Глава двадцать третья
Вот так встреча!
Стас тяжело переживал. Ночью ему не удалось сомкнуть глаз ни на минуту. Днем в такой же мертвой без учеников школе, что и раньше, ему было особенно не по себе. А вечером он, не столько чтобы достичь цели, сколько чтобы отвлечься, опять вышел на охоту на Оранжевого плаща. Он кружился вокруг да около заброшенного дома, в мыслях окрещенного им местом икс, а еще – точкой возврата. То его посещало, в минуты погружения мира в сумерки, предчувствие удачи, то, наоборот, одолевали гнетущие сомнения: "Нет, не появится Оранжевый плащ". И лишь одно чувство было постоянно – тоска по Оле, вернее – по ускользнувшей, теперь уже точно ускользнувшей любви.
Стас рьяно, как будто от этого зависела вся жизнь, гнал эту тоску в дальние углы души, старался думать об убитой Тане, об убийце, неизбежности возмездия как обязательной составляющей бытия – это если, конечно, предположить, что вселенная устроена по справедливости. Хотя... предположить-то можно, но вот утверждать Стас бы не взялся. Хотя... если думать не головой, а сердцем, то возможно и утверждать... Вот только может ли сердце смотреть на вещи здраво, видеть их соразмерными самим себе? К примеру, Оля... Неужто ее сердце не замечает, что он лучше – старше, интереснее, серьезнее – этого толстого Васьки? Или это его, Стаса, сердце никак не возьмет в толк, что отношения учителя с ученицей – это путь в никуда? Просто в их случае этот путь оказался короток, как спринтерская дистанция... Нет, нет, не о том думать, не о том! А о чем? О ком? О Тане, убийце, возмездии...
Так и ходили мысли по кругу, повторяя траекторию перемещений Стаса в пространстве. Радиус своих хождений близ точки возврата он делал как можно шире, дабы привязанность к ней не вызывала у горожан недоумения. Он проходил три квартала от дома икс, прежде чем вернуться по другой стороне улицы. Дом, где жил Павел Васильевич, он старался миновать быстрым шагом, чтобы тот его не заметил, невзначай выглянув в окно.
Тьма сгустилась почти уже до полной черноты. "Еще один круг – и домой!" – решил Стас, в очередной раз приближаясь к месту, где Бог – если и его предположить – забрал Танину душу.
Вдруг во мраке, на фоне едва белеющей стены заброшенного дома, мелькнуло пятно; очертания выдавали в нем фигуру человека. Было оно... оранжевого цвета! В первые мгновения Стас не мог поверить глазам, несколько раз нервно поправил очки. Неужели это он?! Преступник! Оранжевый плащ! Небывалое волнение охватило Стаса, руки задрожали, сердце выбивало частую дробь.
Оранжевое пятно тем временем скрылось в доме. Стас застыл в растерянности. Странно, он так долго ждал этого момента, а вот что делать, когда он наступит, как-то и не задумывался. Как же поступить? Вызвать милицию? Пока приедут, Плащ наверняка скроется. Попытаться задержать его самому? Стас откровенно трусил. Опасно: преступник может быть вооружен, да и без оружия, пожалуй, легко справится с малохольным, рыхлым учителем литературы, ничего тяжелее авторучки сроду не державшим.
Так как же быть?
Этот вопрос без ответа пронзил все существо Стаса, обездвижил его, путами бессилия связав по рукам и ногам. Но усилием воли он сбросил оцепенение, попутно выругал себя: "Да что же это я за тряпка! Ни на что не могу решиться!.."
Он встряхнулся, словно выйдя из ледяной воды, огляделся по сторонам. Ни души... А Плащ сейчас на месте своего преступления; что он там может делать? Есть только один способ узнать. Стас нащупал под ногой камень, поднял его с земли, мимоходом успел даже отметить, как удобно лежит он в ладони, и двинулся в сторону заброшенного дома. "Навстречу судьбе", – подумалось ему, опять же мимоходом; тут же он усмехнулся выспренности мыслей в такое мгновение.
Три десятка шагов до зияющего чернотой входа дались нелегко: Стас преодолевал не только это крошечное расстояние, но и всецело владевший им страх. Перед дверным проемом – самих входных дверей, естественно, давно уже не было – он вновь застыл. Осторожно заглянул внутрь, как в бездну. Как в той пресловутой бездне, было темно и пусто. Где же Оранжевый плащ? Разминуться они никак не могли!
На цыпочках, так что даже валявшиеся под ногами бумажки не зашуршали, Стас прокрался в здание. Едва глаза привыкли к сумраку, он обнаружил, что находится в начале длинного коридора. Заканчивался тот еще одним дверным проемом, за которым угадывалось довольно просторное помещение. Во времена иные, более счастливые, когда в доме, как и подобает, жили люди и девочек не убивали, там была кухня. Слева и справа безжизненными глазницами в коридор глядели по две жилые – когда-то жилые – комнаты. В одной из них и совершилось преступление, и сейчас там он – Плащ! Стас крепче сжал в руке камень.
В первой комнате, куда он вошел все так же на цыпочках, никого не было. Во второй – тоже. А в третьей – в третьей Стас увидел его. Убийцу! В первый миг Стас подивился его малому росту, потом понял, что Плащ стоит на коленях.
Плащ не двигался. Коленопреклоненный, как будто наказанный или молящийся, он чуть не носом уткнулся в стену и не замечал присутствия Стаса.
А тот опять растерялся от волнения и не знал, что предпринять. С трудом сглотнул он сухую слюну.
То ли он сделал это слишком громко, то ли еще что, но Оранжевый плащ вдруг резко обернулся в его сторону. Вот бы спрятаться под землю или стать невидимым! Но ни того, ни другого, понятное дело, не случилось. Преступник медленно поднялся; роста он оказался высокого – на голову выше Стаса. Стас вспомнил про камень и, занеся руку, собрался было бросить им в Плаща, да неловко выронил. Камень гулко шлепнулся у ног, вместе с ним, казалось, упало и сердце Стаса.
Убийца не спеша подошел к нему. Стас мысленно попрощался с этим миром, вжал голову в плечи и зажмурил глаза. С удивлением осознал, что жизнь не проносится как в калейдоскопе перед внутренним взором, как это бывает, по словам знающих людей. "Значит, еще не время?" – встрепенулась надежда.
И в самом деле, Плащ не тронул Стаса, только оттолкнул его с дороги и вышел вон. Все происходило в полном безмолвии; в таком же безмолвии Стас прислонился к стене и обессиленно сел на пол, зарывшись лицом в колени. Без единой мысли и без единого чувства, не ощущая даже, что он это он, просидел так какое-то время. Потом все же пришел в себя, с трудом встал и на заплетающихся ногах направился домой. По дороге Стасу никто не встретился, а может быть, он просто не заметил никого, в пришибленном своем состоянии. Впечатление от только что пережитого заполнило его до краев, и на что-либо другое места не было.
Улегшись дома на кровать, он опять не мог уснуть. Да и не пытался. Вместо сна он все думал и думал. Жизнь и раньше иногда представлялась Стасу совершенной бессмыслицей, а теперь, когда он понял, как легко можно ее потерять, он понял, что все вокруг тлен и суета, с особой отчетливостью. Но все равно жить так хочется!
И Тане хотелось!
Со стыдом и болью вспомнил Стас свою беспомощность при встрече с ее убийцей. Ах, если бы вернуть время вспять, уж он был бы смелее и решительнее, и камень долетел бы до головы преступника, и повязал бы он его. Хотя, если признаться, то нет, ровным счетом ничего бы не поменялось: так же тряслись бы коленки, такой же одолел бы ужас. От осознания этого душа была не на месте и сама себе противна.
Так – тяжело и бессонно – протекла ночь. Вернее даже не протекла, а как назло проползла со скоростью улитки. Но и рассвет радости не подарил.