Путин помешался на цифровой экномике - так сейчас говорят с некоторым придыханием люди из его ближайшего круга. Хорошо ли это? И что вообще требуется на данном этапе от мирового лидера?
Иными словами, каким быть мировому лидеру в 21 веке?
Уж точно, не фанатиком тотального контроля. И об этом надо подумать уже сейчас, ведь чтобы развивать у себя в стране инновационную экономику, основанную на цифровых технологиях, надо иметь в виду ряд фактов, многими из которых раньше можно было лег-ко пренебрегать. Речь пойдёт там, возможно ли в каждой стране (или группе стран) иметь свою собственную Кремниевую долину, где производят инновации и получают за это большие бонусы. Сложившиеся стереотипы (Париж разбирается в моде, Детройт в авто-мобилях, а Кремниевая долина, расположенная в Калифорнии, лучше всех разбирается в IT-технологиях) хотя и сильны, но всё же могут быть подвергнуты пересмотру в эпоху смены генеральной парадигмы, и новый аналог вышеуказанной долины может появиться не только совсем в другом месте, но и на несколько иных принципах, лишь только один из них останется незыблемым – высочайший социальный статус компьютерного инженера и программиста-разработчика. Цифровая валюта и fintech – первейшие из индустрий ближайшего будущего, это только начало большого пути переустройства мира на новый лад, однако не путём разрушения до самых основ всего старого, а через взращивание новизны на унавоженных историческими тысячелетиями полях. Сегодня есть два мировых центра, где заключаются десятки сделок на сотни миллионов долларов с технологическими компаниями, которые берутся за улучшение работы банковского сектора, - это традиционные финансовые мировые центры Нью-Йорк и Лондон. Но если эти центры держатся уже несколько веков, то позволительно задаться вопросом – а насколько, в таком случае, окажутся рассосредоточенными индустрии будущего? Или этот своеобразный бесконечный цикл не мытьём, так катаньем перекочует и в новую эру? Позволят ли традиционные короли мира финансов самостийничать разным там мелким сошкам, вытворяя на финансовом поле, кто во что горазд? Инвесторы дают два совершенно разных, однако, равноценных ответа, которые начинаются с «если»:
А). Если «большие данные» будут служить дальнейшей централизации бизнеса, втягивающей всё новые и новые отрасли в поле притяжения Кремниевой долины…
В). Если «большие данные позволят провести равномерную диверсификацию гло-бального бизнеса…
План А полагает, что калифорнийская Кремниевая долина это вечная мировая импе-рия, при таком раскладе компании из этой вездесущей долины будут внеконкурентно управлять любым бизнесом в мире, если только этот бизнес принимает в расчёт «большие данные», то есть фактически повсеместно. И страны с высоким уровнем об-разования и низкими зарплатами (как в России) будут по-прежнему поставлять спе-циалистов с высоким уровнем интеллекта для нужд этой долины. И это-де приведёт к выравниванию доходом по всему миру. Однако может произойти и кое-что ещё. Если сегодня далеко не весь бизнес планеты подмят под Кремнивевую долину, то это вовсе не означает, что как только хоть где-то забрезжит первый значительный успех в облас-ти, пока не покрытой силиконом, спецы из Кремниевой долины будут молча наблю-дать со стороны за тем, как накачивает мышцу новоявленный конкурент. И это при том, что пока для них более характерно глубокое погружение в самосозерцание (90% ресурсов сосредоточены лишь на 10% мировых проблем).
План В зиждется на идее о том, что «большие данные» не станут вести себя, как все-ядные хищники и не будут поглощать всё без разбора, более того, даже станут прояв-лять разумный гуманизм в отношении тех, кто пожелает рассматривать их («большие данные») всего лишь как удобный инструмент, которым каждый бизнес будет пользо-ваться по своему усмотрению для своих личных нужд. А для этого «большие данные» должны стать достаточно масштабируемыми, что позволит распределять их более-менее равномерно, вместо того, чтобы концентрироваться, как это уже случилось в ге-номике и робототехнике. В таком случае, бизнес в области аналитики может возник-нуть где угодно, и рынок «больших данных» сможет стать источником обновления для традиционных промышленных центров с большим производственным опытом, став для них источником обновления. Если же иметь в виду Россию, (особенно в рамках СССР), то такие центры есть повсюду и в большом количестве. Дело за малым – соблюсти адекватность в комбинации опыта и умения создавать алгоритмы.
И тут начнутся возможные бои гладиаторов. Германия, проиграв IT-рынок, вполне ве-роятно, захочет использовать свой опыт в области логистики и производства бытовой техники для захвата рынка аналитики в этих областях, что отражено в инициативе под названием Industrie 4.0 [1, 269]. И если в итоге лучшие компании будут рассеяны по всему миру, создание богатства пойдёт уже иным путём, в корне отличным от того, как это было в пору становления интернета, когда львиная доля всех доходов была сконцентрирована на «пятачке» размером 19х10 км. География будущих отраслей станет более жизненной, и таких историй, как это приключилось с Новой Зеландией, где поголовье молочного скота в два раза больше, чем количество населения страны. Сейчас Кремнивевая долина скупает всё подряд – от сервисов такси до всевозможных мобильных приложений, касающихся фотографии. При таких аппетитах очень хорошо разбираться в коровах вряд ли они научатся в обозримом будущем, чтобы стать достойными конкурентами новозеландцам. Однако глобализм как централизация бизнеса так просто никогда не сдаст свои позиции. Как вариант, можно предвидеть следующее: они попытаются создать полсотни клонов Кремниевой долины по всему миру, но уникально отличных друг от друга и специализирующихся в различных областях. Так произойдёт географическое распределение локального опыта и, как следствие, произойдёт возникновение новых центров инноваций и монетизации. На этом доминирование калифорнийской Кремниевой долины в области высоких технологий в течение двух десятилетий прекратится, и Новому Риму не бывать, даже если Кремниевая долина и останется в роли главного управляющего своими клонами. Старые города, имеющие университеты и научные центры, смогут выступать как хабы инноваций. Однако городов становится всё больше и больше, хотя сейчас селиться можно где угодно, и растут они вширь, как раковая опухоль, не побоимся этого сравнения. Если в 1800 году в городах проживало всего 3% населения Земли, то сейчас эта цифра уже перевалила за половину (около 55%), причём в 100 мировых центрах сосредоточено 30% всей экономики мира. Надо отметить, даже когда городов было меньше 1%, то и в те далёкие времена города также были факторами роста, их силой питались все мировые империи. Британская империя оформилась в 19 веке лишь после того, как ими была создана цепь городов – от Кейптайна (1814) до Сингапура (1824) и Гонконга (1842). И ПОСЕЙЧАС ЭТИ ЖЕ КЛЮЧЕВЫЕ ГОРОДА СВЯЗЫВАЮТ МЕЖДУ СОБОЙ РЕГИОНЫ, ТОЧНО ТАК ЖЕ, Как ЭТО БЫЛО ВО ВРЕМЕНА ИМПЕРИИ. Города создают положительные экстерналии – эффекты перетока идей, трудовых ресурсов и капитала, упрощая координацию между людьми. Сейчас лидируют, в этом смысле, Шанхай, Нью-Йорк, Лондон и Токио, являясь крупнейшими экспортёрами продвинутых услуг по всему миру и, по сути, замкнутыми самодостоточными экономиками в миниатюре. Вот что должен знать не понаслышке каждый мировой лидер, если он не хочет, чтобы страна, им возглавляемая, плелась где-то в хвосте прогресса или вовсе отдыхала на обочине. И ещё. Стыдно слушать хвастливую политическую трескотню про то, как наши лидеры отважно восстали против диктатуры США, подмявших под себя весь мир, и в качестве смелой альтернативы продвигают проект многополярного мира. Но ведь это всего лишь участие в очередном этапе глобализации, о чём написано выше. Что же касается Америки, которую глобализм сегодня решительно теснит из центра мира, так о неизбежности этого процесса я давно уже написала несколько очерков, и все они были опубликованы в 1998-2003 гг. Америку и дальше будут теснить сильные мира сего, но от этого миру вряд станет жить легче, а на дохлого льва всякая шавка тявкать готова. Сейчас самое время протянуть руку помощи трудолюбивому американскому народу и сообща решать назревающие проблемы, вместо того, чтобы входить в новый, абсолютно деструктивный виток конфронтации. Однако при нынешней команде вряд ли это получится.