Не расстаюсь с дневником своей Маргариты, читаю и читаю строки изречений, умные мысли.
Вдруг увидела, заметила поэму без указания автора. Кто автор? Читаю, остановиться не могу. Другой бы, возможно, слезу проронил. Вызвать их у меня не так-то легко. Вот первые строчки поэмы:
- В деревне старушка осталась вдовой и не с кем теперь поделиться бедой. А дети разъехались все по домам, Сказав, между прочим: «Поехали к нам». Ты домик продай и хозяйство своё. У нас будешь жить, мы имеем жильё. Тебе создадим хороший уют, Не нужен тебе казённый приют. Послушалась мама и всё продала. А деньги подальше она убрала… Приехала к Мише, он принял её. Про деньги пока не спросил ничего. Но чуть пожила, стал Миша другой. Его не узнать, стал совсем как чужой…Пошла б ты к Марии и там пожила…
Каков же конец? Ясно одно: дочери тоже мать не нужна. За порог свой маму не пустили как Миша, так и Иван. Возможно, читатель сам поэму эту найдёт – интернет может, что хочешь, найти. В жизни нашей подобных примеров сплошь и рядом.
- Роза, привет! – слышу с другого конца провода приветствие однокурсницы по техникуму.
- Привет! Приятно слышать твой голос, Любаша! Как ты? Давно не общались с тобой.
- Буду кратка – очень спешу я к дочери от сына. Поживу я у Натальи своей. У сына дела и дела, я стала мешать ему, лишняя я здесь. То не туда поставила тарелку, не так я ем, слишком много лью воды. Не так кашляю. Пусть даже квартира моя, получила её по очереди в Советское время, сделала её собственностью, прописав сына, сноху, внуков. А потом и передала вовсе ему – поспешила, поторопилась. Я постарела, притом больна, плохо хожу. Знаю: Наташе тоже не нужна, - сказав, Любаша, как дитя малое, захныкала, заплакала.
- Люба, успокойся, пожалуйста, не плачь! Всегда можно найти выход. Вот такие мы, добренькие, порой спешим, принимая решения, о себе забываем.
- Роза, решение я нашла. Долго об этом думала. Звоню, обращаюсь к тебе, третьей, - последние слова почти прошептала Любаша.
- Люба, какое решение?
- Поехали со мной в дом-интернат, это в лесу, красивые места, в километре от главной дороги «Йошкар-Ола – Казань». Туда я съездила, поговорила с людьми разного возраста. Живут там не только престарелые, но и инвалиды. К директору идти постеснялась, обратилась к женщине-воспитательнице, она же медицинская сестра. Попала как раз перед обедом, меня пригласили даже в столовую, покормили бесплатно. Люди вежливые, хорошие. Поехали, Роза, со мной, а?
- Знаю я, Люба, этот дом-интернат. Там жила, может быть, и сейчас живёт, мать супруги моего двоюродного брата по материнской линии. Он работал директором совхоза. Они изредка навещали мать Алины на своей современной машине.
- Ничего себе! А она, эта Алина, кем работала?
- Агрономом совхоза. Я бы, Люба, такую дочь и его семью близко к себе не подпустила. Администрацию дома-интерната предупредила, кого пускать, а кого нет. Люба, твой сын, от кого хочешь сбежать, кем и где работает?
- На заводе оба с женой работают. Зарплата у обоих высокая. Не могу слушать их, особенно сына, как они мне делают замечания, притом очень часто: то это не так, то другое. Иногда сын кричит на меня. Роза, давай вместе со мной!
- Заманчивое приглашение, спасибо, Люба! Если желаешь, я тебе помогу, даже туда провожу. Пока жива, буду тебя, других навещать. В Марий Эл меня многие знают – заинтересуются мной мои земляки из Шлани, не оставит без внимания газета, телевидение. Пока у меня всё нормально. Могу за себя постоять, стараюсь себя в обиду не давать. Если что, устрою обидчику такое – век будет помнить.
- Я, Роза, не такая, как ты. Помню тебя я хорошо. Знаешь, как мы тебя называли за глаза?
- Интересно, Люба. Как?
- Не обидишься? Скажу.
- С тех пор столько воды утекло. Были молоды - зелены, теперь постарели. Говори, Люба, не обижусь.
- Полушпаной тебя называли. Так называли за твоей спиной. А ты разве не знала? Думала: знаешь.
- Впервые, Люба, слышу. Очень даже интересно. Почему полушпаной-то, а не шпаной? Обе теперь хохочем.
- Ты не была полной шпаной, училась хорошо, часто выступала на соревнованиях, на концертах. То ты бегаешь, плаваешь, во время первомайской демонстрации на брусьях делаешь какие-то сложные упражнения. То выберут тебя секретарём комсомольской организации, ещё кем-то. Помню: как-то во время проверки в общежитии комнат студентов педучилища ты, Роза, врезала по щеке Семёнову за то, что при всех он обидел, унизил Зою Кузьмину. Помнишь?
- Люба, этот случай я помнить буду до конца жизни: он, негодяй, прошедший три года армейской службы, третьекурсник, унизил семнадцатилетнюю девушку перед всеми. А ведь тогда на меня он пожаловался директору педучилища. Хорошо, что Халида Файздрахмановна меня, девушку, сразу поняла, даже вместе со мной похохотала.
- Спасибо, Роза, ты меня успокоила, мне стало легче. Приезжай ко мне в гости! Пойду теперь на улицу – прогуляюсь. Звони мне! Всего тебе доброго!
- До свидания, Любаша! Чтобы всё у тебя было хорошо!
Всё бывает в этой жизни: хорошее и плохое, доброе и злое, радостное и грустное. Много ещё подобных случаев в нашей непростой, противоречивой, порой невыносимо тяжёлой жизни. Как-то я, собирая материалы для трилогии «Детдомовец» о детях войны, детях-сиротах разной национальности, воспитанниках трёх детских домов, об их дальнейшей судьбе, купила большой торт и отправилась за текстом со сложными для меня техническими терминами. Специалиста с техническим уклоном и его семью я знаю и почитаю с давних пор. Поблагодарив за полезный и очень для меня ценный материал для текста будущей моей книги, меня вежливо пригласили к столу, накрытому в кухне супругой Петра. Посреди стола торт, расставлены чашки для чая, в хрустальных вазах фрукты и богатый ассортимент разнообразных конфет. Неожиданно для Петра и его супруги я осмелилась спросить:
- Петя, а где твоя мама Галина Петровна? Галину Петровну и отца Петра я знала очень давно. Даже мы со своим мужем Мергасимом не раз приходили к ним в гости, да и сын Петя с отцом и матерью у нас дома нередко бывал. Мой для них странный вопрос удивил, просто ошарашил хозяев дома, особенно его супругу. Петя взглянул на меня, почесал голову – растерявшегося Петра Яковлевича выручила жена:
- В своей комнате. Она питается отдельно от нас. После таких слов хозяйки дома несколько секунд все трое молчим. Молчание я внезапно прервала, встала и сказала:
- Спасибо тебе, Петя, за очень важные для меня и будущей моей книги факты с техническими терминами! Я перед тобой в большом долгу. Извините меня: я без Галины Петровны пить чай не буду, - сказала и направилась в сторону комнаты матери Пети, Галины Петровны. Постучалась в дверь – ответа нет. Сама вошла в комнату – улыбнулись мы с ней, как давние друзья – знакомые. Прошла вперёд, обе сели на диван. Поговорили минуты три – мать Петра Яковлевича тихо-тихо мне ответила:
- Ладно, Роза, пошли к столу, иду ради тебя. Надо же! И тут ты смогла меня убедить…
«Сыну я не нужна!» – страшное заявление! Читаю последние строки поэмы неизвестного мне поэта:
- Пусть стих этот будет добрый урок. Ведь больно для матери слышать упрёк. А если учесть, сколько мать не спала, Она для детей уже всё отдала. И ещё можно к сказанному добавить завершающие все записи-слова мудрейшей Маргариты:
- Господи, Отче наш! Войди в мой дом и удали из него все болезни и беспокойства из сердца моего. Прошу: защити и сохрани мою семью!
Июнь, 2017 год. г. Новочебоксарск.