Не было и дня, чтобы не возникало в голове вопросов: как этот город ещё держится? Чем его жители заслужили спасение, пока остальные захлёбывались ядом? Может, раньше у кого-то и были ответы, но вряд ли они найдутся сейчас... Кого я обманываю. Каждый видит со своей колокольни и, наверняка, у тех, кто наверху, возникает куда меньше вопросов, чем у тех, кто опустился под дно.
Кстати о дне. Заблёванная подворотня в мёртвом квартале — весьма точное описание к его подступам. Нет ни названия, ни вывески. И само расположение не позволит случайному путнику найти вход, проходя мимо. Да это и не нужно, ведь сюда забредают лишь те, кто точно знает куда и зачем. Пред его входной дверью, уложен настил из неотёсанных досок чёрного дерева, давно уже ставших визитной карточкой заведения. Хотя, вернее сказать, эти доски из просто опалённого дерева. Наступишь и потом ещё долго будешь оставлять за собой след копоти, что непременно осядет на подошву. Но за грубостью и враждебностью этого места скрывается куда большее зло, чем может повстречается снаружи. И, если ты получил сюда доступ, значит и ты далеко не чистый. Что самое забавное — копы бывают здесь ничуть не реже остальной швали. Этот бар можно считать неким островком перемирия, где чёрное и белое сливается в единое, образуя нечто серое. Если нужна ясность, путь сюда будет лучшим решением. Но, как и говорилось, далеко не каждому позволено войти.
Что до меня… Забудьте. Я и сам предпочёл бы всё забыть. Перезапустить эту грёбаную историю с самого начала. Я уже давно не знаю, зачем продолжаю весь этот вездесущий бред. Стало просто наплевать. Даже та цель, что ещё хоть как-то меня держала — испарилась. А я так и не смог понять — достиг ли её? Ничего не чувствую.
Делаю жест едва ли не единственному, кто не смотрел на меня косо с тех пор, как я впервые показался здесь, и бармен, старый бугай с оцарапанными рогами, с готовностью наполняет бокал. Он же и владелец всего. Бывший авторитет, решивший заняться нормальной работой, но не захотевший расставаться со старой. Да и прибыли из этого он имеет даже больше, чем в старые времена расцвета его сил. По крайней мере, такие слухи. Сам-то он никогда не проговаривался и не станет.
Молчание ценится куда больше.
Многие это понимают, но, вместо того чтобы просто заткнуться, предпочитают вести пустые диалоги, заполняя спёртый воздух навязчивым шумом. Подходящая атмосфера чтобы забыться и стать призраком, о котором никто и не вспомнит. А я только радуюсь такой перспективе, если это чувство ещё не забыто. Стать прямо как это место — серым. Безжизненной массой, которая не может отнести себя ни к одной категории. Разве что к чему-то иному, больше похожему на монстра, урода или же изгоя, которого сторонятся. И, надо сказать, молодцы, если и вправду сторонятся.
Остальных я услышу. Даже музыка не скроет их слова. Так, троица, сидящая в дальнем углу, как раз обсуждает, что делать с гибридами. Очередная шваль, которая дальше красочных описаний не решится зайти. Хотя, учитывая их голоса, они уже успели изрядно нажраться. Даже правила бара способны померкнуть благодаря выпитому бурбону. Да… Если отличаешься ото всех, тебе нет среди них места. Может, они и правы. Но и мы должны иметь хоть какие-то права на жизнь.
Ещё один взмах, и очередной наполненный бокал приятной тяжестью отзывается в ладони, пока мой коготь всё глубже вонзается в деревянную стойку, нанося завершающие штрихи на отполированную поверхность. Вскоре рисунок будет готов. Но сколько ещё всё это будет продолжаться, я не знаю. Знаю только одно: всё равно все сдохнут, вопрос только — когда? Станет ли легче, если самому назначить дату своей смерти? Нет. Пока ещё рано, хоть и сам не понимаю, зачем тяну…
Вот и мысли нашли правильное русло. Алкоголь наконец подействовал, но этого мало. Надо нажраться как свинья, не в обиду свиньям. Достали… Все эти грёбаные твари. Нужно лишь прислушаться, чтобы окончательно убедиться. За ближайшим столиком как раз обсуждают дачу взятки одному барану, сидящему в верхах власти. Несколько бумажек, и дело об изнасиловании и последующем убийстве испарится, а виновный найдёт новую жертву. Чью-то дочь, жену, мать, а может, и совсем ребёнка… Но кого это волнует? За следующим обговаривают, как получше отмыть награбленные совсем недавно деньги. Громкое дело, о котором в новостях до сих пор вспоминают. Пятеро взяли банк, не спеша перестреляли большую часть заложников, а когда обчистили достаточное количество ячеек, умудрились прорвать оцепление и скрыться от погони, потеряв всего троих. Вернее, эти двое их же и убили. А за третьим несколько ветеранов из стражей порядка обмывают повышение своего коллеги, щедро расплёскивая пойло на пол. Не скажу, что они не порядочные мужья или же не верные своему делу легавые. Причина другая. Они уже достаточно долго крутятся в этом дерьме, чтобы понять всю бессмысленность. И им остаётся только смириться со своей участью, продолжая сажать за решётку всякую мелочь, ведь крупняк быстро оказывается снаружи и нередко желает мести. И все они спокойно уживаются за соседними столами, порой угощая друг друга сигарами. Дальше…
Что он сказал?
Разворачиваюсь, невольно расплёскивая всё из бокала.
— С тебя хватит, — бармен недовольно изрекает за спиной. — Иди проспись…
— Заткнись!
Громко. Слишком. Сорвался, пытаясь уловить каждое слово в стороне. Но стоило мне это сделать, и все замолчали.
Нужно найти её.