Её отец был родом из Бенина. Странный был мужчина, смачно ел, говорил всегда тихо и приглушённо, никогда никого не перебивал. Жаль, виделись они всего четыре раза, но последнее свидание для девушки было оазисом души.
Света работала в прачечной. Она не знала в своей жизни друзей, мало интересовалась жизнью вокруг, будто смотрела на мир через тусклую лампу. Мир тоже её не любил, так что всё было взаимно. Но были воспоминания...
Четвёртая встреча с отцом произошла у аптеки, в лунную ночь, в момент, когда ругались коты, бегали возбуждённые собаки и молчали дороги.
Отец был отчего то зол, по телефону говорил нетерпеливо властно, будто и сам был не похож на себя. Он сказал, у него есть 45 минут перед отлётом на родину, он мог бы встретиться с одним влиятельным человеком здесь, в Москве, но ведь у него есть дочь, он всегда помнит о ней и здесь, у аптеки, он ждёт её, он будет рад подарить ей свой безупречный французский, и свой отцовский поцелуй.
Светлана мчалась по ночной Москве, думая над тем, почему их встреча должна произойти у аптеки. Странное место для свиданий. Может, отец Лусумба - поклонник Александра Блока? Или это некий символ? Она посмотрела на часы в телефоне: 01:43. По спине прошёл холодок. Давно она не шлялась по ночам...
Девушка вспомнила свой первый в жизни подарок. Это был ярко розовый слон, разукрашенный в наряд матрёшки. Забавная вещица! Отец улыбался так светло, что она описалась от радости. Мама подкрашивала ресницы, и краем зрения наблюдала за картиной счастливых отца и дочери. И Света тоже посматривала на родительницу, ища особенных слов, некоей поддержи. Отец обнял её, поправил платьице, погладил по голове. Её смуглая кожа его восторгала.
Второй раз он провожал Свету в школу. Третий класс, вторая смена. Она сияла как изумруд, отец оглядывался по сторонам, со всеми здоровался, говорил осторожно, словно боялся что-то вспугнуть.
Дни мчались как лайки, запряжённые в упряжку времени. В третий раз, зимой, они ели мороженное у тёти Нади. Накануне Света плохо спала (ведь все мысли были об экзаменах), болело горло. Она не знала, зачем опять ест холодное, зачем без конца говорит и не может наговориться. Она ещё многого не знала в свои шестнадцать лет.
Не знала и теперь, почему жизнь задаёт ребусы, ставит многоточия. На неё давила хронический недосып, матерные пьянки соседей и ещё миллион причин ругать судьбу. Какая к чёрту аптека в два часа ночи, если вставить в полшестого утра! Но ведь это отец, он бывает в России раз в пять лет, он рад ей как Солнцу, он не имеет другого случая встретиться, ведь каждая минута у него расписана на 10 лет вперёд. Он - знаменитый пианист, музыкальное чудо Африки и его жаждет весь мир.
Такси остановилось. Аптека. Зелёный крест в красном овале. Красиво.
Она вылезла осторожно и ощутила осеннюю прохладу сентября. Подошёл отец, погладил по плечам, накрытым платком.
- Я умирал без тебя, - вкрадчиво по-французски произнёс он.
- Как всё вокруг тихо, - ответила Светлана и обняла его.
Они сели на скамейку. Светила полная луна. Действительно, было безумно тихо, будто мир ушёл в крематорий.
- Ты спросишь: почему здесь? Я смертельно болен, у меня саркома 4 стадии, но видит Бог - только это место способно ещё поддерживать мои силы. Я верю, что аптека, она, а не клиника или госпиталь, вернут мне силы. Китайская медицина творит чудеса. В Бенине точно такая же аптека, и глядя на неё я буду вспоминать свою дочь.
Светлана взглянула в его глаза и увидела падающие слёзы.
- Я верю в тебя, - сказала она, гладя его по щетинистой щеке. - Пусть наша встреча станет для тебя точкой опоры в борьбе с болезнью. Но не бросай музыку, для людей ты как долгожданный гость в любой точке планеты. Верь в своё счастье, мой дорогой отец!
И она подарила ему свои детские рисунки. Как часть сердца, часть души.