Глава 11.
Я подошёл к окошечку. Существо стояло неподвижно и такая тоска была во взгляде этих необычных глаз… Вдруг она шевельнула хоботком и отодвинулась от проёма в сторону.
- Юля, девочка моя, ты меня слышишь? – спросил я. Стояла тишина. Майор утвердительно покачал шлемом.
- Юля, ты слышишь, моя красавица? Ответь мне, Юлечка.
- Юлечка, Юлечка, - послышалось из соседней комнаты, - здесь твой друган, нас на бабу променял.
- Слышь ты, друган, я сейчас ведь открою твою дверь и кое-что порву на немецкий крест.
- Было бы неплохо посмотреть, ответил обитатель комнаты номер двенадцать.
Майор потрогал меня за руку, чтобы я не обращал внимания на них.
- Юля, ты слышишь? Ответь, девочка моя.
- Ты меня видел настоящую? – вдруг отозвалось существо, и всё равно я твоя девочка?
- Да, Юлечка, мне всё равно. Хоть какая Юлька.
- Миша…, - зарыдала моя Юлька и подошла к окошечку, - я думала, ты меня забыл.
- Ну как я могу забыть свою Юлю? Свою девочку…
- Миша, я была одна. Тебя нет и смысла нет.
- Что ты говоришь? Ну что ты говоришь, радость моя? Я болел, вот сразу пришёл к тебе, рыбка.
- Миша… я, - навзрыд плакала девушка.
- Товарищ майор, у неё истерика!
Майор снял шлем и какое-то время стоял неподвижно.
- Хорошо, хорошо, - послышалось с той стороны, - я возьму себя в руки.
Майор одел шлем.
- Юля, ты слышишь меня?
- Да, Миша, - послышались всхлипывания.
- Можешь подойти к окошечку? Я хочу тебя видеть.
- Какой, Миша?
- Юлькой, моей Юлькой.
- Мне трудной, я без сил, мой милый.
- На минуточку?
- Хорошо, только ты не удивляйся.
- Вот здесь, под окном слева, моя ладонь. Приложи свою, - пропросил я.
- Зачем?
- Я буду тебя чувствовать.
В окошечке появилась моя Юлька, вся зарёванная и растрёпанная, со сбившейся косой и в наволочке от подушки.
- Рыбка моя, всё в порядке. Не плачь. Маленькому будет плохо.
- Я хотела умереть, Миша, вместе с ним.
- Не надо, Юля. Всё позади, я ведь здесь, я всегда буду приходить и мы придумаем что-нибудь. Ты мне веришь?
- Да.
- Ты будешь кушать?
- Да.
- Мы с товарищем майором всё придумаем. Он поможет, только надо вылечить тебя и маленького. Если вы умрёте, я умру тоже.
- Ты так сделаешь?
Я тут же получил толчок от майора.
- Не надо, Миша, не надо. Я всё сделаю, как ты скажешь. Она заплакала.
- Юля, всё в порядке?
- Я чувствую твою ладонь, как тогда в общежитие.
- Где?
Тут майор оттолкнул меня и силой заставил одеть шлем. Но сам свой снял. Через минуту я услышал хрип динамика.
- Ну всё, пошли, друг. Я ей сказал, что придём послезавтра.
Юля смотрела нам вслед и я несколько раз оглянулся.
После всех процедур и лифтов, железных дверей и бесконечных коридоров, я ввалился в палату совсем обессиленный и рухнул на койку. Майор долго возился на тумбочке, потом задел меня за плечо.
- Вот, Миша, прочитай внимательно и распишись.
Читать совсем не хотелось. И я не сразу понял, что это протокол нашего свидания в том месте. Но он совсем не про то, что там происходило!
- Да, - сняв очки, покачал головой майор.
Я подписал.
- И вот это, - он подал стандартный бланк А4 с перечислением кар и возмездий за разглашение тайн, сроком молчания двадцать лет. И это я подписал. Майор похлопал меня по плечу и сказав «До послезавтра», исчез за дверью. Было видно, что он тоже устал.
Проснулся я от прикосновения, было позднее утро. Но солнце светило вовсю, медсестричка улыбнулась и сунула холодный градусник мне в самое чувствительное место. Что я видел во сне, вы можете представить, поэтому настроения не было никакого. В тишине минут через сорок я съел свой завтрак. Даже тефтелька не порадовала. Эскулап заметил это и долго трогал и щупал.
- Ну, в чём дело? – уставился он на меня.
- Просто нет настроения, надоело всё.
- Домой не хочешь? Я ведь могу оставить тебя ещё на недельку.
Он повернулся к сестричке.
- Принесите ему книжку, разрешаю почитать. Пусть отвлечётся, до обеда читает, после обеда отберите. Сходите в кардиологию, у них подшивка «Вокруг света».
Ну прям как в воду глядел академик, он то не знал, что я в подземном месте делал. В первом же номере журнала и статья, и фотография про африканских массаев и их скво. Ну меня и понесло.
В общем, в двадцать четыре года – гипертонический криз. Два дня я провалялся в постели, изредка разглядывая город из окна больницы с высоты четвёртого этажа.
В пятницу утром появился майор Синельников. Медсестричка напрасно медленнее обычного колола и слушала, в тонометр она не смотрела. «Шон Коннери» загадочно ей улыбнулся североамериканской улыбкой и отвернулся к окну, пока она не испарилась.
- Что же ты, Михаил, захандрил, - по-командирски сказал майор, - сейчас закрой глаза и прислушайся, что с тобой будет происходить. Лежи смирно, пока не скажу всё.
Резко заболела голова, но терпеть было можно, тело стало невесомым, веса рук я не чувствовал. Перед глазами закрутился калейдоскоп, внутри послышался хруст и скрип, но всё стихло.
- Всё, можешь открывать глаза и вставать.
Я встал, почувствовав, что родился заново.
- Где вы этому научились? – воскликнул я.
- На спецкурсах. По основной профессии я морской разведчик, тактическая разведка. Вот нас и учили таким штукам. Это что, мой напарник однажды пулю у себя вырезал и незашитым домой добрался и никакого заражения.
Я был в восторге от этого человека.
- Ну ладно, Михаил, теперь слушай меня и сделай, как я говорю. Ты же хочешь помочь Юле?
- Да.
- Так вот, мы сейчас сходим к ней, предупредим, что будем в понедельник после обеда. Тебя сейчас выпишут, ты поживёшь у меня дома. Утром в понедельник я куплю тебе билет до Петропавловска.
- Но у меня семестр начался.
- Ничего, я с врачом поговорю, он даст справку на две недели.
- Ну ладно. Раз так… Но у меня вещи в Старо-Лежнёво.
- Нет, вещи все здесь. У меня на квартире. И ещё кое-что…
Майор был человек дела, всё предусмотрел. Всё продумал на несколько ходов вперёд. Он был не только Джеймс Бонд, но ещё и Отто фон Штирлиц, - подумал я, чем вызвал приступ смеха Геннадия Николаевича.
Под это веселье мы двинулись из палаты. Врач не сопротивлялся, проблемы возникли только с одеждой, привезли меня, оказывается, только в трусах, одетых наизнанку. Но млеющая от общения с майором сестричка, тут же подарила мне то синее с белым воротником, что было на мне, заодно шлёпанцы на босу ногу.
Процедуру омовения мы прошли в одиночестве, но вот после шлюза и лифта, народу в коридорах оказалось порядочно. Изредка проезжали электрические кары и исчезали за поворотами, но вот одеты в … химические одежды были только мы, остальные в респираторы и строительные шлемы. Наконец, дотащившись до большого зала, мы прошли к заветной двери с номером одиннадцать. На сей раз на диване сидело худое существо, одетое в приличное платье и читало журнал.
Майор толкнул меня в бок и я снял шлем. Существо сразу оторвалось от чтения, и через два шага это была Юля.
- Ну как ты? – спросил я, едва она коснулась двери.
- Нормально, Миша.
- Покажи руку.
- Зачем, Миша?
- Посмотрю, как тебя лечат.
- Ой, Миша, да не в руку же.
- Ты кушала?
- Да, сегодня уже два раза, помаленьку.
- Кушай, моя девочка, кушай, я тебя прошу.
Она стояла и смотрела, не видя меня. Это была моя Юлька, яркая брюнетка, худоба ей шла, глаза стали больше и глубже, за эти глаза можно было свернуть горы. Она меня не видела, и, видимо, была счастливей меня, я то её видел минуту назад настоящую. Это было невыносимо, я разрывался надвое, но помнил, что думать об этом было нельзя.
Майор толкнул в бок и прохрипел через динамик:
- Разговаривай с ней вслух.
- Юленька, голова не кружится?
- Немножко.
- Может, тебе нельзя столько стоять? Тяжело?
- Можно, милый, ещё немножко.
Из-за соседней двери донеслось: - Ну прямо кино, я сейчас расплачусь, - соседние двери тоже зарыдали.
- Скажи ей, чтобы была готова в понедельник, что ты за ней придёшь, скажи сам, понял? – прохрипело в наушнике.
- Юля, я приду через два дня и заберу с собой.
- Как?
- Майор обещал. Я посмотрел на майора, он утвердительно махнул рукой.
- Миша, милый, ты не разлюбишь меня? Ты же видел, кто я.
Трудно было, но я твёрдо сказал: - Нет!
Через полчаса я наконец услышал шум города и почувствовал дуновение ветерка. Это опьянило. Мы на частнике проехали на квартиру к майору, причем я заметил, что пешком мы это сделали бы быстрее. Со двора было видно часть городской больницы. Городок оказался компактный и ухоженный. Снег растаял, но грязи не наблюдалось, троллейбусы чистенькие, народу на улице немного.
Квартирка майора была двухкомнатной на втором этаже. Он предупредил, что семью специально на эти два дня отослал к знакомым. Со стены смотрели фотографии красивой женщины и двух детей, погодок, мальчика и девочки. Майор принёс мой студенческий рюкзак и коробку с вещами.
- Вот, садись, разбирай, проверь по описи, может, забыли что. Проверишь, распишись внизу в получении.
Он исчез в шипящей кухне, а я, первым делом, переоделся. Да, всё было в сборе, даже раздавленная кассета от магнитофона.
- Михаил, давай к столу, перекусим.
Я с удовольствием принялся за домашнее приготовление. Это были жаренные магазинные котлеты, копчённая колбаса, жаренные яйца, маринованные огурчики из банки «Молдова-экспорт» и плавленые сырки. Но всё это было вольным и вкусным.
- Товарищ майор, - отпил я горячего кофе, вы обещали!
- Ну а что ты хочешь узнать в первую очередь? Я бы хотел знать и начать с этого.
- У меня два вопроса.
- Начинай с главного.
- Чуть больше месяца прошло с момента нашей с Юлькой, - я осёкся, - или как там её зовут, ночи. Этой мой ребёнок?
- Твой, Миша, в том то и дело, что твой.
- Но этого не может быть.
Тут конечно майор выдал такое, что я еле на стуле удержался.
- Ты так и не понял, Миша.
- Что я должен был понять?
- Ну, что это не Юлька.
- Нет, это то я как раз понимаю.
- Нет, это не Юлька, потому что это твоя Надюха. Мы, мужчины, конечно, бараны слепые. Но она не могла тебе не подавать знаки.
Твою же мать, меня это просто раздавило! Я замолчал.
- Но как? –вырвалось из меня.
- А так, Мишаня, что она убежала от своих и припёрлась за тобой на практику. Жила там на чердаке в клубе, питалась чем придётся. Летом приезжала жена этого электрика.
- Коли-Пети?
- Да, ну она и прикинулась той женщиной.
- Жила у него? С ним?
- Дурак, он её совсем не видел, видели соседи, вернее соседки. Они ему и нажужжали, он и попёрся в город на разборки. Дурачок, приговорил себя.
- Она?
- Ну ты совсем что ли?
- А кто?
- Здравствуйте, кто тебе чердак проломил?
- Но почему?
- Не знаю, Миша, не знаю. С ними контакта никакого. Молчат или злорадствуют.
- Кто они такие?
- Спроси что-нибудь полегче. Знаю одно, они живут среди нас. Очень злые черти, просто безжалостные. Как машины. Спасибо твоим землякам, так мы бы с ними никогда не познакомились.
- Да уж, - вспомнил я момент битвы.
- Серьёзно. И сидел бы ты, Мишаня, сейчас в КПЗ и не отвертелся от убийства электрика.
- Вы серьёзно?
- Да он весь истыкан твоими отвертками, под ним твои магнитофонные кассеты и твоя клетчатая рубашка в его крови.
Я удивлённо поднял брови.
- Я же просил посмотреть по описи, чего не хватает? Эх, молодёжь!
- Что мне теперь со всем этим делать?
- Тебе решать, но думаю, ничего. Наверху её заберут свои и ты её не увидишь.
- Как?
- Вот так, Миша, вот так… И не рыпайся, это смертельно опасно. Ты меня понял? Ну-ка посмотри на меня. Ты меня понял? Я мотнул головой в согласии.
- Вот так, Миша. Ну теперь задавай второй вопрос.
- Товарищ майор, а то, что будет в понедельник, будет законно?
- Скажем так, это будет законно для тебя и незаконно для меня.
- Но как так?
- Есть ещё понятие справедливо или нет. Ты хочешь, чтобы её убили?
- Но кто?
- Вот такие, как те, кто сидит в соседних камерах.
- Зачем?
- А зачем они хотели убить тебя и её? Ну тебя может понятно, но её? Если она одна из них. Вот, Мишаня, дилемма, как быть? Нет, пусть о ней заботятся те, кто должен.
- А что в конторе в вашей не смогут?
- Не смеши, Миша, ты видел возможности этих зелёных. Они захотят, завтра всё государство разнесут, да весь мир. Но не разносят, значит им это невыгодно. Лучше сейчас её освободить.
- Кому?
- Что кому?
- Кому лучше?
- Людям.
- А мне?
Мы помолчали.
- Думаю, они оставят тебя в покое.
- Вы так думаете?
- Я уверен, они оставят, даю слово.
В общем, на майорском диване в эту ночь мне предстояло не только спать, но и думать…