Это то же самое, что и мудрый, но прищур чёрных глаз взирал на девичью ораву
с доброй насмешливостью, в которую мы были влюблены. В то время мы, конечно,
были модные шляпы без головы. А молодой хирург с улыбкой вплывал в аудиторию
в своём неизменном зелёном костюме. И невдомёк нам было, что в единственном.
Двойки Евгений Арсентьевич(Климов) ставил неохотно, будто себе. В следующий
раз он обязательно спрашивал двоечницу,и,зная эту милую привычку, мы учили уже
"назубок".
Ходил Евген(так мы его называли) между рядами сидящих студентов,заглядывая
в конспекты,проверял, успеваем ли записывать,по обстановке повторял сказанное.
Иногда останавливался возле кого-нибудь,и тогда от него исходило необъяснимое
тепло доброты.
Мы все были влюблены в него,но, как все молодые,только до порога:
с глаз долой--из сердца вон. На молодёжных вечерах мальчики кружили нам
головы, дурман молодости вспенивал кровь,и, забывая всё на свете,сердце
выстукивало:"Имя твоё повторяю я,мучаясь и любя".
Не хватало переменок между лекциями,чтобы поделиться секретами,и
прихватывали минутки во время уроков при ответах студентов,так как при
конспектировании новой темы было не до того.
Евгений хитро щурил глаза на шепчущихся и, когда он начинал улыбаться,
продолжая щуриться, становилось стыдно и мы прекращали свои излияния.
Замечаний Евгений не делал. Это был отменный педагог. Помню,уехал как-то
наш учитель куда-то на месяц и курс хирургии пришёл преподавать его коллега
из параллельной группы. С первых занятий обозвал нас "климовцами" и
незнайками и что кохер путаем с плоскозубцами, не знаем дисмургии(искусство
наложения повязок)--как лапти плетём.Двойки летели в журнал, а он с улыбкой,
обнажая мелкие зубы и красные дёсны,ставил "неуды".Чем лучше мы учили,тем
злее становился этот горе-неудачник. Мы отказывались отвечать.
Наконец, пришёл наш Евгений и не в своём зелёном костюме, а в новом,и мы
невольно зааплодировали,не сговариваясь.Время было тяжёлое: семья,зарплата
не такая уж большая--не до костюмов. Наш учитель смутился,поднял руку.
Овации стихли.
Мы сели,но тишина была опасной.Когда оскорбляют много девушек и бомбы
мало. Как родному отцу, мы жаловались все враз, выкрикивая свои обиды.
Евгений хитро щурился на наши реплики и, наконец, поднял руку.Мы замолчали,
думая,что сейчас он поддержит нас и похвалит за такую любовь к нему. Но
улыбающийся Женечка,став серьёзным, начал втолковывать нам, будущим
специалистам,о коллегиальности в коллективе, так просто, доходчиво,
человечно. Вот это достойный поединок! Он стоял перед нами в новом костюме
и мы по-новому смотрели на него: ещё одна грань открылась нам. Может в душе
кипит, а он спокойно улыбается с хитрым прищуром глаз--ни одного плохого
слова о коллеге. Вот это интеллигентность!
Учить мы стали хирургию ещё лучше: не бойся, учитель, не подкачаем.
И до сих пор вклиниваются в речь медицинские термины.Вместо "урчит в животе"
скажешь--перестальтика и не замечаешь, что не всем это понятно.
"Петрушка"--так мы прозвали коллегу Евгения являлся к нам с порога,
волоча ногу или махая болтающейся рукой. Подходя к кому-нибудь из студентов,
сходу предлагал поставить диагноз. Если "мямлили"-неуд. В следующий раз--
жди нового спектакля. В педагогике у каждого своё кредо и любовь только к
своим студентам...
Наш Евгений хорошо рисовал.Как живые, мелькали ножки балерин с
обозначенными суставами. Скульптурные головки соревновались красотой то
плечиком с ключицей, то кистями с отточенными пальцами. И всё это виртуозно,
по ходу объяснения. Маг действовал обычным мелом и невидимой ниткой
полуоткрывал наши рты. Пальцы, сжимавшие ручку, застывали над конспектами,
а Женя-художник,склонив голову,смотрел на рисунки как скульптор на свою
Галатею.
Втайне, наверное, Женя-хирург спорил с Женей-художником,потому что
к врачеванию он относился как к искусству. Разве не дар Божий удалить
приобретённый дефект или восполнить недоданное природой?
Евгений не тряс перед нами пустым рукавом,а учил кратко
собирать анамнезы(морби и витэ-болезни и жизни), а затем уж ставить
приговор человеку по симптомам. Перекрёстные вопросы учили краткости
записей, иначе пациент уведёт в такие дебри, откуда выбраться на вершину
диагноза трудно.
Наш любимый хирург стал нам учителем и по жизни: уметь заменить гнев
шуткой, не иметь права на ошибки в диагнозе,уважать больного...
И главная заповедь Христа: " Возлюбите Меня, как я вас..."--Завет,
оставленный на все времена...