УЗНИКИ ЗАМКА "ИФ"
В то время, как на борту «Посейдона» кипели страсти, на вилле, где находились профессор Стоун и Михаил, стояла внешне спокойная атмосфера. Заборцев, по обоюдному согласию, проживал в одной комнате с профессором.
– Не надо обманываться, – произнёс Стоун. – Всё здесь нафаршировано видеокамерами и микрофонами. Воспользуемся старым, испытанным способом. Он свернул трубочкой большой лист бумаги, и поднёс его к уху Михаила.
– Вы меня хорошо слышите? – шёпотом спросил он.
– Взяв в руку трубочку у профессора, Михаил ответил:
– Лучше не бывает. А как же наши братья по разуму, они могут остаться недовольны?
– За насилие надо платить. Никто не просил их запирать нас здесь. Никакая электроника не сможет зафиксировать наши разговоры.
После изобретения Тьюб комуникэйшн – Трубки связи, появилась возможность обсуждать свои дела, без риска быть подслушанными.
Появления Регины были редки, в основном, её видели за обедом. Однажды Стоун нашёл под чашкой кофе крошечный клочок бумаги, со словами: «Берегитесь. Не верьте Виктору. Записку уничтожьте». Пользуясь переговорной трубой, профессор рассказал об этом Михаилу:
– По-видимому, Виктор не собирается выполнять свои обещания, и по окончании исследований нас ликвидируют.
– Возможно, – согласился Михаил. – Что будем делать?
– Есть одно средство.
– Бежать?
– Вы знаете другое?
– Значит – побег! – снова согласился Михаил. – Но как?
Стоун задумался.
– Нужно время, чтобы составить план побега и подготовиться.
– Покинуть «замок Иф» необходимо до завершения исследований, а они продвигаются, к сожалению, довольно быстро.
– Мы можем замедлить их ход.
– До определенных пределов. Виктор неплохо разбирается в вопросах, касающихся исследований.
Разговоры, которые велись с помощью переговорной трубки, со стороны выглядели несколько комично, зато давали прекрасные результаты. Прослушать беседы заговорщиков было невозможно. Между тем, из проведенных исследований можно было сделать вывод, что все изучаемые явления носят признаки управляемости неизвестным интеллектом.
«Вероятно, существует командный пункт, который влияет на исследуемые события, – однажды произнес Стоун. – Активизация происходит в критических фазах луны, возможно, искусственно используется влияние гравитации. Что это за силы, где они находятся, и какова их цель?». Профессор задумался, снял очки, потирая переносицу. В это время раздался стук, и вошел Виктор:
– Прошу прощенья, что не дождался вашего приглашения зайти. Взгляните.
Виктор бросил на стол пачку фотографий, с результатами экспедиции «Циклопа».
– Где вы взяли эти материалы? – заинтересовался Стоун, беря фотографию с изображением его дочери.
– Вероятнее всего, на нашей планете, точнее, в глубинах мирового океана находиться высокоразвитая цивилизация, поисками которой занимается этот дружный коллектив, – не отвечая на вопрос Стоуна, произнес Виктор.
– Считаете эту цивилизацию виновником всех бед?
– Может быть, и так, – согласился Виктор.
– В таком случае необходимо поставить в известность службы безопасности, и пусть они раскручивают это дело!
– Мы затратили достаточно средств на исследования, что бы делать подарки. И у нас найдется возможность довести дело до конца, и взять под контроль этих утопленников, которые, по всей видимости, пытаются выбраться на поверхность.
– Если эта цивилизация достаточно могущественна, разве ваша организация сможет противостоять ей? Только объединенные силы Земли могут оказать ей сопротивление, – заметил профессор.
Виктор задумался:
– Если мы отдадим всю полученную информацию, нам даже спасибо не скажут.
– Спасибо скажет подводная цивилизация, за то, что ей будет позволено творить то, что она хочет.
Не продолжая разговора, Виктор молча вышел. Профессор весело насвистывал, словно получил хорошее известие. Михаил с любопытством наблюдал за ним.
«Дело в том, – ответил на его немой вопрос профессор, – что мы внесли смятение в стан противника. Если говорить откровенно, то, ни о каком нападении сейчас не может идти речи, поскольку завоевать земную цивилизацию сразу на всех континентах практически не возможно. Все, что могут сделать наши потенциальные оппоненты – это продолжать наблюдать за нами. Разница состоит лишь в том, что вести слежку за нами им гораздо проще, чем нам. Ну что мы можем сделать, скажите на милость, с нашими точечными погружениями? Это равносильно тому, что создать представление о человеке, ткнув его наугад иголкой. Дело в другом. Ситуация продолжает развиваться, и не в нашу пользу, поскольку сумма познаний о подводном мире практически равна нулю. Я уже говорил, что о ближнем и дальнем космосе нам известно гораздо больше, чем о том, что твориться у нас под ногами. Пучины океана, земная твердь и всё, что таится под ней – сплошная загадка. Пикар – единственный человек на планете, погрузившийся в батискафе в Марианскую впадину, на глубину одиннадцать тысяч метров. И что дало его единственное погружение? – Да практически ничего, кроме доказательства прочности сконструированного им «Триеста».
Раздался стук в дверь. «Виктор вернулся, сообщить, что он согласен с нами», – пошутил профессор.
Однако на пороге стояла взволнованная Регина. Видя, что она собирается что-то сказать, профессор приложил палец к губам, затем показал рукой в сторону террасы. Женщина молча вышла, за ней последовал Стоун. Однако разговора не состоялось. Регина подала профессору клочок бумаги, и молча ушла.
Развернув записку, профессор прочитал: «Вам грозит опасность». Завидя приближающегося охранника, профессор порвал послание, и, идя вдоль тропинки, разбрасывал крошечные клочки бумаги в траву. Охранник молча следовал за ним, и, очевидно, заметил действия Стоуна, поскольку, наклонившись, пытался разглядеть что-то в густой придорожной траве.
Стоун взошёл на пригорок, и, опустившись на скамью, стоявшую на самом краю обрывистого берега, устремил взгляд за горизонт. Тёмное облако постепенно заволакивало небо, порывы ветра пригибали верхушки пальм. Яркая молния осветила виллу, послышался близкий раскат грома. Океан с рёвом выбрасывал волны на берег, и волноломы были покрыты белой пеной. Порывы ветра становились все мощней, но Стоун не думал возвращаться. Разгул стихии наполнял его яростной энергией, и волны, закипая у береговой кромки, казалось, совершали победный танец бури. Внезапно профессор заметил судно, пляшущее между громадных волн. Его бросало из стороны в сторону, и экипаж, видимо, был не в силах держать небольшое суденышко носом к волне. Шансов на спасение не было. Громадная волна накрыла судно, и оно исчезло в адском кипении волн.
Когда суденышко показалось вновь, мачты были снесены, видно было, как люди пытались найти спасение на шлюпках, Волны продолжали захлестывать тонущее судно. На миг Стоун представил, каково это, остаться на терпящем бедствие суденышке в разгар бури: нет надежды на спасение, никто не может прийти на помощь, а море бурлит, волны бросаются на разбитый корпус судна как хищные звери, окончательно уничтожая свою жертву. Вскоре всё было кончено. Ни мужество людей, стремящихся к спасению, ни техническое оснащение судна, ничто не позволило выйти экипажу победителем в неравной схватке со стихией. «Вот так и в жизни, – подумалось профессору, – ничто не может принести спасение, если это не дано судьбой; однако я становлюсь фаталистом, – сказал он сам себе, – хотя такие сцены, разыгрывающиеся прямо на глазах, вряд ли могут вдохнуть оптимизм».
Взглянув на террасу, профессор заметил, что не он один наблюдал разыгравшуюся трагедию. Михаил следил за гибелью корабля в стереотрубу. Этот день подвел мрачную черту под их пребыванием на вилле, которую профессор и Михаил окрестили замок Иф.
– Вы, конечно, будете аббатом Фариа, а я – Дантесом. Только вы не умрёте, а я не получу сокровищ, – пошутил Михаил.
– В каждой шутке есть доля шутки, – серьёзно сказал профессор. – Однако посмотрим, что нам приготовит будущее, не уподобимся ли мы тем несчастным, что погибли прямо у нас на глазах.
О ДЕЛЬФИНАХ И НЕ ТОЛЬКО...
Работа на «Посейдоне» шла своим чередом. Начальник экспедиции, довольный полученными результатами, а ещё больше тем, что «Циклоп» был найден, планировал новое погружение. В его руки попался отчёт подводной экспедиции, осуществлявшийся русскими исследователями с помощью подводных аппаратов «Мир», тех самых, которые прославили себя при подводных съёмках фильма «Титаник». В отчётах мельком упоминалось об объектах пирамидальной формы, однако полной картины не было, предполагаемые сооружения могли быть просто оптическим обманом. Попытка прощупать эти объекты сонарами и гидролокаторами успеха не принесла, и сообщение было отнесено в разряд гипотез.
Руководитель экспедиции, профессор Джаррет, изучал отчеты военно-морского ведомства, занимавшегося подготовкой морских животных в качестве разведчиков и диверсантов. В большинстве своём это были морские котики и дельфины – «гринды», отличавшиеся большими размерами, сообразительностью и дружелюбием. К телам дрессированных животных были прикреплены видеокамеры, в поле зрения которых попались все те же пирамидальные объекты. Они выглядели призрачно, однако их выдавал иной, чем у воды, коэффициент преломления света, и, кроме того, можно было смутно различить внутри них признаки существования цивилизации. Все эти сведения носили разрозненный характер, и систематизация их представляла не меньшую сложность, чем сбор самой информации.
Джаррет задумался. Черты его лица могли бы быть живой иллюстрацией к труду Ламброзо, изучавшего связь строения лица человека и его характера. Низкие надбровные дуги и массивная челюсть, маленькие, близко сидящие глаза говорили о том, что этот человек с сильным характером, переходящим в деспотизм, и к тому же, склонный к поступкам, противоречащим общественной морали. Словно в подтверждение этого, профессор на лекциях позволял себе делать заключения, что закон, это не более, чем загон, где теснятся в ожидании своей участи так называемые «законопослушные» граждане. Закон создан сильными мира сего для угнетения слабых, своего рода «красные флажки», за которые обыватели не в силах перейти. Сильная же черта человека проявляется в главном – в неповиновении закону.
Однако при этих неординарных данных у Джаррета были свои слабости. Он любил дельфинов так, словно это были его дети. Блестяще защитив в свое время диссертацию о гидроупругом эффекте плавников дельфинов, позволяющий им плыть и погружаться на большие глубины со значительной скоростью, и проведя с ними долгое время в научной лаборатории на острове, он был солидарен с русским учёным – исследователем дельфинов – Федоровым, который произнёс сакраментальное: «Весьма странно, что люди пытаются изучить более развитых существ, чем они сами», после чего выпустил своих подопечных на волю, и прекратил деятельность исследовательского центра.
Наблюдая за дельфинами, Джаррет сделал вывод, что эти существа с лёгкостью понимают, что от них требуется. Более глубокий анализ возможностей этих морских обитателей показал, что дельфинов, которых насчитывается около пятидесяти видов, можно смело считать высокоразвитой цивилизацией, покорившей моря и океаны. Им не было равных в силе, проворстве и скорости, социальное устройство их стай требовало пристального внимания и изучения. Казалось, они специально предпочли морские и океанские просторы, живя в трехмерном пространстве, избежав ненужной толкотни на земле. Кроме того, не наблюдалось ни одного случая нападения дельфина на человека, хотя это млекопитающее в силе и проворстве не уступало акулам. Правда, акулы пытались иногда отбить детенышей от стаи дельфинов, но это в большинстве случаев заканчивалось неудачей, а иногда и гибелью самих акул. Джаррет в одном из своих трудов описывал случай спасения ребенка дельфином, приводя достоверные данные и ссылаясь на свидетелей. При всём при этом в мире свирепствует охота на дельфинов, особенно жестоко действуют японские рыбаки, после того, как им урезали квоты на добычу китов. Джаррет, как мог, поддерживал организации «Зеленых», борющихся за запрещение охоты на дельфинов, и занесения их в список разумных существ, по интеллекту не уступающих человеку. Джаррет вспоминал слова Мэлвила, автора бессмертного «Моби Дика»: «Животные – это другие народы, попавшие вместе с нами в сеть времени».
Подчиненные знали эту слабость профессора, и всегда, когда тот проявлял свой властный, жёсткий характер, переводили разговор на любимцев профессора. Этот приём действовал безотказно, и профессор прекрасно понимал, что студенты и подчиненные играют на его слабости, но сделать ничего не мог, а возможно, и не хотел. Однако это давало положительный результат. Чтобы поговорить о дельфинах с профессором, нужно было основательно подготовиться, верхоглядства тот не терпел. Так, поневоле коллеги профессора вынуждены были изучать разумных морских млекопитающих, незаметно для себя становясь их сторонниками и защитниками.
Руководитель экспедиции стоял на палубе, облокотившись на фальшборт, и наблюдал за стаей играющих дельфинов. Невольно он продекламировал строки:
Опасны и темны пучины,
Кладбища больших кораблей;
Но людям на встречу дельфины
Явились, посланцы морей!
И радуясь солнцу, играя,
Взмывали из волн высоко,
Как птиц удивительных стая,
Резвились, свободно, легко.
В крутом перекрестье прицела,
Детёныш плывет не спеша.
Вдруг вздрогнуло гибкое тело,
От страха вскричала душа…
На крик малыша отозвались
Дельфины, его окружив,
Но люди… они потешались,
Стреляли, пока был он жив…
Солнце уже клонилось к закату, полуденная жара спала. «Посейдон» дрейфовал в заданном квадрате, готовясь к очередному погружению батискафа. «О чём задумались, профессор?» – послышалось за спиной. Обернувшись, он увидел капитана, так же наблюдавшего за стаей играющих дельфинов.
– Вот они, настоящие хозяева океана! – продолжал капитан, указав на них чубуком трубки.
– К сожалению, капитан, должен вас разочаровать. Есть ещё кто-то или что-то, что более могущественно, чем эти морские разумные млекопитающие.
– Вы имеете в виду легенды о подводных цивилизациях?
– Сложно говорить о чём либо определённом, но … – а знаете что? Сегодня у нас вечером праздник, давайте-ка, отвлечёмся от научных проблем!
– Вы правы, капитан! Сегодня отдыхаем!
Подготовка к празднику Нептуна шла полным ходом. Ева возглавила инициативную группу, и готовила развлечения, Гансу Шнитке было поручено заняться напитками.
К вечеру в океане воцарился полный штиль, который, однако, не понравился капитану.
Стрелка барометра стремительно падала, приближаясь к надписи «Буря». Однако синоптики не давали никаких тревожных прогнозов, и ровно в восемь часов вечера капитан приказал поднять флаг Нептуна. В воздух взвились ракеты, заиграла музыка, и веселье началось. В активной группе Евы была официантка Зося, и обе девушки постарались, как смогли. Ева сочинила сценарий, по которому был поставлен самодеятельный спектакль. Это была шутливая инсценировка Шекспира «Гамлет». «Плыть или не плыть?» – вопрошал переодетый в датского принца, с ластами на ногах Джо.
Один из матросов был наряжен Нептуном. Как только он ударил трезубцем о палубу, раздался громовой раскат, и все невольно посмотрели вверх. Туча быстро закрывала небо. Это был сезон ураганов, и невозможно было предсказать, как, и когда разразится шторм. Вскоре порывы ветра стали настолько сильны, что все были вынуждены спуститься в каюты. Капитан приказал проверить крепления грузов, и особенно такелаж «Циклопа».
Волны уже ощутимо раскачивали и ударяли судно, плясавшее, словно ореховая скорлупка. Сквозь вой ветра слышались частые громовые раскаты, и ослепительные молнии прорезали потемневшее небо. Шторм набирал силу. Казалось, не будет конца ревущим порывам ветра. Волны перехлестывали через фальшборт, заливая палубу, однако судно продолжало идти наперекор стихии. Мощный мотор работал на полные обороты, корабль с трудом преодолевал крутые волны.
Ночь прошла в тревоге. Порывами ветра и ударами волн была разбита радиоантенна, теперь «Посейдон» онемел, и не мог подать о себе никаких сообщений. Шторм свирепствовал несколько дней, и, наконец, обессилев, утих. Только высокие волны говорили о недавнем разгуле стихии.
http://www.proza.ru/2017/07/02/773