Как становятся капитанами
Все мальчишки приморских городов «болеют» морем. У них перед глазами постоянно мелькают трудяги-буксиры, перевозящие различные грузы или помогающие пришвартоваться к причалам огромным океанским лайнерам, которые приняв груз и дав прощальный гудок, отправляются в дальние плавания, вызывая зависть мальчишек. И каждый из них, конечно же, хочет стать моряком и ступить на палубу такого океанского лайнера.
А для того чтобы стать моряком, надо обязательно окончить морское училище, которых в каждом портовом городе довольно много. В одних готовят матросов и мотористов и учатся они один год, радисты учатся два года, а штурмана и механики - четыре года в средних мореходных училищах и шесть лет в высших. В этом рассказе речь пойдет о первой практике курсантов Дальневосточного Высшего инженерного морского училища.
Любой капитан должен знать работу каждого члена экипажа судна, и за годы обучения в училище курсанты проходят морскую практику матросами и даже кочегарами на различных судах пароходства. Но первая практика обычно бывает на принадлежащем училищу учебном судне, где опытные моряки знакомят их с основами морского дела. Как правило, маршрут этого судна проходит через Охотское и Берингово моря, где в это время года свирепствуют шторма, и наставники могут наблюдать за поведением своих воспитанников в сложных морских условиях. Именно после этой недолгой практики становится ясно, кто из курсантов продолжит обучение, а кто, в силу особенностей здоровья, не способного приспособиться к морской качке, покинет училище и перейдет в другое учебное заведение, не связанное с морем. Правда, таких оказывалось совсем немного, но они все-таки были.
После сдачи экзаменов за первый курс курсантов строем во главе с командиром роты провели из училища в порт, где у причала стояло учебное судно «Полюс». Командир роты доложил встретившему их у трапа судна капитану, что привел группу
курсантов в количестве ста двадцати человек для прохождения первой морской практики. Капитан поприветствовал будущих моряков и представил им судового боцмана, который, как он сказал, на всем протяжении двухмесячного плавания будет их непосредственным начальником и научит всем премудростям морского ремесла.
Прямо на причале боцман зачитал список распределения курсантов по кубрикам, и они узенькой струйкой стали подниматься по трапу на палубу судна. Каждый кубрик был рассчитан на двадцать человек и расположены они были в носовой части судна. Как выяснилось в процессе плавания, эта часть судна наиболее подвержена качке и во время шторма высоко поднимается над волнами и резко падает вниз. Не стоит и говорить, что практически все курсанты на первых порах плавания испытывали приступы морской болезни, часто на палубе вдоль бортов выстраивались группы укачавшихся курсантов, чтобы опорожнить свои желудки от принятого обеда. Но командование судна это не удивляло: все знали, что скоро все это пройдет, курсанты привыкнут к штормам и качке, и, несмотря на погоду, будут выполнять свои обязанности.
В каждом кубрике по обе стороны небольшого прохода стояли двухъярусные койки, небольшие рундуки для одежды и тумбочки для личных вещей. У входа в кубрик стоял стол, за которым постоянно и днем и ночью сидел дневальный. Он же следил за порядком в кубрике и проводил уборку: проветривал помещение, драил палубу и протирал пыль, причем это была не обычная пыль, а мелко распыленная морская соль. На столе дневального стоял телефон, по которому он принимал сообщения или распоряжения с ходового мостика.
После того как курсанты определились со своими местами в кубрике, по громкой связи прозвучало сообщение всем собраться в зале для совещаний. Это оказалось большое помещение, вместившее не только всех курсантов, но и командный состав судна. Капитан поздравил курсантов с прибытием на борт судна, представил своих помощников и наставников, которые будут обучать их основам морского ремесла: стоять на вахте за штурвалом, плести разнообразные веревочные маты, делать петли на швартовых тросах и, конечно же, заниматься покрасочными работами. Учебные суда отличались тем, что их корпуса всегда блестели свежей краской, благо, что рабочей силы было предостаточно. Капитан предупредил, что все на судне делается строго по расписанию, а если случается аврал или другие срочные работы, об этом дается сообщение по громкой связи. В ходе плавания будут проводиться пожарные или шлюпочные тревоги и каждый должен знать свое место и обязанности.
В каждом кубрике назначили старших, которые составляли график выхода курсантов на вахту, на работу на камбуз и в увольнение по прибытии в порты по пути следования судна. Но самое приятное сообщение, прозвучавшее по громкой связи, было приглашение на обед. Курсанты привыкли, что в училище обед в 14-00, а на флоте обед всегда в 12-00, и все весело отправились в столовую. В первый раз за курсантами ухаживали работники камбуза, но их предупредили, что со следующего приема пищи дежурные от курсантов будут сами накрывать столы, разносить приищу, убирать и мыть посуду и прибирать зал столовой. Вторым приятным сообщением было то, что в 17-30 был ужин, состоящий, как и обед, из трех блюд, только вместо борща подавали суп, а в 19-30 – вечерний чай с печеньем. Ночной вахте, сменившейся в четыре часа утра, подавали чай с сыром и маслом. Вот это больше всего нравилось курсантом, которые, в силу своего молодого организма, отсутствием аппетита не страдали никогда.
В течение двух дней курсантов знакомили с судном, расположением всех помещений, распределяли по вахтам, разбивали по рабочим группам, и на третий день прозвучала команда: «С якоря сниматься» и «Отдать швартовы». На баке загрохотала якорная цепь, поднимая с грунта якорь, с причальных кнехтов сбросили швартовые канаты и они, как змеи, поползли по водной глади к корме и баку судна и вскоре исчезли в бортовых клюзах. Маленький буксир помог судну отойти от причала, развернул его носом к выходу, палуба мелко задрожала – это машина дала ход, и судно, набирая ход, медленно двинулось к выходу из бухты. Буксир несколько раз дал гудок, как бы провожая в дальний путь своего очередного клиента, а за бортом стали проплывать знакомые набережные и берега родного города, остался позади последний маяк, и судно вышло на морской простор. Свободные от вахты курсанты высыпали на палубу, чтобы полюбоваться красотой родного города: ведь они первый раз выходили в море и видели свой город со стороны моря тоже первый раз.
А с утра, сразу после завтрака, они приступили к работе, которой им предстояло заниматься в течение долгих двух месяцев в любую погоду. Часть курсантов направили красить надстройку, часть приступила к обивке ржавчины на палубе, часть плела маты, кто-то стоял на вахте на мостике, а кто-то чистил картошку на камбузе. Самая тяжелая была работа у тех, кто оббивал ржавчину.
Курсантам вручили кирочки - небольшие молоточки с похожими на зубило концами, щетки с металлическими иглами, рукавицы и очки, чтобы осколки ржавчины не поранили глаза, и они весь рабочий день, разумеется, с перерывом на обед, оббивали ржавчину, потом металлической щеткой зачищали палубу до блестящего металла, а затем покрывали очищенное место грунтовкой и краской. По окончании рабочего дня они были покрыты слоем пыли из ржавчины и походили на поднявшихся из шахты шахтеров. Слава богу, что на судне были хорошие душевые, и будущие капитаны подолгу отмывались от въедливой ржавчины. Через неделю их переводили на другую работу, а им на смену приходила другая группа, так что работы по обивке ржавчины никому избежать не удавалось.
Периодически в зале для совещаний, или как его стали называть, актовом зале, собирали всех курсантов, и руководители читали лекции по основам морской практики, знакомили с палубной «аристократией» - боцманом, плотником и старшими матросами. Как правило, это были люди в возрасте, бывалые моряки и именно они руководили работой палубной команды, обучали морскому ремеслу молодых матросов, в том числе и курсантов, которые на два месяца поступали в их подчинение.
Проработавшие много лет на флоте старые боцмана, зная, что молодые курсанты по окончании училища придут на флот командирами, и сами будут командовать, в том числе и палубной командой, не давали им спуска и заставляли исполнять самую грязную работу. Зато позже, когда эти курсанты и бывшие матросы становились капитанами, боцманы в кругу друзей – таких же старых «морских волков» с гордостью рассказывали, как они гоняли в свое время этих капитанов чистить «гальюны» - судовые туалеты и драить палубу. Многим капитанам впоследствии приходилось работать с этими боцманами, но они не таили на них зла и были благодарны им за то, что получили от них хорошие навыки морской практики.
Японское море встретило курсантов ярким солнцем, берега давно скрылись из вида и со всех сторон до самого горизонта простирались спокойные воды моря. Весь день курсанты были заняты на разных судовых работах, и у них не было времени полюбоваться морскими пейзажами, а после ужина выходили на палубу, но кроме бескрайнего моря и редких проходящих мимо пароходов они ничего не видели. Они радовались спокойному морю, но вездесущий боцман испортил им благодушное настроение, пообещав в скором времени и штормы и авралы. И действительно, скоро предсказания боцмана сбылись. Едва судно вошло в Охотское море, как налетел свирепый ураганный ветер, поднялась высокая волна, судно переваливалось с борта на борт и тогда курсанты впервые почувствовали, что такое «морская болезнь». Аппетит пропал, хотелось лечь в койку и не двигаться, но вездесущий боцман объяснил, что шторм не является весомой причиной для прекращения работы, и курсанты, превозмогая слабость от качки и поминая нехорошими словами боцмана, продолжали свою нелегкую работу. На обед никто не хотел идти, но боцман и здесь проявил настойчивость и отправил всех в столовую. После первых ложек борща многие выскочили из столовой и устремились к борту судна, чтобы опорожнить свои желудки. После этого они хотели отправиться в кубрики, но и здесь встретились с серьезным препятствием в виде боцмана, который заставил их вернуться в столовую и через силу съесть обед. Через несколько штормовых дней имевший большую практику работы с курсантами боцман добился своего, к курсантам вернулся обычный аппетит, и кок – судовой повар, радовался, что они часто просят у него добавки. Но среди курсантов было несколько человек, которых во время шторма было невозможно поднять с койки. Они не могли выйти на палубу, не могли работать и даже не ходили в столовую. И к этому руководство практики было готово: такое случалось во время каждой практики. Когда судно заходило по пути следования в порт, они первыми сходили на берег, чтобы немного прийти в себя, но вернувшись на борт и, попав в очередной шторм, опять падали в койки, и поднять их не было никакой возможности. И по возвращении во Владивосток двенадцать курсантов подали рапорта с просьбой отчислить их из училища по состоянию здоровья. И в этом тоже не было ничего необычного – ну, не смог организм справится с морской болезнью.
Маршрут первой морской практики был отработан годами и курсантов знакомили с побережьем родного края, по пути заходили в порты и сходили на берег, где после постоянных штормов их слегка покачивало. В этот рейс они прошли вдоль всех Курильских островов, на одном из островов устроили в устье небольшой реки отлов рыбы. Курсанты были свидетелями, как недалеко от них ловили рыбу несколько медведей. Они высматривали проплывающую мимо них горбушу, прыгали на нее, хватали когтями и довольные выходили на берег лакомиться свежей рыбой. Покончив с добычей, они отправлялись за следующей. Увидев на берегу большую толпу двуногих любителей рыбы, медведи решили с ними не связываться и благоразумно удалились вверх по реке и продолжили рыбалку там. А курсанты, под руководством опытных моряков, несколько раз закинули сети и с трудом их вытаскивали из воды – так много рыбы там набиралось. Зато во время всего рейса их рацион питания был улучшен за счет свежей рыбы.
Для пополнения запасов пресной воды и топлива судно зашло в порт Петропавловск-Камчатский и курсанты совершили несколько экскурсий по местным достопримечательным местам, которых, к их удивлению, здесь оказалось немало. Еще в дореволюционные времена царским правительством здесь были установлены памятники знаменитым мореплавателям, проложившим России путь на Дальний Восток и именами которых названы многие проливы и острова. Особый интерес у курсантов вызвали памятники героям обороны Петропавловска в войне 1854 года, когда на город напала англо-французская эскадра. Надеясь на легкую победу, они высадили свой десант, но на защиту города поднялось все население и охотники ближайших поселений, и нападение было отбито. Об обороне знаменитого Севастополя в этой войне написано много книг, а об обороне Петропавловска курсанты узнали впервые, посетив памятники, поставленные еще царским правительством. А в советское время там был поставлен памятник морякам, погибшим во время освобождения Курильских островов от японских войск.
Курсантам было интересно посмотреть на постоянно дымящиеся конусы камчатских вулканов, посетить горячие источники, в которых можно было купаться даже зимой, посетить базу подводных лодок в бухте Тарья, встретиться с военными моряками и услышать много интересного из их нелегкой службы подводника.
А дальше маршрут пролегал через воды Тихого Океана в Берингово море к самой восточной точке нашей страны мысу Дежнева. Во время непродолжительной стоянки в порту Уэлен курсанты прошлись по небольшому поселку, но, по сравнению с Владивостоком, ничего интересного там не нашли, и вернулись на борт своего судна. С мыса Дежнева можно было увидеть на другом берегу Берингова пролива довольно высокие горы на принадлежащей Америке Аляске, некогда бывшей русской территорией. Капитан решил показать курсантам, где проходит граница между Америкой и СССР, и из Уэлена судно взяло курс на Восток, дошло примерно до середины Берингова пролива, дошло до двух небольших островов и на некоторое время легло в дрейф. Именно здесь, между советским островом Ратманова и американским островом Крузенштерна проходила государственная граница между двумя странами. Курсантов ждало еще одно приятное открытие: капитан подвел судно к знаменитому 180 меридиану, более известному морякам, как Линия Перемены Дат. Пересекая этот меридиан с востока на запад, судно сразу оказывается в следующем дне, зато на обратном пути два дня считаются за один, и моряки всегда учитывают этот момент в своих морских исчислениях. После нескольких дней штормового плавания судно встало на рейд у самых восточных наших островов, курсанты на шлюпках высадились на берег острова Медный и посетили могилу знаменитого российского мореплавателя Витуса Беринга, который хотя изначально и был католиком, но здесь, на краю земли российской покоился под православным крестом.
Уже полтора месяца курсанты находились в море и осваивали азы морского ремесла. Учитывая, что учебное судно было довольно старое, и основной двигательной установкой была паровая машина, курсантам приходилось работать и в кочегарке. В течение четырехчасовой вахты они подвозили на тачках уголь из специального помещения, вывали его на металлические листы, а кочегары лопатами забрасывали его в топки – огромные печи, которые нагревали в котлах воду до состояния пара. Этот пар по трубам поступал в паровую машину, которая в свою очередь вращала винт и заставляла двигаться пароход. После того, как уголь прогорал, кочегар открывал дверцу топки и оттуда вырывался горячий воздух. Было странно видеть, что огонь в топке не красный, а какой-то белый и на него невозможно было смотреть. Кочегар брал в руки длинный не меньше трех метров лом, подламывал им спекшийся прогоревший уголь, и затем лопатой на длинной ручке вытаскивал раскаленный шлак и бросал его на стальные плиты перед топкой. После того, как весь шлак был вынут из топки, он закидывал туда новую порцию угля, а его помощник, в данном случае курсант, из шланга заливал раскаленную массу. Клубы пара заполняли всю кочегарку, и даже дышать было трудно. Когда шлак немного остывал, его лопатой грузили на тачку, отвозили к специальной трубе, которая доходила до самого дна парохода, вываливали содержимое, и шлак падал в море. Работа кочегара считалась на пароходе самой трудной, кочегаров в шутку называли «духами», а кочегарку «преисподней». Поскольку будущий капитан должен иметь представление о работе всех членов команды, то курсантам приходилось на себе испытать нелегкую работу кочегаров.
Погода не баловала курсантов, свирепый, холодный ветер сбивал судно с курса, постоянная качка не давала нормально отдохнуть, но работу никто не отменял, и курсанты к концу рейса уже привыкли и к качке, и к приему пищи в этих непростых условиях, и к занятиям в аудиториях, когда карандаши пытались вырваться из пальцев. Но самое страшное их ждало впереди. Где-то на полпути от острова Медный до Камчатки на судно налетел ураганный ветер, огромные волны достигали высоты ходового мостика и водопадами перекатывались через палубу. На палубе вдоль бортов натянули канаты, чтобы курсантов, когда они пробирались на вахту с носовых кубриков на мостик, не смыло волной. Пока они, держась со всей силы за канат, проходили это небольшое расстояние, их несколько раз накрывали волны, и на мостик они появлялись насквозь промокшими.
В середине ночи в борт судна что-то сильно ударило и по громкой связи поступило указание осмотреться в кубриках. Обычно на ночь в кубриках остается слабое освещение и при таком свете трудно что-либо рассмотреть. Сидевший на вахте дневальный включил полный свет и перед глазами курсантов предстала невероятная картина: плавающее в море бревно с огромной силой ударило в борт, пробило метал и метровый конец бревна оказался в кубрике между двумя койками. Рваные куски металла загнулись по диаметру бревна внутрь кубрика и вода струями стекала на палубу. Дневальный позвонил на мостик, сообщил о происшествии и вскоре в кубрике появились старпом, боцман, плотник и двое матросов. Осмотрев пробоину, старпом доложил капитану и попросил остановить машину, чтобы оставшийся с другой стороны борта другой конец бревна не разворотил пробоину. Оставшееся без управления судно было во власти разбушевавшейся стихии и его так бросало из стороны в сторону, что не было возможности удержаться на ногах.
Вода через щели в борту обильно протекала в кубрик и надо было срочно принимать какие-то меры. Обычно в случае получения пробоины снаружи натягивают брезент, чтобы на время приостановить поступление воды, но в данном случае это было невозможно, так как бревно выступало далеко за борт. Бывалые моряки старпом и боцман время зря не теряли. Они принесли паклю и заставили курсантов деревянными молотками забивать ее в щели, а сами стали готовить так называемый «цементный ящик». Вокруг пробоины устанавливается деревянная опалубка и в нее заливается быстро застывающий цемент. Но надо что-то делать и с торчащим из борта бревном. Можно было просто отпилить изнутри бревно, но волны могут опять кинуть его на судно и вторично пробить борт. Решили поступить следующим образом. Боцман с двумя матросами вышли на палубу и, борясь с бушующими волнами, они накинули на бревно крепкий конец, закрепили его на борту и приступили к следующей операции. В кубрике они отпилили кусок бревна, чтобы использовать его в качестве своеобразной «пробки», когда выдернут из пробоины основное бревно. Затем отпилили у самого борта остаток торчащего бревна, приставили к нему обмотанную промасленной паклей «пробку» и, стуча по ней кувалдой, выбили бревно из пробоины, а на его место встала пробка. Какое-то количество воды попало в кубрик, но курсанты быстро забили паклей все щели и поступление воды прекратилось. Вот теперь принялись за установление «цементного ящика». «Пробка» оказалась внутри этого ящика, плотно прижатая цементом к борту. Когда цемент основательно застыл, на него кладут доски и подпирают их специальным домкратом, чтобы этот «ящик» при шторме не свалился с вертикальной поверхности борта судна. Когда операция по установлению «цементного ящика» была завершена, боцман с матросами вышел на палубу и под непрекращающимся ураганным ветром вытащили на палубу болтавшееся за бортом на веревках бревно.
После этого старпом с боцманом вернулись в кубрик, успокоили курсантов, сказав, что ничего страшного не произошло и к таким ситуациям в море надо быть готовым всегда, пожелали спокойной ночи и удалились. Курсанты улеглись на свои койки, но поспать им не удалось, так как судно от сильной качки буквально валилось с борта на борт, и они были вынуждены крепко держаться за ограждения, чтобы не вывалиться из коек. А вскоре прозвучал сигнал «подъем» и они, несмотря на шторм, приступили к выполнению своих обязанностей.
Не следует верить тем, кто говорит, что к шторму и уходящей из-под ног палубе со временем привыкают. Как можно привыкнуть к тому, если в течение многих дней члены команды судна пробираются с бака на мостик, крепко держась за натянутые вдоль борта канаты и их с головы до ног окатывают ледяные волны. Во время шторма моряки не могут нормально спать, так как судно в бушующем море переваливается с борта на борт, зарывается носом в набегающие волны, и если бы не ограждения на койках, то с них можно было бы запросто вывалиться. А в столовой приходится ложкой гоняться за борщом, который готов выплеснуться из тарелки. Можно только представить каких трудов стоит коку приготовить обед при такой качке. Даже бывалые моряки чувствуют себя неважно от длительной болтанки и с нетерпением ждут, когда же она закончится, а что же тогда говорить о молодых курсантах, впервые попавших в море и испытавших настоящий шторм. Но раз уж они выбрали такую профессию, то приходится мириться и с штормами, и со всякими неудобствами, и с тем, что иногда месяцами не удается увидеть берега, зато как приятно становится на душе, когда стихает шторм, на небе появляется солнце или звезды и до самого горизонта простирается успокоившаяся поверхность моря, по которой, обгоняя пароход, пролетают выскакивающие из воды летучие рыбки, а рядом плывут стаи дельфинов. Но самое приятное, когда, наконец, на горизонте появится земля, и сразу забываются всякие штормы, и невзгоды и ты понимаешь, насколько жизнь хороша и прекрасна.
Все свободные от вахты курсанты и члены команды высыпали на палубу, когда судно вошло в Авачинскую бухту, прошло мимо знаменитых «Трех Братьев» - трех скал, которые как бы встречают входящие в бухту пароходы. Во время длительного шторма весь запас угля был практически израсходован, и его предстояло пополнить. В предыдущее посещение Петропавловска курсанты ознакомились с его достопримечательностями, они все равно с удовольствием вышли на берег, чтобы почувствовать под ногами не убегающую палубу, а настоящую твердую землю. После непродолжительной стоянки судно отшвартовалось от причала и взяло курс в родной порт Владивосток. Японское море встретило их ярким солнцем, полным штилем, прыгающими вдоль бортов дельфинами, настроение у всех поднялось в предчувствии скорого возвращения домой.
Пусть это было и не дальнее плавание – всего два месяца, но как приятно снова увидеть родные берега, знакомые набережные, дома на склоне гор, и встречающих на причале с букетами цветов родных людей. Правда, встречали на причале членов команды, а курсантов встречал их командир, который собрал всех в зале совещаний, вместе с капитаном поздравил своих подопечных с первым морским «крещением» и с переходом на второй курс.
Им предстояло еще долгих пять лет обучения, в течение которых у них будет еще много морских путешествий, они обойдут земной шар и побывают на всех континентах, морях и океанах, поднимутся на мостик уже штурманами, а впоследствии и капитанами, но эта первая морская практика с постоянными штормами, ураганными ветрами, уборкой палубы и грозными окриками боцмана останется в их памяти навсегда, как самое прекрасное время их лихой молодости.