Хроники любителей меда. Часть 6. Вышка

Юрий Панов 2
Прошел день, другой, а вестей от Алевтины не было. Смена запаздывала. Студенты затосковали от безделья, а парни даже научились курить, как ни странно, раньше они не соблазнялись. Первым же вечером у костра во дворе Галина достала грубо расписанную плоскую пачку сигарет и протянула приятелям. Это была «Звездочка», крепкие сигареты без фильтра, других в сельмаге давно не бывало. Единственным событием вечера стало появление у костра деревенских парней на лошадях. Галина сразу попросила парней прокатиться, решился и Мишка. Залезать на широкую спину лошади Мишке пришлось с крылечка, ни седла, ни стремени не было, и сразу его поразило ощущение полного слияния с телом лошади, но стоило выехать со двора, как ощущение пропало и единственной мыслью осталось, как бы удержаться. Не удержался. Как только парни припустили рысью, Мишка позорно кубарем перелетел через голову лошади. Как он не оказался под копытами – удивительно, лошадь его перепрыгнула и скрылась в темноте.  Парни поймали лошадь за околицей  только через час. Вернулась к костру Галина, раскрасневшаяся и довольная, почти на рассвете, и Мишка долго ревниво всматривался в ее лицо, не понимая, что с ней было. 
Неудачные Мишкины скачки подали Вадиму идею снова приобщиться к общению с природой, теперь уже на лошадях. С запиской от управляющего пришли они все вместе  утром на колхозную конюшню. Старая серая избушка возле загона встретила их удивительными запахом кожи. Внутри большая  полутемная комната освещалась через единственное окно, под низким потолком едва светила лампочка, и на всех стенах, на крепких крюках, висела разнообразная упряжь. Всех особенно поразила расписная дуга для тройки с медным старинным колокольчиком, все ремни сбруи были покрыты колокольчиками маленькими, и украшены кожаными кистями и медными блестящими заклепками.
- Упряжь еще дореволюционная, - объяснил конюх, - теперь таких мастеров нет. Да и тройки запрягаем только на проводы зимы, да на свадьбы. А сколько свадеб то? Молодежь в город уехала.
Ребятам он выдал сбрую старую, наполовину брезентовую.
Мишке достался смирный  рыжий мерин. С ужасом увидел Мишка спину лошади, всю покрытую рубцами и полузатянувшимися ранами.
- Скотники сбивают спины, совсем лошадей не берегут, и ездить толком не умеют, - матерился конюх.
- А сколько лет лошадке?
- Рыжему весной восемнадцать стукнуло.
- Надо же, мой ровесник!
- Вот и пожалей ровесника, не гони.
Остальные три лошади были не лучше, но ребята были рады. В седлах ехать было гораздо удобнее, особенно если держаться одной рукой за переднюю луку.
Дорога от деревни до пасеки сначала тянулась по березнякам и ребята с радостью узнавали разноцветные заросли, которые когда-то называла им Алевтина, но появлялись и новые цветы. Однажды они проскочили поляну, всю усыпанную малиновыми пионами. И они сразу узнали марьин корень, хотя никогда раньше не видели.  Такие огромные  цветы в тайге редкость.  Но Мишку марьин корень уже  не впечатлил. Возле начальной школы в деревне старушка учительница высадила  кусты в виде аллеи от калитки до крылечка. В школе было 7 человек в трех классах, и она надеялась на чувашских  ребятишек, ждала первое сентября и украшала школу как могла. И еще совершили без Алевтины ботаническое преступление. Встретив заросли саранки не удержались и решили попробовать ее луковицы на вкус. Саранки были красивые, мутовки поднимались к небу как многоярусные вазы. Но луковицы не понравились никому, не сладкие. Может, нужно было есть саранку с детства?
А вот иван-чай уже отцветал, розовое море исчезло, и остались лишь островки. Да и пасека им не понравилась. Стояла там обычная изба. Пасечник хоть и угостил медом, но соты были не янтарные, а почти черные и жесткие – есть невозможно. Еще раньше Иваныч объяснял им, что такими бывают соты отработанные, когда рамку менять уже нужно.
Ботанические площадки ребята не закладывали, гербарий и и нектар не собирали. Без Алевтины было скучно.
  - Спать не хочется, чтобы еще сегодня сделать. Может на вышку сходить, - размышлял вслух Мишка у вечернего костра.
- А что, я согласна, пойдем, посмотрим, я никогда вблизи вышку не видела, - подхватила Лариса
- Кто еще пойдет?
Желающих не было.
- Вдвоем пойдем?
- Пошли.
Вышка триангуляции стояла совсем рядом с поселком, в молодом сосняке и высоко поднималась над ним. Дорога вдоль реки проходила совсем рядом с вышкой  и была хорошо видна в наступающих сумерках, параллельные полоски как раз для двоих.  Не успели Лариса с Мишкой и половины пути пройти, как вдруг с вершины близкой сосны сорвалась  в небо  огромная птица и закружилась над их головами.
- Орлан-белохвост, - восхитился Мишка, - никогда в природе его не видел
- А как же ты его узнал?
- Посмотри, хвост действительно белый!
- Не белый, а радужный под солнцем!
- А клюв желтый! Это действительно редкая птица. Нам повезло.
- Не редкая, а знаковая
- Надо что-нибудь совершить в честь нее. Полезли на вышку!  Узнаем, что видит орлан с высоты птичьего полета!
- Шутишь, это же высоко
- Зато интересно. Посмотри, лестницы чередуются с площадками. На каждой площадке будем отдыхать.
- Прорезала вышка по небу лучом.
- Как же это вышло, что я не при чем!?
Когда они подошли к вышке, она действительно показалась устрашающе высокой, до самого неба.
- Я полезу первым, ты за мной, - скомандовал  Мишка
Первую лестницу они одолели на удивление быстро, хотя в двух местах не хватало сгнивших перекладин. На первой площадке они передохнули и осмотрелись. Площадка была как раз на уровне вершин сосен и ничего интересного они не увидели. На вторую площадку Лариса уже поднималась с трудом, охала, причитала и жаловалась, что слабеют руки и ноги. А Мишка лежал на площадке, свесив голову вниз,  и подбадривал ее. Но лучше бы он вниз не смотрел. Даже в вечерних сумерках полуоткрытая грудь Ларисы казалась ослепительно белой и притягивала его взгляд, а ложбинка между грудей казалась бездонной.  На площадку Лариса еле вползла
- Осторожно, здесь одной доски не хватает, не провались
- Все,  дальше не полезу
- Лариса, одна лестница осталась. Когда еще такой случай предвидится, - упрашивал ее Мишка
- Я такая тяжелая, кажется,  вся вышка ходуном ходит, качается. А вдруг упадет?
-  Ты Чайка, имя свое вспомни. Взлететь должна. А вышка не упадет, ее специалисты делали, видишь какие бревна крепкие, сколько перекладин под разными углами.
- Это Алексей с ребятами построили?
- Нет, геодезисты, ребята серьезные.
Последнюю лестницу они одолевали бесконечно долго, уже почти в темноте. Мишка подтягивал, Ларису вверх, крепко сжимая ее потную ладонь. И вдруг вожделение поднялось и глубины, бессознательное и ничем не оправданное. Ведь Лариса совсем ему не нравилась, но он неожиданно стал раздевать ее  и, молча, уложил на сухие доски последнего настила, на белеющие в темноте пятна птичьего помета. И  прочная вышка, казалось, качалась под их телами. Внутренняя природа смела лавиной внешнюю природу: и гудение пчел в горячем улье, и мертвого медведя у ног, и запах пороха, и скачки на Рыжем по пустой деревенской улице. И немного времени спустя снова вернулись к нему и зрение и слух: закричал перепел на дальнем лугу, засвистел бич погоныша в тумане на другом берегу реки, прерывисто задышала Лариса, и было пусто на душе. Потом они долго стояли у перил и смотрели на небо, на Венеру, что горела на западе низко у горизонта, на летний треугольник над головой и Мишке казалось, что он видит все треугольники на земле, что создавали  геодезисты, и даже соседние вышки, что, конечно, было невозможно даже днем без приборов.  И все эти движения пестика вверх вниз, казались такими простыми и ненужными по сравнению с движением созвездий. «Ну, что, приобщился к природе? – думал он. – Вадим будет смеяться, ну и пусть!» И Мишка и Лариса стояли  в темноте, следя, как из-за горизонта на востоке появляются все новые звезды.

Фото из интернета