К "памятнику"- Пушкину двуликий Янус (царь)у Лебедевой обращён своим детским лицом.
Нигде и никогда этот бог - Янус - не изображался с лицом ребёнка - мальчика лет семи.
Одно из лиц Януса обычно изображали молодым, - юным, безбородым; иногда оно бывало женским, - но не детским, - тем более таким - совсем детским, - похожим на личико убитого царевича Дмитрия...
И вот что ещё странно: личико этого мальчика - действительно неживое. И ручки как бы сложены на груди...
Напоминает он и мёртвую девочку (Фею) из перевода "Пиноккио" Коллоди в редакции Толстого.
Этот "Янус" Лебедевой как бы включён своей "старой" стороной, - которая и действует, - протягивает Царь-Девице яблоко. Детская же сторона как будто выключена, она - в состоянии "сна-смерти".
Вот, снова мы приходим к сну, к сну Никиты и сну-носу Буратино...
Мальчик обращён к голове Пушкина, - которая как бы отдельна от туловища, - как бы бронзовая. Такая, какая стояла, - видимо, - в кабинете отца Никиты, и которую освещали красноватым цветом угольки камина, - когда Никита и Лиля сидели напротив друг друга в рождественский вечер... Так они сидели в ожидании Праздника, пока не взошла Звезда...
В "Детстве Никиты" так же мальчик Никита протягивает яблоко старичку плугарю. А старичок-плугарь в ответ называет мальчика юнкером (молодым господином), - отказываясь от яблока: "Нет, юнкер, мне жевать нечем!"
При слове "юнкер" мы делаем "стойку", поскольку прежде всего вспоминаем камер-юнкера Пушкина...
То есть, мальчик, старик и как бы (незримо) Пушкин так же уже присутствовали в повести А.Н.Толстого "Детство Никиты".
Так же вроде бы другой Никита (а может, и тот же самый?) протягивает 65 копеек начальнику лодочной станции Панкрату Ивановичу Ершову-Карасёву, чтобы он дал лодку для путешествия по питерской речке Ждановке. 65 - это число, написанное на левой руке бога Януса. У Лебедевой царь даёт Царь-Девице яблоко именно левой рукой. В левой руке цари держали державу, - которая то же яблоко.
Впервые державное яблоко использовал при венчании на царство Лжедимитрий I.
Держава - символ женского начала. А так же - и символ Царствия Небесного.
Может быть, царь просит у Царь-Девицы Царствия Небесного, - а она ему отвечает: стань, как ребёнок? Пробуди в себе ребёнка...
Царь-Девица в "Коньке-Горбунке" требует от царя, чтобы он омолодился.
Омолодился, - как ни странно, - не с помощью яблок, а с помощью трёх котлов - с кипящим молоком, водой варёной и водой студёной.
Мы здесь ничего другого не можем придумать, как сравнить эти три котла с тремя периодами человеческой жизни, - подобно трём ключам в пушкинском стихотворении.
Царь сварился в первом котле - с кипящим молоком.
У Пушкина первый ключ - ключ юности. И старый царь должен стать юным - не ребёнком. Молокососами же называли и юношей. Так назвал спальник Ивана в сказке, так называли в жизни самого Пушкина. *
Божье Слово называют "чистым словесным молоком", которое мы пьём, подобно младенцам.**
Звёзды на небе называют Млечным путём. По мифу, Гера, увидев, что кормит не своего сына (а Геракла), отдёрнула грудь, и молоко её расплескалось по небу звёздами.
Галактика значит "Молочная". Галатея так же значит - "Молочная".
Пётр Первый изображался в виде Пигмалиона, высекающего из камня Галатею-Россию. То есть, - как мы понимаем, - Россию, которая соответствует звёздному - Божьему - плану.
Царь в сказке (как и в жизни) не совпал с звёздным планом. Для молока он был инородным телом. Потому и сварился. Или - может быть - был т о л ь к о телом?
А когда у человека преобладает дух, - то он оказывается сильнее материи, - как это было у пророков, которых варили в кипящем масле - и с ними ничего не делалось. (Прецедентов с молоком мы не знаем).
Ивана дурака обезопасил его Конёк-Горбунок. Как мы считаем, - Иван-дурак - это сам Пушкин, а Конёк - это его Гений. Гений, который и есть - звёздный план личности. Пушкин с отрочества стремился с ним совпасть. Он рано начал сознавать ответственность за свой гений.
Глобальная операция по дорастанию до своего Гения была предпринята Пушкиным, - мы считаем, - Болдинской осенью 1830 года.
Пушкину было за тридцать лет, он был жених красавицы Гончаровой, он круто менял и перестраивал всю свою жизнь. Он окончательно прощался с романтизмом юности. Внутри он уже знал, что восходит на свой крест.
В августе 1836 Пушкин констатировал: "Я памятник себе воздвиг нерукотворный...".
Дата, стоящая под этим стихотворением - 21 августа - это день накануне десятилетия коронации Николая Первого (22 августа 1826). Дата эта - 21.08.- складывается в число инициации - "11". В 1826 году это была дата 40-го дня со смерти пяти декабристов - 13 июля, - видимо, потому и днём коронации назначили первый же день после поминок.
Исполнилось ровно 10 лет царствованию Николая Павловича. А Пушкин в этот день подводит итог своему "царствованию" и приходит к выводу, что его памятник вознёсся выше царского столпа. Хотя столп поставлен в память победы Александра Первого над Наполеоном, - но поставил его Николай, - как памятник своего царствования. Пушкин оказался непокорен этим двум царям.
Интересно то, что в 1834 году, - когда был установлен Александрийский столп (30 августа), - Пушкин - по нашему мнению - дописывал своего "Конька-Горбунка", - в котором провозгласил себя царём России, - в молочном - звёздном - плане. А царь с этим планом не совпал - и сварился. То же самое - и в "Петушке": "с колесницы пал Дадон". Колесница эта отсылает нас к колеснице пророка Ильи, в которой он был взят живым на небо.
21 августа 1836, - когда Николай Первый отмечал десятилетие своего царствования, Пушкин пишет "Я памятник себе воздвиг...". И сравните: "С колесницы пал Дадон" и "... милость к падшим призывал". По нашему убеждению, здесь кто-то давно всех запутал мыслью о декабристах. Падшие - это вовсе не декабристы, а - сам царь.
Характерно то, что царь в обеих сказках - в "Петушке" и в "Коньке" - старик. При том, что прообразу обоих царей - царю Николаю Первому, - не было в то время и сорока лет.
Царю же в "Коньке" - семьдесят лет, - а сколько Дадону - не сказано; видимо, - тоже... Семьдесят лет - срок жизни человеческой... То есть, царь уже достиг предела своей - телесной - жизни... Вернее, наверное, здесь можно сказать о том, что царь - приверженец старого, отжившего миропорядка. Те представления, которыми он живёт - отжили. Мир изменился.
Пушкин говорит: "И долго буду тем любезен я народу...".
Народ и дети - в общем, одно и то же. Царь - отец, народ - его дети. "Царь ты наш, отец народа!"
Последней книгой, которую читал Пушкин в этой жизни, была "История для детей" Александры Осиповны Ишимовой. Он мог бы читать любую другую книгу, но выбрал - эту.
Где-то мы встречали суждение о том, что русский народ советские писатели видели прежде всего - в детях.
На них они уповали, к ним обращались - с надеждой.
Ибо их есть Царствие Небесное. Дети ещё не лгут - хорошие дети. А ведь именно хороший ребёнок может получить клад в сказке Толстого.
Клад этот - в общем-то - ничего, - иль ... слишком много... Это - Свобода. Только - не та, ради которой дрались на баррикадах, чтобы, победив, изменить ей...
Это - та - тайная, пушкинская, свобода.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу,..
"В мой жестокий век восславил я Свободу". Это - та же Свобода, что и в юношеском:
Любовь и тайная Свобода
Внушали сердцу гимн простой,
И неподкупный голос мой
Был эхо русского народа...
Тайная свобода любить - Добро и Красоту, - выраженные в опальной царице Елизавете Алексеевне, - в этой спустившейся на землю с неба Царь-Девице; воплощённой в Германии Душе России...
Пушкин учит прежде всего тайной свободе. И - может быть, - никакой другой и не существует.
Так что же, тайное так и останется тайным? Никогда не станет - явным?..
Может быть... Но люди должны всегда помнить, что тайное существует, что оно - есть. Есть третье измерение, - Пушкинское измерение; там, где вылезает из маленького подобия Троянской лошадки прекрасный принц, на наших глазах превращающийся в царя; царя русской Атлантиды.
Чтобы увидеть это, надо, чтобы в нас проснулся ребёнок.
Только ребёнок может открыть новый век - Золотой век.
Продолжение
* И.Н. Ланов, в Кишинёве.
** 2:2. как новорожденные младенцы, возлюбите чистое
словесное молоко, дабы от него возрасти вам во спасение;
2:3. ибо вы вкусили, что благ Господь. /Первой послание ап. Петра.
Первые слова латинского текста этого послания - квази модо - как будто - В. Гюго взял как имя своего горбуна в "Соборе Парижской богоматери".
Продолжение:
http://www.proza.ru/2017/07/05/1017