желала секса, а муж её, Порфирий Ибрагимович, напротив, не желал. Более того, он утверждал, что нечисть, коей являются они с Эльвирой и прочие лешие с водяными, существа бесполые, а значит никакого секса и оргазмов. Он говорил это с очень умным видом, одной дланью похлопывая по толстому томику с надписью “Нечисть. Мифы и предания”, другой же показывал супруге волосатую фигу. Эльвира, хоть и уважительно смотрела на мужнин кукиш, но не очень то в это верила, а подозревала, что такие идеи её благоверному пришли в юности, когда он упал с молотилки и сильно ударился головой и не только ею.

На похороны Порфирия Ибрагимовича Эльвира надела мини юбку, украсила свои роскошные зелёные волосы ряской, закапала в глаза белладонну и даже накрасила губы настоящей помадой. Она нашла её под кустом ежевики и прятала от Порфирия Ибрагимовича в чучеле выхухоли.
 Да, сегодня супруга, а вернее уже вдова домового, кикимора Эльвира, решила поломать стереотипы и заняться сексо.
 Поначалу поминки проходили в тёплой, дружественной атмосфере. Присутствующая нечисть чинно выпивала настойку из мухоморов, закусывая свежими жабами, вялеными карасями, заливным из головастиков и другими деликатесами. В перерывах между интенсивным поглощением еды и выпивки не забывали поминать добрым словом новопреставленного Пухоя, сочувственно глядя на вдову. По мере того как ёмкости с горячительным пустели, а морды краснели, сочувственные взгляды нечисти теплели, становясь жаркими и жадными, а у некоторых откровенно сальными.

К концу четвёртого часа прощания с супругом кикиморы, трио “Горыныч” внезапно грянуло “Хорошо! Всё будет хорошо!” И изрядно накидавшаяся “мухоморовки” Эльвира вдруг ясно поняла, что вот он (!) настал, её звёздный час, выскочила из-за стола и, взгромоздясь на огромный трухлявый пень, пустилась в пляс.
 Это был настоящий танец страсти. Она дико закатывала глаза и призывно виляла бёдрами. Водоросли на её мини юбке колыхались вместе с грудью, которая болталась где то в районе пупка. Ошеломлённые гости, не отрываясь, смотрели на это эротично-хаотичное действо. Леший перестал жевать, а Водяной так и застыл с открытым ртом и недонесённой до него рюмкой. Половая принадлежность этих двух славных представителей нечистой силы стала сильно давать о себе знать и рваться в бой, попирая тем самым теорию покойного домового. Лёлик, Толик и Мафусаил возбуждённо ржали и нетерпеливо перетаптывались, а их могучие елдораи синхронно покачивались в такт музыке. Глядя на это безобразие осоловелыми глазами, баба Яга сказала : “Срамота!” - смачно сплюнула и махнула очередной стакан настойки залпом.
 Через несколько минут Леший с Водяным уже катались по поляне в схватке за право обладания прекрасной кикиморой, и Леший явно побеждал. Приложив в последний раз Водяного башкой о пенёк, он издал победный клич и обвёл поляну торжествующим взглядом. Каково же было его разочарование, когда он не обнаружил предмет своего вожделения, а равно и троих кентавров не обнаружил... Он снова растерянно посмотрел вокруг: вот баба Яга сидит за столом, жуя маринованный заячий нос, вот Горыныч тихонько поёт, сидя на пригорке у озера,- а потому что артист в первую очередь, а не какой то там эротоман с возбуждённым елдораем. Вот он Водяной булькает в отключке, вон покойный Порфирий Ибрагимович с погоста возвращается. А Эльвиры нету, то есть совсем нету! И этих трёх козлов нету!
 Пригорюнившись, Леший меланхолично вставил соломинку в задницу всё ещё пребывавшему в нирване Водяному и стал его жадно пить.
- Сушняк, - подумал подошедший домовой и ещё подумал: - А хорошо, что я не совсем умер.

Из чащи доносились сладострастные стоны Эльвиры и ржание кентавров.
Порфирий Ибрагимович подсел к поющему на берегу озера Горынычу и долго, задумчиво смотрел на купание багрового солнца. Средняя голова Горыныча пела что-то невероятно красивое, её высокий сильный голос лился, устремляясь ввысь, а потом, плавно опускаясь, расстилался по зеркальной глади озера.

Что-то внутри бывшего покойного домового защемило и сжалось, а потом резко распустилось, как букет в руках фокусника. Прислушавшись к звукам из чащи, Порфирий Ибрагимович печально подумал: “И зачем я лез на эту проклятую молотилку...?” А ещё он подумал: “Интересно, какие у них будут дети?”  Потом встал и побрёл выбрасывать свой любимый томик с надписью "Нечисть. Мифы и предания".