ГЛАВА 2. НА СТАПЕЛЕ
Сразу по прибытии ТКА с боевого дежурства капитан 2 ранга Гуревич В.Г. вызвал Антона к себе и сообщил, что в соответствии с приказом командующего КЧФ он назначается помощником командира нового большого торпедного катера, который необходимо принять от промышленности.
– Ваш командир, капитан-лейтенант Рымаренко, сейчас в отпуске, прибудет через неделю. Вам уже завтра предстоит начать работу по подбору специалистов на Ваш катер. Штатное расписание и необходимые инструкции получите у начальника штаба.
Комплектование нового экипажа на флоте иногда называют игрой в «подкидного дурака». «Дураком» в конечном итоге остается командир нового экипажа. Получив указание о формировании нового экипажа, штаб бригады разрабатывает план подготовки нового экипажа и дает на корабли директиву о выделении в новый экипаж наиболее дисциплинированных и высококвалифицированных специалистов из числа матросов и старшин.
– Сейчас, – думает командир корабля или подразделения, получив такую директиву. – Я вам отдам хорошего специалиста, а себе оставлю тупого кишкомота. Он тут же вызывает соответствующего начальника и объясняет ему в популяре, кого и как отправить на новостроящийся корабль.
«Кишкомот» тут же вызывается к своему начальнику, и ему объясняют, что у лодыря и разгильдяя появилась реальная возможность смыть «кровью» свои грехи и проявить себя с положительной стороны на новом боевом посту.
– А чтобы прошлое не висело на твоих ногах двухпудовой гирей, мы в виде аванса чуть-чуть подправим
твою служебную карточку и в твоей служебной характеристике умолчим о твоих грехах, зато ярко выделим твои достоинства, только ты ж смотри там, оправдай…
И идет вчерашний разгильдяй с новой служебной карточкой, в которой имеется только пару записей на странице «Поощрения» и ни одной на странице «Взыскания», на новостроящийся корабль. Как ни странно, но такой метод «воспитания» довольно часто срабатывает, особенно когда это касается «годков», то есть матросов и старшин, которым осталось служить меньше года. Кому же хочется ехать в свой родной колхоз или совхоз без лычек, да еще с волчьим билетом. Поэтому, прибыв к новому месту службы, такой «отличник БП и ПП» старается быть «тише воды, ниже травы». А там, смотришь, и в начальники попал, пользуясь имеющимся опытом службы и дефицитом старшинского состава. А тут, гляди, и командная жилка затрепетала. А вот если в такую струю попал матрос, распечатавший только первый или второй год службы, такая метаморфоза может только усугубить его дурные наклонности.
Пока Антон разбирался со списком личного состава нового экипажа, носился по отделам и службам, выписывая необходимые документы, и готовил место, отведенное новому экипажу в казарме, прибыл из отпуска Александр Павлович Рымаренко. К вечеру того же дня прибыли старший боцман экипажа главный старшина Порохненко А.Я. и старшина команды мотористов мичман Андриенко В.Н.
– Товарищ командир, по-моему, Вы сегодня слишком заработались, – хитренько улыбаясь, и чуть скороговоркой проговорил Андриенко, как только закончилась официальная часть знакомства. – Пора уже приступить к неофициальной части.
– Знакомиться будем в процессе службы, – огорошил Антон вновь прибывших сверхсрочников. – А сейчас
получите списки верхней команды и боевой части 5, и готовьтесь принять под свое высокое крыло новых подчиненных, которые начнут после ужина прибывать сюда.
– Так нечестно, – всё также улыбаясь, пропел Андриенко. – Так сразу напрягать золотой фонд ВМФ нельзя.
– Конечно, нельзя, - отпарировал Антон. – Но если надо, то можно.
– А, это Андриенко уже утомился от работы, – послышался голос от входной двери. – Узнаю старую гвардию.
Это капитан-лейтенант Рымаренко, услышав последнюю фразу мичмана, вмешался в разговор.
– Старпом, ты получше нагружай этого юношу, чтобы его реже на отдых тянуло.
– Ну вот, я думал, Александр Павлович поддержит меня, а он наоборот.
Чувствовалось, что мичман Андриенко и командир ТКА знают друг друга не первый день. Не успел Андриенко закончить свою жалобную фразу, как в двери появилось сразу несколько матросов с вещмешками. Обмен любезностями прекратился.
– Старпом, я с экипажем буду знакомиться завтра, а Вы действуйте по своему плану. С этими словами, пожав руки своим подчиненным, Рымаренко А.П. удалился.
К вечерней поверке почти весь экипаж был в сборе. Не дожидаясь сигнала вечерней поверки, главный старшина Порохненко построил весь экипаж, проверил наличие каждого матроса и старшины по списку, придирчиво осмотрел форму одежды, и лишь после этого послал одного из матросов за Антоном, который сидел в комнате старшины казармы, изучая личные дела вновь прибывших.
– Равняйсь! Смирно! – слегка картавя, скомандовал Порохненко. – Товарищ старший лейтенант, экипаж большого торпедного катера построен на вечернюю поверку.
Антон поздоровался. Экипаж дружно и весело ответил, как будто он уже давным-давно живет как единый коллектив. Антон решил тут же отметить это и, приложив руку к мичманке, четко и громко проговорил:
– Молодцы, хорошо отвечаете!
– Служим Советскому Союзу! – снова дружно и весело рявкнул экипаж.
Начало было неплохое. Такой на вид простой диалог, казалось, связал невидимыми нитями только что собранный коллектив. Антон вкратце рассказал свою служебную биографию и поставил ближайшие задачи, которые им предстоит решить.
– Более подробно задачи, стоящие перед нашим экипажем, вам завтра поставит командир корабля, капитан лейтенант Рымаренко Александр Павлович, – закончил он свою речь.
Раздалось довольно дружное ура. Видно, многие из экипажа давно знали его. На следующий день, в соответствии с традициями бригады ТКА и ВМФ СССР, в целом вновь созданный экипаж построился на причале, на подъем флага ВМФ СССР. Здороваясь с личным составом, Антон правым глазом заметил, что два матроса на левом фланге почему-то не ответили на приветствие. Дав команду «Вольно», он подошел к этим матросам и спросил:
– Товарищи матросы, а почему вы не ответили на приветствие своего начальника? Разве вы не знаете, что ответ на приветствие, это обязанность каждого стоящего в строю?
– Так точно, – вытянувшись в струнку, ответил высокий, грузный матрос. – Знаем, мы просто не успели отдышаться, так бежали, чтобы не опоздать в строй.
– Ты, Терехин, за всех не расписывайся, – довольно неприязненно повернулся к нему второй нарушитель. – Я, к примеру, и не собирался ни с кем здороваться.
Антон удивленно взглянул на говорящего. Перед ним стоял довольно крепкий парень, ниже среднего роста, с крупной, уже изрядно заросшей головой, украшенной толстыми, как вареники, ушами, и слегка покрасневшими, довольно наглыми глазами. Он, не мигая, вызывающе смотрел на помощника командира.
– Представьтесь, пожалуйста, – не повышая голоса, обратился Антон к матросу.
– А Вы на меня не кричите! – сразу завелся тот. – Савенко моя фамилия, ну и что?
– Объясните мне, товарищ Савенко, почему Вы мне не ответили на приветствие?
– А я Вас не уважаю! – всё также нагло глядя в лицо офицера ответил тот. Антон опешил. За пять лет офицерской службы через его руки прошла не одна сотня солдат, матросов, сержантов и старшин, но такой откровенной наглости и неуважения к офицеру при первом знакомстве он еще не встречал.
– Чем же я Вас так обидел? – пытаясь сдержать неприязнь, мгновенно вспыхнувшую в нем, спокойно спросил Антон.
– А ничем, просто я всех бугров не уважаю, а офицеров, – сделав ударение на О, все также нагло ответил Савенко, – особенно.
– Ладно, через пару часов зайдете в канцелярию командира корабля, там и разберемся.
– Что, бить будете? – несколько сбавил обороты тот. – Так у меня 3 разряд по боксу.
– Это хорошо, будете во время зимней спартакиады отстаивать честь корабля, если не врёте. Что-то фигура и поведение у Вас явно не спортивные.
Матросы, стоявшие рядом, засмеялись. Савенко засопел и отвернулся. Закончив этот неприятный диалог, Антон пояснил всему экипажу роль и значение ритуала подъема флага ВМФ СССР, и неправомочность действий матроса Савенко. Минуту спустя, когда прибыл командир ТКА и поздоровался с командой, Антон заметил, что Савенко уже открывал рот вместе со всеми.
– Значит, матрос еще не совсем потерянный, – подумал он.
После подъема флага матросы и старшины были отправлены на занятия по специальности. Антон поднял личное дело матроса Савенко. К его удивлению, характеристика у матроса оказалась вполне приличной, а в служебной карточке красовалось три благодарности. Никаких сведений о спортивных успехах матроса не оказалось. Матрос, комендор по специальности, только что прибыл из экипажа. До экипажа он служил на крейсере «Ушаков». Вспомнив о том, что на КРЛ «Ушаков» недавно переведен его знакомый, капитан-лейтенант Воронов, Антон тут же позвонил ему и попросил узнать, что за фрукт матрос Савенко и почему он переведен с крейсера в экипаж. Через полчаса Воронов сообщил ему, что матрос Савенко зарекомендовал себя не с лучшей стороны, особенно за последнее время, когда узнал, что его отец осужден за воровство и попал в колонию строгого режима. Вскоре в дверь постучали, и, не дожидаясь разрешения, в канцелярию вошел Савенко. Пройдя два шага вперед, он остановился и, глядя исподлобья на Антона, спросил:
– Зачем Вы меня вызвали?
Антон, который и не предполагал увидеть перед собой образцового воина, спокойно ответил:
– Товарищ матрос, я Вас не вызывал, а приказал прибыть ко мне на беседу. Так что потрудитесь выйти из кабинета и войти, как положено.
– Ну вот, начинается муштра, – проворчал тот, но, тем не менее, вышел за дверь. Минуту спустя в дверь раздался громкий стук.
– Войдите, – громко проговорил Антон. Дверь распахнулась и в кабинет, печатая шаг, вошел Савенко. Подойдя вплотную к столу, за которым сидел помощник командира катера, недобро улыбаясь, он доложил:
– Товарищ старший лейтенант, матрос Савенко на прочухон прибыл.
– Вот это другое дело, присаживайтесь, разговор будет долгий. Антон указал на стул, стоящий рядом с матросом. Савенко молча рухнул на него и демонстративно откинулся на спинку.
– Товарищ матрос, Вы обучались в учебном отряде перед службой на крейсере?
– Конечно, – глядя настороженно на Антона, ответил тот, – а почему Вы меня об этом спрашиваете?
– Да потому, что Вы ведете себя так, как будто Вас никто нигде и никогда не учил правилам элементарной вежливости, не только воинскому этикету. Сейчас я постараюсь подробно рассмотреть все Ваши вольные и невольные ошибки, допущенные Вами только что и в докладе, и в поведении.
– Не надо ничего разбирать. Я их и сам знаю. Я закончил учебный отряд в Севастополе чуть ли не на отлично и думал, что и на корабле буду служить не хуже
– И что же Вам помешало?
– Не Ваше дело! – огрызнулся тот.
Больше часа Антон пытался пробиться к сердцу и сознанию матроса, но, кажется, добился немногого. Раковина закрыла свои створки.
Формирование нового экипажа началось в самый разгар весны. Воздух был наполнен густым ароматом, уже почти отцветающих, каштанов и тонким ароматом белой акации, которая в изобилии росла на берегах бухты
Мраморная. Матросы и старшины с трудом переносили организационный период, который дается для слаживания экипажа и подготовки необходимой документации. То и дело на перерывах они заводили разговоры о том, что молодость проходит, а они вынуждены сидеть за забором.
– Когда же закончится этот дурацкий «оргпериод» и можно пойти в увольнение? – не раз и не два спрашивали они помощника командира ТКА.
– Да что там ждать окончания этого гнусного оргпериода? Пора уже идти в «самоход», – увидев помощника командира ТКА, и явно для его ушей заявил однажды матрос Савенко.
– Можете попытать счастья, – не принимая игры, ответил Антон. – Награда не замедлит найти героя. Цена первой самоволки – 10 суток ареста и перевод во флотский экипаж. Цена второй – трибунал.
Ему и самому осточертел этот оргпериод. Не очень-то хотелось заниматься этим неблагодарным делом. В соответствии с Корабельным уставом должность помощника командира корабля и так «не совместима с частым пребыванием на берегу». А тут еще приходи каждый день к подъему и можешь пойти домой, если отпустит командир, только после отбоя.
Однажды, во время обеда в кают-компании, к Антону подсел командир большого торпедного катера, его одногодок, старший лейтенант Сережа Цветков.
– Петрович, выручай, – начал он. – Я приглашен на день рождения к одной крохе, но моя подруга сказала, что она никуда не пойдет, если я не найду кавалера для ее подруги Октябрины.
– Сережа, ты же знаешь, что я не люблю знакомств такого рода, а во-вторых, я сижу на оргпериоде.
– Ну, оргпериод я беру на себя. Саша Рымаренко – мой лепший друг. Я его укатаю. Он разрешит тебе сегодня оторваться.
Саня разрешил:
– Старпом, можешь прийти завтра к подъему флага, – расщедрился он. – По себе знаю, каково переться на подъем после хорошей вечеринки.
Антон поблагодарил своего шефа и точно в назначенное время стоял в ожидании Цветкова на площади Октябрьской революции. Не успел он осмотреть площадь и прилегающие к ней огромные витрины магазинов, как возле него как из-под земли выросла стайка девушек. Все они были приблизительно одного возраста и довольно скромно одеты в пестрые летние платья.
– А где же Сережа? – налетели они на Антона. – Почему его нет?
– Да здесь я, здесь, – раздался из-за толпы, стоявшей в ожидании троллейбуса, радостно-возбужденный голос Сергея. – А как вы Антона-то вычислили?
Девушки дружно рассмеялись. В отличие от Антона, одетого в белый китель, Сережа как будто сошел с обложки модного журнала. На нем был модный твидовый костюм, импортные туфли, суперсовременная сорочка с модным цветастым галстуком и золотой булавкой. В руках у него был роскошный букет тюльпанов. Галантно раскланявшись, он вручил букет тюльпанов своей даме сердца, умудрившись по ходу дела коснуться ручки одной, ущипнуть другую и чмокнуть в щечку третью её спутницу.
– Знакомься, это Оля, – тут же он представил свою пассию. – Это Женя, это Октябрина, а это прекрасное создание – Нонна. Характеризовать подобным образом последнюю, для Антона уже не имело никакого смысла. Он и так не мог оторвать от нее взгляда. Худенькая, стройная, с виду ничем не примечательная, она с первого взгляда поразила его в самое сердце. Лишь гораздо позже он сумел рассмотреть и ее одухотворенное лицо, и большие, чуть зеленоватые глаза, и скромную, чуть печальную улыбку. Почти весь вечер он протанцевал с ней одной. Только пару
раз, и то по просьбе Сергея, он уделил внимание новорожденной. Проводив Нонну до дома, он назначил ей свидание на следующий вечер. Он совсем забыл, что у него оргпериод и что завтра вся страна будет отмечать Первое мая.
Утром, когда он прибыл в дивизион ТКА, Александр Павлович «обрадовал» его, что он с 20 матросами идет на мыс Херсонес для обеспечения фейерверка в 21:00. Лишь теперь до него дошло, что он не спросил её адреса.
Сразу после праздников экипаж нового торпедного катера был отправлен в г. Зеленодольск. С большим трудом через Сережу Антону удалось узнать адрес его новой знакомой. Когда через трое суток команда прибыла в город Зеленодольск, Антон успел написать ей уже несколько писем и только ждал момента, когда им сообщат новый адрес.
На железнодорожном вокзале Зеленодольска их встретил представитель штаба бригады новостроящихся кораблей, капитан-лейтенант Сурганов. Экипаж разместили на два грузовика. По прибытии в расположение бригады, экипаж был построен на плацу. Капитан-лейтенант Рымаренко приказал своему помощнику доложить командиру бригады о прибытии. Дежурный по штабу сообщил, что командира бригады нет.
– Сейчас к вам выйдет начальник политотдела, капитан 2 ранга Муэрлат, – добавил он.
Минут через 10, из помещения штаба вышел приземистый, несколько полноватый капитан 2 ранга, с каким-то землистым, ничего не выражающим лицом. Поздоровавшись с экипажем, он тут же повернулся к командиру ТКА и спросил:
– А чего вы так рано приехали? Мы просили отправить вас на завод только через месяц.
При этом он не поинтересовался ни настроением личного состава, ни его состоянием здоровья, ни его
поведением в течение долгих трех суток езды по железной дороге с пересадками. Задав несколько пустяковых вопросов, он важно удалился. Все тот же Сурганов указал командиру ТКА место для размещения экипажа в небольшой, замызганной казарме. Там же имелась маленькая комнатка, которая именовалась кабинетом командира корабля. Никаких классных комнат и кабинетов для занятий по специальности там не было. Зато по стенам в изобилии были развешены портреты вождей и членов Политбюро ЦК КПСС вперемежку с лозунгами. Никакой учебной базы по новым ТКА не было. Офицерам и мичманам предоставили комнаты в каком-то недостроенном общежитии.
– Старпом, делай что хочешь, но организуй работу так, чтобы матросы и старшины были заняты, – приказал Александр Павлович своему помощнику, увидев в каком состоянии находится материально-техническая база. – Сходи к начпо и уточни у него, какие мероприятия будет проводить политотдел, включи их в свой план. Остальное время планируй по своему усмотрению.
Торпедные катера 206 проекта выходят в атаку
Когда Антон зашел к начальнику политотдела, тот был крайне удивлен:
– Вы что, не знаете руководящих документов? – напустился он на помощника командира ТКА. – В понедельник политзанятия, вторник и четверг – политинформации, среда, суббота и воскресенье – увольнение в город.
– Простите, товарищ капитан 2 ранга, я имел в виду мероприятия политотдела и клуба бригады.
Начпо был явно озадачен. Почесав в затылке, он не очень уверенно сказал:
– Идите, занимайтесь размещением людей и не морочьте мне голову.
Когда Антон изложил командиру ТКА суть беседы с партийным боссом, тот посмеялся и сказал:
– Баба с возу – кобыле легче. Так что планируй работу сам, только спроси у Сурганова, нет ли у комбрига каких видов на наш экипаж.
Уезжая из Севастополя, Антон на всякий случай прихватил из строевого отдела дивизиона пару комплектов уставов и наставлений. Они-то и легли в основу планов подготовки матросов и старшин и деятельности мичманов. Поскольку специальной литературы и материальной части не было, пришлось главный упор делать всё на ту же общую подготовку. Каждый день, кроме понедельника и выходных, матросы занимались изучением уставов, наставлений, строевой и физической подготовкой. При этом много внимания уделялось корабельному уставу. Каждому матросу и старшине были выданы общие тетради. Помощник командира ТКА жестко требовал от всех ведения подробных конспектов, по которым они потом готовились к следующему занятию на самоподготовках. Сначала матросы и старшины занимались усердно, но постепенно их настроение стало меняться не в лучшую сторону. Первым начал бузить старый «друг» Антона матрос Савенко:
– Зачем нас сюда привезли? – однажды возопил он. – Я комендор, а помощник нам решил тут снова устроить учебный отряд.
Конечно, в его словах была немалая доля правды, и Антон решил смягчить ситуацию:
– Товарищ Савенко, Вы в какой-то степени правы, но у нас сейчас нет ни специальной литературы, ни материальной части. Сейчас мы выберем все часы, отведенные годовым планом на общую подготовку, а потом навалимся на специальную.
– Знаем мы ваши «потом», – не унимался Савенко. – Целый адмирал командует этой зачуханой бригадой, а никакого порядка нет. Лучше сходите к адмиралу и к начпо, потребуйте у них, чтобы нас обеспечили всем необходимым. Они понажирали здесь хари, а мы должны тут ерундой заниматься.
– К адмиралу я, конечно, схожу, но требовать от него что-либо мне не позволяет субординация, да и Вам я рекомендую быть поскромнее.
– Да пошел ты… – вдруг взвился тот. Такого хамства Антон уже допустить не мог и объявил ему 3 наряда вне очереди. В тот же вечер, заступив в наряд по кухне, матрос Савенко ушел из него в самовольную отлучку.
На другой день командир ТКА уехал на завод, а помощнику приказал разобраться с самовольщиком и самому принять решение. Антон провел тщательное расследование и объявил самовольщику 5 суток ареста.
В Зеленодольске гауптвахты не было, а чтобы посадить его на гауптвахту в соседнем гарнизоне, требовалась подпись начальника штаба бригады. Сурганов, ВРИО начальника штаба, завизировать записку об арестовании отказался, уповая на запрет начпо.
Узнав об аресте матроса, начпо вызвал Антона «на ковер», приказав прихватить с собой и арестованного.
– Как Вы смели без моего разрешения арестовать матроса? – начал он распекать помощника командира ТКА, едва тот переступил порог его кабинета. – Вы решили смазать всю работу нашей бригады и политотдела! – завопил он.
– Товарищ капитан 2 ранга, я действовал в пределах моей компетенции, и мне ничьего разрешения не требовалось.
– Молчать! – рявкнул Муэрлат. – Мы должны в первую очередь воспитывать, а потом уже карать матросов.
– Товарищ капитан 2 ранга, экипаж существует всего месяц. У меня в подчинении 25 человек. С Савенко за это время я беседовал уже не раз, «а Васька слушает, да ест». Не слишком ли много чести для одного разгильдяя?
– Просто Вы не умеете их воспитывать. Надо доходить до сердца каждого матроса или старшины, – уже более миролюбиво проворчал он. – Давайте его ко мне!
Антон вышел в приемную начпо. Савенко сидел, развалившись, как барин, в кожаном кресле.
– Встать! – приказал он матросу. – Вас вызывает начальник политотдела.
Савенко нехотя поднялся, и вразвалочку вошел в кабинет. Подойдя к столу начпо, он, ни слова не говоря, плюхнулся в кресло, стоящее возле стола. Начпо передернулся, но ничего не сказал.
– Товарищ матрос, – начал он елейным голоском, натянув на лицо маску бравого солдата Швейка. – Расскажи-ка мне, братец, за что это тебя арестовали.
– А твое какое дело? – окрысился тот. – У нас с помощником свои дела.
Лицо Муэрлата побагровело. Он вскочил с кресла.
– Да как ты смеешь со мной так разговаривать? Я капитан 2 ранга. Я тебе в отцы гожусь. Я всю войну прошел…
– Это было давно и неправда, – все так же развалясь в кресле, прогнусил Савенко. Тут выдержка окончательно покинула ветерана
– Встать! – заорал он, хлопнув по столешнице. – Уберите этого негодяя! В карцер его немедленно!
– Ну, как, воспитали? – чуть не сорвалось с языка Антона, но, заметив, как посерело лицо капитана 2 ранга, он сдержался.
Отсидев на солдатской гауптвахте, Савенко на какое-то время притих. Урок пошел впрок. Не остались равнодушными к последней выходке разгильдяя и остальные члены экипажа, когда Антон рассказал им на собрании экипажа о поведении Савенко в кабинете начпо. Первым на него обрушился старшина 1 статьи Бойчев. Он вырос в болгарском селе, где по традиции уважают старших и по возрасту, и по положению. Его дружно поддержали другие старшины и матросы. Оказавшись в изоляции, он вынужден был поджать хвост и надолго.
Почти сразу же после этого собрания, экипаж был переведен на катер, и началась интенсивная работа по приемке торпедного катера от промышленности. Этот катер принципиально отличался от своих предшественников. Это уже была стальная махина, начиненная суперсовременной техникой и вооружением. При этом он по-прежнему мог развивать бешеную скорость. На нем уже были довольно приличные условия для обитания экипажа. Внутри корпуса имелось 2 кубрика для матросов и старшин и каюты для офицеров и мичманов и туалет.
Военная приемка на этом судостроительном заводе была организованна совсем недавно. Львиная доля работ по контролю за качеством продукции завода-изготовителя и комплектовщиков легла на плечи членов экипажа. Это сыграло и положительную роль. Матросы и старшины, невольно превращенные в приемщиков, вынуждены были глубоко и качественно изучать материальную часть, на которой им придется работать, и не имели времени заниматься глупостями. Когда приемка корабля от промышленности была закончена, каждому матросу и старшине уже безо всяких экзаменов можно было присваивать звания классных специалистов.
Несмотря на страшную занятость, Антон чуть ли не каждый день все же находил время, чтобы написать письмо своей новой знакомой. Нонна аккуратно отвечала на каждое письмо. Тон её писем был дружелюбным, но довольно сдержанным. Антон терялся в догадках, что мешает прогрессу почтового романа. Правда, особо размышлять об этом у него и времени-то не было. Служба поглощала его целиком. Экипаж готовился к переходу в Севастополь по внутренним водным путям страны. Им нужно было пройти реки Вятку, Каму, Дон и Волгу, десятки шлюзов и каналов. Когда комиссия штаба бригады прибыла с проверкой, она никак не могла поверить, что за два месяца в экипаже не было ни одного случая грубого нарушения воинской дисциплины, и так резко возрос уровень специальной подготовки личного состава, который сдал все зачеты с первого предъявления.
С приходом в Севастополь Антон попросил командира ТКА дать ему неделю отгулов. Получив желанный отпуск, он решил провести его вместе со своей новой знакомой. Нонна, к тому времени, окончила медицинский институт, и уехала к своим родителям на Днепропетровщину. Её родители жили в маленьком провинциальном городке Новомосковск. Антон без труда нашел и улицу, и дом с довольно большим двором, утопавшим в зелени. Почти у самых ворот дома, под яблоней играла девочка лет 4-5. Она старательно пыталась приладить мачту на маленький пластмассовый кораблик. Рядом стоял тазик с водой. Познакомились. Антон помог ей справиться с этой нелегкой задачей. Когда кораблик гордо поплыл по «морю», Антон спросил:
– Леночка, а Нонна здесь живет?
– А откуда Вы знаете, как зовут мою тетю? – вопросом на вопрос ответила девочка. Антон засмеялся.
Через три дня он предложил Нонне руку и сердце.
Вернувшись из отпуска, Антон узнал, что его командир собирается перейти на должность командира ракетного катера проекта 205У. Антон получил зачетный лист и начал усердно сдавать экзамены сначала дивизионным, а потом флагманским специалистам. Он надеялся занять должность командира катера.
– Молодец, – похвалил его начальник штаба бригады, капитан 2 ранга Мальвинский, когда Антон прибыл к нему, чтобы сдать ему последний зачет. – А я-то, ломаю голову, кого из командиров отправить в Одессу. А тут командир и сам нарисовался.
– Товарищ капитан 2 ранга, я что-то Вас не могу понять.
– А что тут сложного? Скоро начнутся зачетные учения кораблей КЧФ. Одесситы получили несколько десантных кораблей, а командиров нет. Вот ты и поедешь туда в командировку. Покомандуешь десантным кораблем. Наберешься опыта, а потом мы тебя пошлем снова в Зеленодольск, только уже командиром.
Услышав такую новость, Рымаренко А.П. сначала расстроился, но, заметив, что и Антон не очень-то рад командировке, начал рассказывать «за Одессу».
– Не переживай, Одесса – город богатый и красивый, – начал он. – В Одессе даже нищие богатые. Хотя, ты нигде и не увидишь столько нищих, как там. Нищий у них – это почетная профессия. Каждый из них имеет свое штатное место и ходит туда как на работу. Вот, послушай анекдот про одесского нищего.
Сидит нищий на своем законном месте, почти в центре города. Все его знают. Многие с ним здороваются. Есть у него и постоянная клиентура. Так один из его клиентов, по имени Хайм, каждый день, идя на работу, бросает нищему в шляпу, лежащую на земле, по 20 копеек. Но вот однажды вместо 20 копеек Хайм опустил в шляпу пятачок.
– Не понял, – вытаращил глаза нищий.
– Извини, – виновато забормотал Хайм. – Вчера дочку замуж выдал. Совсем издержался.
Нищий вскакивает и орет на всю площадь:
– Люди, вы посмотрите на этого хама! Он выдал дочку замуж, а я должен кормить её детей.