На утро Дарья куда-то исчезла, но оставила кучу вещей. Юрий рассудил, что девочка на чистую голову со стыда просто сбежала, забыв все на свете. Он нашел в телефоне её номер (когда успел взять?), написал ей смс: «Ты забыла одежду, можешь зайти за ней с двух дня». Рассудив, что сделал всё правильно, он совершил утренние ритуалы: сполоснул рот ледяной водой, зачесал куцые огрызки волос, сбрил щетину, надел пару свежих носков, и, наевшись разваренной овсянки, вышел проветриться.
У подъезда он встретил курившего красную «Приму» соседа, худого, как жердь, бородатого Сашу. Они пересекались по будним утрам, покуда обоим нужно было выходить на работу в одно и то же время, плюс-минус десять минут.
— Доброго утра, Саша, — сказал Юрий, потоптавшись на месте в знак того, что может продолжить разговор.
— Не хворать, Юра, — ответил тот, щурясь из-за стекол толстых очков.
— Как твоя принцеска? Видел её на днях на остановке. Подросла маленько.
— Спрашиваешь. Вымахала, вся в меня идет, здоровая, как конь. Только приболела на той неделе.
— Да что ты. Простудилась?
— Ничего серьезного, слава Богу. Это всё весеннее. Как е***нет из холода в тепло, эти сразу куртки скидывают, шапки, бегают по лужам, как телята, визжат. А потом мамка ходит и градусники ставит. — Саша сплюнул желтой слюной на край лестницы.
— Ну, Саша, это организм молодой. Болезни переварит за пару дней. Главное, чтобы ребенок счастливым рос.
— И то верно, — согласился Саша, — ты мне лучше скажи, что за дама у тебя поселилась. С утра сегодня выскочила из твоей квартиры, меня с ног сбила.
— Не поселился у меня никто, — Юрий даже покраснел, и в голове у него помутилось, — это моя подруга заходила, помогала с этим…
Тут повисла краткая пауза.
— Ну, с компьютером. От вирусов чистила.
— Да? — Саша немного удивился, — ты же вроде в технике ориентируешься.
— Ну какое там, — раздраженно сказал Юрий, — я именно что по технике, а в программах не разбираюсь нихрена.
— Как у тебя подруги помолодели, — сказал Саша и чуть усмехнулся, — юность в жилах заиграла? Май-месяц.
— Да иди ты.
Юрий в самых расстроенных чувствах пошел на остановку и поехал на работу, подписать какой-то новый бессмысленный регламент. Его могла вывести из равновесия любая непонятная мелочь. Тем более, когда ситуация выходила из-под его контроля. Годами он консервировался в комфорте — а тут пошли какие-то непонятные маневры, руль ускользал из рук, непонятно, куда давить, газ ли, тормоз.
Всякий, кто увидел в этот день Юрия, отступал невольно на шаг, потому что из-под грозных бровей сквозило будничное безумство. Сломалась ручка, которую он, подписывая, вдавил прямо в стол. Бухгалтер сухо кашлянул, поправил галстук и сказал:
— Не нужно срываться на мне. Я точно так же подписывал бы этот регламент, если бы у меня сегодня был выходной.
Всё это происходило на главной точке, где консультантов и стажеров было тьма-тьмущая. Они шныряли всюду бесчисленными толпами, и один из них, вихрастый, нос в веснушках, посмел фамильярно обратиться к Юрию, и не то что по имени-отчеству или должности, а просто по фамилии! — и, обратившись так, зачем-то уведомил:
— Поставили кофейный аппарат у курилки, очень здорово.
В другое время Юрий бы просто отмахнулся, но тут его доняло, и он сказал:
— Ну поставили и поставили, мне-то на кой хрен это знать?
— Вы же кофе вроде любите. Решил приятную новость сообщить, а то вы мне показались расстроенным.
— Хватит шлындать, — сказал Юрий, — и займись своими прямыми обязанностями.
— У меня перерыв, — невозмутимо сказал стажер.
— Ну так беги пить свой кофе и курить!
Тут Юрий еще приписал пару ругательств, которые были позволительны скорее человеку чином повыше, но стажер все равно не обратил на это внимания, и точно, пошел пить кофе.
На улице отдувающегося Юрия обдало жаром весны. Это была дикая смесь жженой травы, оттаявших собачьих испражнений, свежей краски и мусорных скоплений. Солнце жарило всю это муть с таким остервенением, что Юрию стало до тошноты душно. Он выстукивал одну за другой бесконечные улицы — Красноармейскую, Ленина, Карла Маркса, не в силах запихнуться в горячий автобус.
Что же его ждало у дверей квартиры?
— Раньше надо предупреждать, что уходишь, — сказала Дарья, выпуская клуб дыма, — я успела полпачки скурить.
Она сидела на ступеньках лестницы, стряхивая пепел в приоткрытое окно, и колупала облупившуюся побелку на раме. Её ножки в черных чулках чуть подернулись налетом штукатурки, а в густых рыжих волосах застряла заколка.
— Здесь курить нельзя, — сказал Юрий, — и вообще, ты за вещами пришла? Забирай быстрее, у меня планы ещё на сегодняшний вечер.
— Какие? — сказала Дарья.
— Какая тебе разница?
— Мне же надо знать, во сколько ужин готовить, Юрий Михайлович!
Тут Юрия прямо-таки передернуло.
В квартире он исполинскими шагами пересекал комнаты и сотрясал стены криками:
— Хостел! В квартире моей хостел устроить! Я всё понимаю, переночевать, но утверждать, что я собирался у себя дома вписывать без разбору каждую шлюху?
— Это ты меня шлюхой назвал? — сказала Дарья из другой комнаты.
— Я в том смысле, что…
— Да п***й, в каком. Ты сегодня не ужинаешь, Юрий Михайлович, и впредь советую следить за языком. А если тебе нужны какие-то доказательства собственного поведения, можешь полистать видео на телефоне, он на трюмо лежит.
— Это я-то не ужинаю в своем-то доме? — сказал Юрий.
— Замечу, что теперь это НАШ дом. И ты абсолютно прав, в любом случае. Попробуй только войди вечером на кухню. Будешь кушать хлебушек и пить воду. Полезно для желудка, между прочим.
Юрий замер у календаря и перевел дыхание.
— Ты что там делаешь? — сказал он наконец, не найдя почему-то никаких возражений.
— Читаю.
— Читает… что ты там читать можешь? Прейскуранты баров?
— Юрий, Юрий! Мы нашли в пятницу столько тем для разговоров, а сегодня ты меня принимаешь за какую-то оголтелую прожигательницу жизни.
Телефон и правда лежал на трюмо, без блокировки, в синем в цветочек чехле. Юрий нашел последние видео и аж вспотел.
«Давай, скажи на камеру», — слышался из-за кадра восторженный голос Дарьи. В середине экрана выпирало собственное Игорево лицо, глупо улыбающееся, усыпанное мелькающими бликами цветомузыки.
«Дарья Вороненко — самый лучший в мире человек», — промямлило лицо.
«А про руки? Что про руки говорил, ну?»
«А ещё у неё самые красивые в мире руки.»
«Б**… наснимаю сто штук таких видосов, и буду по утрам для мотивации смотреть».
Тут они оба захохотали, камера затряслась, запись кончилась.
Это всё ещё ничего не доказывало, повторял себе Юрий, хотя его все равно словно бы стукнули в затылок.
После такого ему стыдно было что-то говорить Дарье, и она беспрепятственно начинала разговоры на самые несуразные темы, выключала телевизор или включала зачем-то детские каналы и курила в окно на кухне. Юрий остался без ужина. Он пристроился к ней вечером, как будто бы этого была уже и не его кровать. Долго не мог заснуть, обуреваемый терпким запахом духов, свежевыстиранной одежды.
Так не удалось выгнать рыжую бестию и в воскресенье. Более того — со всех углов заиграла чудовищная музыка. Барабаны в ней длились нескончаемой рваной партией, а где-то не было вокала, и его заменяли монотонно сменяющие друг друга ноты.
— Дарья, ты с ума сошла? — говорил Юрий, — я работаю! Я пытаюсь работать!
Дарья снисходительно делала музыку потише, но ничего не менялось. Юрий не находил себе места в оскверненном жилище, мечась из угла в угол. Что, строго говоря, ему требовалось по работе, это вопрос большой. На выходные только и оставалось, что просмотреть и запомнить новый стандарт выдачи гарантий. Но Юрий уже привык создавать иллюзию бурной деятельности, и никогда без дела не лежала на столе гладкая ручка «Паркер», а в телефон нужно было время от времени опускать ледяным тоном спокойные фразы: «Тогда мы назначим встречу на четверг, если позволит время», или «Давайте не будем такие вопросы обсуждать без непосредственного виновника спорной ситуации».
Ну ладно, выходные полетели к чертям, но что говорить бородатому Саше?
Юрий встретил его с утра в понедельник, и тот сразу отметил, затянувшись хорошенько «Примой»:
— Мешки у тебя хорошие под глазами, в таких только картошку с дачи таскать.
— Не спал, — сипло сказал Юрий.
— Что ж так? Подруга не давала?
— Бессонница, — отрывисто сказал Юрий.
На работе он пытался вспомнить сюжет хоть одной драмы, где муж убивал любовницу. Почему-то упорно лезли на ум «Ромео и Джульетта», хотя вроде бы там умерли оба. Звонил прямо на рабочий брат. Юрий с наслаждением впитал в себя голос, который находился за тысячу километров и духом не чуял присутствие Дарьи. Брат просил денег. Юрий мягко отказывал, с удовольствием взывая к своему властному тону. Что-то активно доказывал, наслаждаясь эхом голоса в трубке, упоминал любимые «Будь человеком!» и «Спасение утопающего — дело рук самого утопающего!», а после бросил трубку, выдохнул, откинулся на спинку кресла и глотнул кофе. Вкусный. Видимо, поставили нормальный автомат.
В тяжелой и бессмысленной работе Юрий смог утопить весь кошмар нескольких прошедших дней, и, добираясь до квартиры, опять пытался обмануть себя, заняв мозг идиотскими вариантами беседы с начальником. Беседу спланировать, конечно, требовалось, но буквально очертить двумя словами. Речь шла всего лишь о двух дополнительных выходных.
Однако Юрий сочинил совершенно фантасмагоричные ситуации, и на одной из них открылась дверь, и за ней сияло лицо Дарьи. Юрий шмыгнул носом и прошел внутрь.
— Ты поздно! — сказала Дарья.
— Чем пахнет?
— Мы с Антоном готовим курицу на белом вине. Он где-то откопал целую бутылку такого вкуснейшего!
— Какой ещё Антон? Ты о***ла там?
Юрий прямо в ботинках пронесся на кухню, размашисто крася ламинат в грязную крапинку. Прямо посреди его родного столового помещения стоял нескладный парень в очках и ворочал на его плите его сковороду с тифлоновым покрытием. Парень поднял глаза поверх стекол очков и сказал:
— Привет. Антон.
Юрий не обратил внимания на протянутую руку и прокричал:
— Пошел нахер из моего дома!
— Это не ваш дом, — сказал Антон, — а ваш с Дарьей. Не будьте таким эгоистом.
— Вы сговорились? — сказал Юрий чуть тише, — мальчик, я тебе не мамка, сюсюкаться не хочу. Выметайся сейчас же и прихвати свою девку.
— Ну давайте будем играть по вашим правилам, — сказал Антон все тем же гнусавым басом, не убирая руки от сковороды, — вы ударить меня хотите? Валяйте.
Тут Юрий осоловел и правда замахнулся, но едва скользнул по плечу врага и тут же получил неожиданно точную подачу в челюсть. В глазах сверкнуло. Обливаясь соленой водой, Юрий рухнул за землю, на пару секунд выпав из мира. Когда он вернулся, высокий Антон все так же стоял над ним, только с протянутой рукой. Рядом на столе сидела Дарья и с интересом наблюдала.
— Простите, — сказал парень примирительно, — вы сами начали. Садитесь лучше, и сейчас вкусно покушаем.
Юрий, не помня себя, и правда уселся по приглашению на собственный стул. Ему было невыносимо стыдно перед Дарьей, но снова начинать драку было бы глупо. Так что пришлось с непонятным чувством пялиться в тощую спину обидчика. Господи, как он мог пропустить такой удар? Не может же быть, что стареет. Откуда столько силы в этих косточках? И Дарья себя так непринужденно ведет, будто бы ничего не было…
После этого отвратительного проишествия он боялся выходить из ванной час, делая вид, что чем-то сильно занят, а когда он вышел, то Антон уже куда-то ушел вместе с Дарьей. Юрий видел только один выход. Он ухватился за последнюю ниточку той злокозненной пятницы и нашел в телефоне номер Вани, с которым по случаю его дня рождения отправился пить пиво.
Через час они уже сидели в том же пабе и потягивали Хайнекен. Юрий, отчаянно жестикулируя и потирая челюсть, в красках расписывал своё положение, впрочем, благоразумно умолчав о проигранном бое этого вечера. Ваня, пухлый, с рваной бородой, в клетчатой рубашечке, уныло его слушал. Выражение его лица было всегда неизменно. Единственное, чем можно было отличтиь, рад он или зол — то, насколько резко Ваня подносил ко рту кружку пива и слизывал пенку с влажных губ.
— Ну и история, Юр, — сказал он в конце, подняв утопшие в коричневых мешках глазах, — так ты же вроде взрослый мужик. Ты ведь…
— Я знаю, что я собираюсь делать, — перебил Юрий запальчиво, — тут всё просто и ясно. Квартира записана на меня. Эта девка в ней никоим образом не прописана. Суд — и без всяких прелюдий все решается по-людски.
— Что за привычка — прятаться от всех мирских проблем за бюрократической стенкой! — грустно сказал Ваня, — Юрочка, ты же сам пригласил её к себе. Вот как ты думаешь, пьяный человек — это выражение всего самого сокровенного? Вывернутый наизнанку индивид?
— Так не знаю, — стушевался Юрий, — может, да.
— Ну и смотри сам, насколько ты правильно поступил. Ты теперь просто не можешь смириться с тем, что не успеваешь… Ведь вы могли бы с ней жить нормально. По крайней мере, найти общий язык, чтобы разрешить вопрос. А ты, как старый козел, уперся рогами. Время никого не ждет. Мир меняется с кошмарной скоростью, а тот, кто считает, что оставаясь на месте, удерживает его, занимается самообманом. Вот ты допьешь пиво, и больше его не будет, как бы ты не хотел обратного. Так понятно?
Ваня после этого обнаружил отсутствие пива и в своей кружке и не замедлил заказать еще одну пинту.
Юрий подумал. Он не согласился, но не подал виду.
— Так, Вань. Ты предлагаешь мне решить всё своими силами, да?
— Именно, приятель. Ну сбей ты с себя спесь. Наладь контакт. Сам заварил — сам расхлебывай. Ведь в ней есть что-то неуловимо хорошее, наверное? Не просто же так ты пригласил её к себе? Вот зная тебя, не поверю.
К ночи Юрий ввалился домой, насыщенный пивными парами, и, дыша перегаром в насмешливое лицо Дарьи, громко гласил:
— Дашенька! Завтра мы идем с тобой в ресторан. Проведем время вместе, поговорим по душам. Такая же ты хорошая все-таки, да? — он потрепал её по щеке, отчего Дарья залилась смехом, — такая красавица. Расскажешь мне, что…
Он не успел придумать, что может Дарья ему рассказать, и уснул на диване, заботливо укрытый пледом, который девушка откопала в глубинах комода.