ПОДНИМАЮЩИЙСЯ ВОЛК, БЕЛЫЙ ЧЕРНОНОГИЙ
/История Хью Монро о его первых годах жизни в прерии./
*Rising Wolf the White Blackfoot, by James Willard Schultz
Хью Монро прибыл в Роки-Форт на реке Боу 10 июля 1815 года, а затем присоединился к племени пиеганов, чтобы лучше изучить их язык и понять образ жизни, способствуя этим торговому процветанию Компании Гудзонова Залива.
«Сразу же отмечу, что они значительно отличаются от всех других индейцев. Я видел многих во время своего долгого путешествия по стране. Но черноногие были намного выше, светлее кожей, стройнее и грациозно сложенные. Я подивился длине волос некоторых мужчин; иногда их тяжелые косы касались земли, волосами в пять футов и больше! Очень немногие из них носили одеяла; остальные были одеты в хорошо выдубленную кожаную - называйте оленьей кожей, если пожелаете - одежду, сшитую нитками из сухожилий. Но они были хорошо сделаны, весьма живописны и свободны для движений, многие с яркими вышивками из игл дикобраза, окрашенных во все цвета радуги. Все мужчины, женщины и дети, за исключением тех немногих обладателей одеял нашей компании, носили накидки, или тоги из кожи самок буйвола(бизона), у некоторых мужчин, они были покрыты яркими красками пиктограмм их приключений, и странными животными своих видений. Я заметил, что некоторы мужчины были с оружием; большинство из них имели луки и стрелы, висевшие за их спинами в меховых или кожаных колчанах.
Я смотрел вниз на лагерь пи-кун-и, или так называемых пиеганов, крупнейшего племени нации черноногих, и попытался сосчитать палатки. В долине я насчитал четырнадцать сотен и тридцать, а потом подсчитал ещё более четырехсот, расположившихся у леса, граничащего с рекой. Короче говоря, там было 1800 палаток, если по пять человек в типи, то численность их племени - девять тысяч душ!
Я спустился в лагерь, проходя мимо наблюдавших за мной, больших как волки собак, лежащих вокруг каждого жилища. Повсюду играли дети, и река была полна купающимися подростками. Женщины занимались своими повседневными делами, готовили мясо, дубили кожи, или удаляли волос со шкур необычной по форме мотыгой из лосиного рога с кремнёвым или стальным наконечником, другие, сидя в тени палаток сплетничали, шили разные вещи с помощью шила и сухожилий или расшивали их цветными иглами дикобраза. Мужчины также собрались маленькими группами и курили большие каменные трубки с длинным мундштуком, передавая из рук в руки. Все это создавало мирную и весьма интересную картину.
Из этого лагеря я пошел вверх по реке, чтобы посмотреть других, тех, кто звался сик-си-ка, или собственно черноногих, и кай-на, или бладов; эти два народа вместе с пикуни, составляют три племени Нации Блэкфут. Дальше за ними, я увидел внизу на краю равнины большой лагерь ат-си-на, или Gros Ventres («Большие Животы»), и, наконец сарси, или «Тяжело Говорящие» (язык сарси очень сложный), как я узнал позже - небольшое племя атабасков, которое уже давно находилось под защитой черноногих».
В племени пи-кун-и существовали двадцать четыре вождя, по одному для каждой группы, или рода. ОДИНОКИЙ ХОДОК, как я потом узнал, являлся вождём И-нук-сикс, или общины Маленьких Плащей, а также главным вождём племени. У них было пять человек, каждый из них носил огромную прическу из меха связанного узлом на верхней части головы - знак жреца солнца, или особого шамана.
Никто из группы не носил военные головные уборы или рубахи, и это меня весьма удивило. Вскоре я узнал, что их никогда не одевали, за исключением случаев, когда люди шли в бой, и если было время чтобы в них облачиться, а также для танцев, или участия в некоторых важных религиозных церемониях. Нет! В повседневной жизни - на охоте, в путешествии, или сидя около лагеря, индейцы не носят ничего, кроме набедренника и пары мокасин, остальное - только фантазии индейских художников! Наши индейцы носили простые кожаные рубашки, размашистые леггины и вышитые иглами дикобраза мокасины, их пледы также сделаны из кожи, некоторые украшены пиктограммами приключений владельца на войне и охоте. Но при всем том они были достаточно живописны. Каждый нес щит, перекинутый с левой руки, лук и стрелы в колчане покоились на спине, а ружьё впереди на седле. Красиво украшенные игольной вышивкой и бахромой кожаные мешки для трубки и табака свисающие с пояса и яркие раскрашенные магическими символами щиты, а некоторые полностью одноцветные, довершали повседневный наряд.
Что это за прекрасно сложенные люди! Какие тонкие черты лица и маленькие, идеально сформированные руки и ноги настоящих джентльменов. Я обнаружил, что у них манеры господ. В своей повседневной жизни они были как никогда учтивы друг с другом. Их шутки и юмор небыли грубыми или вульгарными, они любили хорошие розыгрыши и насмешки. Черноногие гордились своим происхождением, военными достижениями, своими женщинами и детьми, большими табунами лошадей и обширной территорией. Но это была простая природная гордость, ничем не отличавшаяся от гордости нашего лучшего народа. Они обладали большим радушным сердцем и были готовы протянуть руку помощи всем несчастным вдовам и сиротам, старикам и больным. Такими были в старые времена вожди черноногих.
Не пугайтесь и не удивляйтесь, когда я скажу вам, что у Одинокого Ходока было девятнадцать жен. Восемь из них располагались в его палатке. Остальные со своими детьми, старым отцом вождя и матерью жили в соседнем - большом, из двадцати восьми кож типи. На первый взгляд это многоженство было мне весьма неприятно, но вскоре я убедился, как это необходимо. Мужчины черноногих постоянно гибли в боях со своими многочисленными врагами, и только многожёнство могло окружить заботой большой перевес женщин. Первую, или главную жену Одинокого Ходока, звали Сис-тси-ах-ки (Sis-tsi-ah-ki), или Женщина Маленькая Птица, прекрасная на вид женщина лет тридцати пяти. Она была одним из самых счастливых людей, которых я знал. На ее лице всегда сияла улыбка, она постоянно пела, когда работала, а её сердце было таким же прекрасным, как улыбка, она всегда делала для других что-то хорошее. В каком-то смысле Сис-тси-ах-ки была главой, или руководителем других жен, распределяя между ними семейные работы. Но каждая женщина имела свою частную собственность, в том числе лошадей, свою долю приносимого мяса и шкур.
Красная Ворона - сын Одинокого Ходока, владел одним из двух дорогих испанских предметов, которые хранились с остальными вещами. Это была красивая, модная, ручной ковки шпага, с длинным черенком инкрустированным серебром, о которой он заботился, полировал и постоянно начищал. Когда однажды вечером он занимался этим делом, Одинокий Ходок указал на свёрток и спросил меня, знаю ли я, откуда они происходят. Конечно же, я не знал и признался в этом, после чего вождь сказал Женщине Норке, чтобы она сняла длинный, хорошо упакованный свёрток из оленьей кожи, который неизменно крепился к палаточному шесту над его ложем. Я часто задавался вопросом, что же в нём могло находиться. Он развязал завязки, а затем развернул кожаный свёрток, и моему удивленному взгляду предстала кольчуга - очень тонкая, блестящая сетка, и изысканная рапира. Он передал их мне для осмотра, и я обнаружил, выгравированную на лезвии рапиры надпись: «Франсиско Альварес. Барселона. 1693». Это был старый испанский клинок.
«Люди, которые сделали это лезвие» - сказал он мне языком жестов, очень медленно и осторожно, чтобы я понимал: «живут в далёкой южной стране, земле вечного лета. Я пошел туда однажды с группой наших людей, отряд двигался на юг все лето. Мы покинули нашу страну, когда весной начала расти трава, и через несколько лун прибыли в далекую южную страну, оказавшись там в первый зимний месяц. Мы обнаружили, что южные белые люди отличаются от тех, кто пришел к реке Ассинибойн и построил форт. Они были темнокожие и черноволосые, большинство из них имели много лошадей. Мы пошли на юг, чтобы взять их коней, и захватили многих из них, но пришлось сражаться, и мы провели несколько боев. В одном из сражений я убил человека, который носил эту железную рубашку и этот большой нож. Нам удалось вернуться в родную страну только в середине следующего лета. Это крепкая рубашка. Стрелы не могут её пронзить. Она спасала мне жизнь в трех разных боях с врагами». Для меня стало новостью, что эти люди заходили в своих набегах так далеко на юг, вплоть до Мексики. Потом я услышал много интересных рассказов о рейдах на дальний Юг; в своё время множество отрядов побывали там, и в целом, чаще возвращались с большими табунами лошадей, награбленным имуществом, взятым у испанцев и других различных индейских племен.
Я узнал, что первых, до того невиданных лошадей, черноногие встретили у кроу. Они были практически парализованы от изумления, когда увидели людей, сидевших верхом на крупных животных и управлявших ими по своему желанию. Но страх вскоре уступил место жгучей потребности владеть этими полезными животными, и они стали совершать набеги на стада кроу, «змей», других южных племен и испанцев. Со временем благодаря захватам и естественному приросту табунов, они стали обладать тысячами лошадей. Одинокий Ходок сказал мне, что его народ впервые получил лошадей, когда отец его отца был маленьким мальчиком, и насколько я мог понять, это случилось примерно с 1680 по 1700 гг. Приобретение лошади вызвало значительные изменения в жизни племён черноногих. До этого времени, как вьючные животные использовались только их «волчьи» собаки, а странствия были ограничены лесным регионом Невольничьего Озера, и краем равнины провинции Саскачеван. С лошадьми для верховой езды и перевозки поклажи, а позже с несколькими ружьями, полученными от компании Сьера де-ла-Верендри, они направились на юг, завоевали огромную область и стали ужасом всех окрестных племен. Черноногие называли лошадей, по-но-ка-ми-та (лось-собака), потому что, как собаки, они носили тяжести и были большого размера, как лось…
Мы сидели перед нашей палаткой, когда вождь начал говорить: «Вот эти девять - типи вождей Общества Все Друзья, в которое входят девять различных групп: Храбрецы, Все Бешеные Собаки, Носящие Ворон, Собаки, Хвосты, Рога, Лисята, Хватающие и Быки. Чтобы стать членом одной из этих групп, нужно иметь доброе сердце, прямой язык, быть щедрым и доказать храбрость. Итак, ты видишь, что они думали про все это, а иначе тебя не попросили бы присоединиться к группе Храбрецов, состоящей из наших молодых воинов. Я являюсь членом Быков, наших старейших воинов. Все группы подчиняются им и моему братству вождей кланов. Вот! Теперь ты понимаешь!»
Но, тогда этого не произошло. Со временем я понял, что это великое И-кун-ух-кат-си, или Общество Все Друзья, имело своей основной целью проведение в жизнь - под руководством вождей - племенных законов. Если мужчина или женщина провинился и должен быть наказан, эта группа общества, проводит его исполнение, после того, как вожди решили, что наказание должно осуществиться. В бою члены группы держались близко друг к другу, выкрикивая имя своего общества, и поощряя товарищей лучше сражаться. Каждая группа имела свои особые песни, и собственные танцы. Её шатёр вождей был штаб-квартирой общества, и там по вечерам члены братства имели обыкновение собираться для общения, небольших праздников, песен и рассказов, пока трубка шла по кругу.
«КОГДА ОНИ ПРОГНАЛИ КРОУ»
B то утро мы покинули лагерь на реке Стрела. Вожди и дозорные охранники, ехавшие обычно впереди колонны, остались на месте покидаемого стойбища, собравшись маленькими группами, они курили и рассказывали истории, пока остальной народ укладывал имущество и уходил по длинному глубокому оврагу, через который тропа вела к равнине на южной стороне долины. Я пошел с Красной Вороной, Женщиной Норкой и юношей - племянником Одинокого Ходока - по имени Орлиный Плюмаж, помогая им гнать большой принадлежащий вождю табун лошадей, среди которых конечно, были и те, которых он мне подарил.
Как только мы вышли из узких рамок сухого оврага, то погнали стадо в одну сторону по избитому волокушами следу, присматривая за имуществом Одинокого Ходока, его женщинами и детьми ехавшими верхом на своих загруженных лошадях. Находясь во главе клана МАЛЕНЬКИЕ НАКИДКИ, они заняли свое место в длинной очереди в полумиле от передовой группы, которой были ОДИНОКИЕ ЕДОКИ.
Мы уже отъехали от реки на три или четыре мили, и наш путь пролегал среди широких, длинных грубо нагромождённых холмов. Все продолжали движение в низине между ними, когда без малейшего предупреждения, большой отряд всадников выскочил из-за крутого холма и направился к голове нашей колонны. Издали, мы смогли услышать их раздавшуюся военную песню, и увидели, что они все одеты в свои военные наряды.
«Кроу! Кроу! Они напали на нас!»- Я слышал, как люди плакали, призывая своих лошадей поторопиться.
«Кроу! Мы должны помочь в сражении с ними!» – позвал меня Красная Ворона, и как во сне, я оказался среди своих товарищей, безумно мчащимся к месту боя.
Мужчины по всей длине фронта мчались вперед, даже старые и слабые со скудными силами, которых едва хватало, чтобы натянуть луки. Ехавшие впереди женщины и дети бросились назад так быстро, как могли бежать их лошади. Вьючные пони, лошади с волокушами перевозившие палаточные шесты, разбежались во всех направлениях, рассеивая свой груз по равнине. Это была ужасная сцена паники, путаницы и шума; женщины с детьми кричали и плакали от страха, пролетая мимо нас с дикими глазами, наши мужчины призывали друг друга поспешить и набраться смелости. Но громче всех, раздавались вопли противника и нескольких наших воинов, сражавшихся на передовой.
Благодаря своему многократному превосходству, кроу обратили наших людей в бегство, хотя они храбро сражались, и мы видели, как многие из них пали. Оглянувшись назад, я увидел, как к ним на подмогу мчатся сотни наших воинов. Со своими друзьями, и двадцатью или тридцатью известными воинами, я тоже приближался к месту сражения. На полной скорости, одной большой растянувшейся массой воины кроу мчались к нашим оставшимся прикрывать воинам, расстреливая их стрелами и из нескольких ружей. Пролетев мимо них, они развернулись вокруг и провели еще одну атаку. Кроу проделали это несколько раз, и насколько я мог видеть, некоторые из них упали.
Наконец, мы оказались на передовой, прибыв туда в то время, когда кроу развернувшись, проводили очередную атаку. Должно быть, их было четыреста человек, а нас в тот момент не насчиталось бы и двух сотен. Мы столкнулись вплотную, выкрикивая свой боевой клич. Я видел их военные головные уборы с длинными хвостами, бахрому на красивой одежде, перья на щитах - трепетавшие на ветру.
Храбрый и страшный вид они имели! Проносясь мимо нас, кроу выпустили свои стрелы, наполнив ими воздух, а мы стреляли в них. Несколько человек с обеих сторон рухнули на землю, раненные лошади, испугавшись, становились неуправляемыми, унося своих всадников, куда им вздумается. Мой конь танцевал от волнения и рвался, так что мне не удавалось точно прицелится. Поэтому я выстрелил из ружья в самую середину толпы пролетающих всадников, но насколько мог видеть, не причинил им никакого вреда.
В это время, вместо того, чтобы развернутся для очередной атаки, вождь кроу повел своих людей прямо по линии бегущих женщин и детей. Показались толпы наших мужчин, и он, без сомнения решил нанести нам как можно больший урон, прежде чем ему придется отступить перед нашим численным превосходством.
Увидев его намерения, мы тоже повернули назад, люди взывали друг к другу: "Это женщины! Дети! Сражайтесь за них до последнего!"
Там где кроу впервые поразили нашу колонну, лежали мертвые, умирающие и раненые женщины и дети, а также мужчины, которые теперь падали всё чаще. Кроу были беспощадны - перед ними находились люди, которые ограбили их, отняли обширные охотничьи территории, и теперь должны заплатить за это своей кровью! Они были настолько опьянены ненавистью, что безрассудно навредили себе.
Мы преследовали их по пятам. Впереди основной толпы наших мужчин мчался сам Одинокий Ходок. Я не видел его действий, всё моё внимание было сосредоточено на том, что происходило непосредственно вокруг меня, но затем много раз слышал рассказ о нём. Он направился прямо к вождю кроу, а последний на него. Они так сшиблись на своих лошадях, что оба упали. Оказавшись на земле, вожди сцепились друг с другом, Одинокий Ходок оставил пустое ружьё, а кроу бросил свой лук и несколько стрел.
Толпа окружила их, кроу стремились помочь своему вождю, а наши бойцы своему. Вождь кроу выхватил свой нож, но Одинокий Ходок нанёс рукой такой внезапный и сильный удар, что выбил его, пока противник пытался его поднять, Одинокий Ходок достал собственный нож и нанес ему удар по спине прямо до сердца, и тот упал замертво!
В это же время мы участвовали в страшной схватке, в плотном смешении всадников. Я сунул свой пистолет за пояс, не было времени, чтобы его перезарядить. Опустошив один из моих пистолетов, я вытащил другой. Красная Ворона и я сражались бок о бок. Он выпустил несколько стрел и полез в свой колчан за другими, когда воин кроу ехавший рядом с ним, потянулся и схватил его за руку, пытаясь стащить и ударить ножом. Я увидел его как раз вовремя, ткнул пистолетом в противника Красной Вороны, выстрелил, и враг полетел с коня вниз! При виде этого падения, его ужасного взгляда полного ненависти, вы не поверите, но мне сделалось дурно, и очень жаль его, хотя это был враг! «Я убил человека, я убил человека!» - говорил я себе, и перехватил пистолет, чтобы использовать его в качестве палицы, как я заметил делали другие. Но тут я увидел шатающуюся раненую женщину, еле стоявшую на ногах, которая затем с криком вскинула руки и упала замертво. Я закричал от радости, что убил врага, и бросился за Красной Вороной, желая сейчас только убивать! убивать! убивать! Сейчас там, в одно мгновение исчезли мои сомнения, моя чувствительная сердечность! Враги пикунни были моими врагами, пока они пытались причинить мне вред!
Их вождь был мертв, а столкнувшись со всё прибывающим числом наших воинов, кроу теперь повернули и побежали. Но мы не стали далеко их преследовать, - наши воины были настолько озабочены состоянием своих семей, торопясь узнать в безопасности они или погибли, что у них не было настроения гнаться за врагом.
Когда мы повернули и вернулись назад к той части маршрута, которая стала сценой борьбы, то, что предстало перед нашими глазами, было ужасным зрелищем: повсюду вдоль дороги лежали убитые и раненые мужчины, женщины, дети и лошади. Я не мог смотреть на это, и был рад, когда Одинокий Ходок отправил меня и большинство остальных, ловить разбежавшихся по равнине лошадей, и загнать их обратно к реке, где племя собиралось разбить лагерь, чтобы похоронить мертвых.
Долгое время мы выполняли эти указания, обязательно оставляя пакеты, которые упали, чтобы их владельцы могли собрать позже. Вернувшись к реке, мы обнаружили, что почти все типии, в том числе и наши, уже установлены. Никто из большой семьи Одинокого Ходока не пострадал, а имущества было в целости. Красная Ворона и я получили передышку, чтобы перекусить, затем поймали свежих лошадей и поехали с усиленной охраной, которая должна была остаться на равнине, пока не соберут для похорон всех мертвых, и всё раскиданное имущество. Мы закончили до захода солнца, затем часть охранников расположилась ночевать рядом с лагерем, а другие отправились охранять табуны.
Это был печальный вечер. Повсюду в лагере стоял плач по умершим. Везде за раненых молились знахари, исполняя свои священные песни, и проводя странные обряды для их лечения. В нашей палатке собрались вожди, с горечью виня себя за то, что не ехали впереди с охранением, когда был разобран лагерь. Мы подсчитали количество наших потерь. Сорок один мужчина, тридцать две женщины и девочки, и девять детей были мертвы и похоронены на деревьях, наполнив соседнюю рощу, а некоторые из раненых были уверены, что умрут. Кроу потеряли шестьдесят одного воина из их числа, и некоторые из раненых, несомненно, должны были умереть. Ни тогда, ни много позже ночью, никто не рассказывал о своих личных подвигах в этом сражении с врагом. Воины другого нашего отряда, уничтожившие на скале семерых кроу, предположили, что убитые видимо были посланы наблюдать за лагерем, чтобы не упускать нас из виду, а при удобном случае сообщить своим и снова напасть на нас. Существовали два вражеских племени: речные кроу и горные кроу. Если их лагеря объединились, то для ответной атаки пикунни, они были слишком сильны. В тот же вечер отобрали трёх посыльных, чтобы идти на север к племени кайна, располагавшихся лагерем где-то в горах Бэр-По, попросить их приехать и участвовать в рейде против врага.
Перехожу к последующим печальным дням, когда семеро раненых скончались. Как только остальные достаточно окрепли, чтобы путешествовать, мы двинулись дальше, и остановились на одну ночь у O-to-kwi-tuk-tai, Желтой Реки, или, как её назвали Льюис и Кларк, реки Джудит, а на следующий день переехали на восток к небольшому ручью под названием It-tsis-ki-os-op (Она Их Раздавила). Годы спустя он был назван Армелл-Крик, после того, как человек из Американской Меховой Компании, на ее слияния с Миссури построил торговый пост. Черноногие дали ручью это название из-за того, что несколько женщин, когда копали красную краску, у подножия высокого обрыва граничащего с потоком, погибли придавленные обвалившейся землёй.
С того момента, когда кроу совершили своё ужасное нападение, мы продолжали ночью и днем усиленно охранять своих лошадей, а далеко на равнинах держали разведчиков, наблюдавших за возможным возвращением врага. Несколько воинов, направленных по следам кроу в их лагерь, вернулись через восемь или девять дней и сообщили, что враги находятся на Другой Медвежьей реке (O-pum-ohst Kyai-is-i-sak-ta), прямо на юг от перевала в горах Мокасин. Льюис и Кларк назвали эту реку Масселшелл. Название блэкфутов отличает её от их другой Медвежьей реки - Марии (Marias).
Возвратившиеся разведчики сообщили, что лагерь врага очень большой, а его разделение на две части, показывает, что там находятся оба племени кроу. Сейчас речь шла о всеобщей войне. В нашем лагере на каждом дереве висели подношения воинов Солнцу, помещенные туда с молитвой к богу, чтобы тот даровал им успех в предстоящей битве.
…На следующий день пришли кайна и установили свои палатки чуть ниже по течению от нас. Я посчитал и обнаружил, что там находиться тысяча сто тридцать(1130)типи, в том числе двадцать пять или тридцать палаток гро-вантров. Всего в нашем лагере было почти три тысячи палаток, это примерно пятнадцать тысяч человек. Я посмотрел на лошадей, пасущихся на равнине, и не смог оценить их численность, это были тысячи и тысячи!
В тот вечер ОРЛИНЫЕ РЁБРА, главный вождь кайна, пришел с вождями своих кланов в нашу палатку на совет с Одиноким Ходоком и главами его родов. Все они так громко говорили, чтобы выразить то, что хотели сказать, что я никогда бы не понял, о чём идёт речь, если б они не использовали жесты. Это было и в интересах вождя клана гро-вантров, который не понимал языка черноногих, хотя, так же как и я находился рядом. Совет продолжался до глубокой ночи. Когда он закончился, было принято решение: рано утром мы должны разобрать лагеря и двигаться весь день по тропе, направлявшейся к лагерю кроу; на следующее утро идти дальше, воинам ускориться, а все остальные должны двигаться в обычном темпе. По общему мнению, мы сможем ударить по лагерю кроу после полудня второго дня».
Это был долгий путь от подножия гор, через равнину - к реке, целых двадцать миль. Мы преодолели всё расстояние в убийственном темпе, а когда, наконец, выехали на край долины, наши лошади были покрыты потом, задыхались и падали. Тут и там в длинной низине, мы увидели большое количество разбросанных жилищ и сотни стоящих комплектов шестов, рассказывавших о поспешном бегстве кроу. Мы спустились в лагерь и осмотрели его, а по очагам определили, что он был оставлен накануне вечером. Они собирались в спешке и бросили почти все своё тяжелое имущество, все комплекты шестов, много целых палаток, парфлеши и вьючные мешки, наполненные вяленым мясом, языками, пеммиканом, и сушеными ягодами. Везде валялось много других вещей: связки кож; дублёные и частично выделанные бизоньи шкуры для зимнего использования; мокасины - использованные и новые - красиво расшитые; а также много сумок, седел и веревок.
На следующий вечер смешанный отряд наших(пиеганы) и воинов кайна, около ста человек, пешком отправился в набег за лошадьми кроу. Они планировали: скрытно - передвигаясь по ночам, найти лагерь кроу и по возможности, не вступая в бой, угнать как можно больше лошадей.
В лагере собралось слишком много людей обоих племен, в поисках добычи по окрестностям разошлось так много охотников рассеявших дичь, что после нескольких дней нам приходилось пройти долгий путь от лагеря, чтобы добыть мясо. Был проведён ещё один совет и вожди приняли решение, что мы - пи-кун-и, будем зимовать в верховьях Желтой реки, а кай-на на Миссури, между устьем реки Йеллоустон и устьем ручья, с которого мы выходили в поход. Два дня спустя мы свернули лагерь и отправились в путь.
Хотя мы больше не видели кроу после атаки на нас, я все время думал о них. Большой военный отряд, который вышел в рейд за их табунами, вернулся через месяц или около того, не приведя ни одной лошади. Они сообщили, что враг располагается лагерем на некотором расстоянии выше по реке Бигхорн, а лошади кроу день и ночь находятся под такой серьёзной охраной, что они не решились даже попытаться их угнать. Перед наступлением зимы, выступил конный отряд наших воинов, но они тоже не имели успеха. Днём кроу пасли лошадей недалеко от стойбища, а ночью держали их в хорошо охраняемых загонах.
Затем к нам пришла бывшая соплеменница и рассказала о своей жизни с кроу. Ее мужчина очень хорошо к ней относился, и она была бы совершенно счастлива, но из-за непрерывных войн между кроу и пи-кун-и, ей никак не удавалось хотя бы иногда навещать родственников. Коснувшись последнего боя, она рассказала, что большой военный отряд выступил, чтобы преследовать шошонов(змей), которые угнали табун лошадей. Преследуя их, кроу обнаружили пикуни, выезжающих от реки Стрела без обычного прикрытия из воинов во главе колонны, и совершили нападение.
Затем ее мужчина, который слушал, понимая значительную часть сказанного, высказал опасения, что люди, потерявшие родственников в сражении, по-прежнему в трауре, и он боится, что они могут одержать верх над вождями, отклонив нашу трубку мира. Она добавила, что по её мнению большинство женщин хотят мира, и рано утром она отправиться обходить селения, привлекая их на свою сторону, чтобы они призвали своих мужчин говорить за мир.
Перечень зим Дурной Головы из племени блад сообщает:
*1824 - Sapo/nit-omatapisk-otspi. Кроу/когда мы прогнали их прочь.
*Rising Wolf the White Blackfoot, by James Willard Schultz
http://www.gutenberg.org/files/42235/42235-h/42235-h.htm