Окрестив сына в Соборе, Майя с малышом и мамой, под размеренный стук колёс, направлялась к родительскому дому, как к спасительному островку от жестокости любимого человека .
Майя - мама боялась за сына- как он перенесёт дорогу? Но, покричав немного, требуя к себе внимания, и насосавшись, малыш сразу же засыпал на жёсткой нижней полке купейного вагона. А Майя смотрела на сыночка с любовью и разговаривала с сыном без слов:
« У тебя пока не будет слёз, мой маленький! Слёзы будут потом, когда ты поймёшь, как больно принимать жестокие слова от взрослых и детей: «внебрачный, приблудный, незаконнорождённый, незаконный, побочный, байстрюк, безотцовщина».
Взрослые могут вслух и не говорить, могут процедить сквозь зубы, а вот дети очень жестоки. И тебе, мой родной , придётся сталкиваться с этой несправедливостью часто. Дай Бог тебе сил! Ты должен держаться, сынок! Я буду с тобой рядом, вытру твои слёзы! Поплачу вместе с тобой. А, когда заснёшь, на мои слёзы у меня будет время ночью. Ты только верь мне – своей маме, опоре в твоей нелёгкой судьбе, что всему приходит конец. Придёт конец и переживаниям. В тяжёлое время твоей нелёгкой жизни твоя рука будет в моей руке. Я сожму зубы, я отвернусь от жестоких чужих и близких людей, я накрою тебя своей тенью, чтобы уберечь тебя от злобных людей.И пусть тебя не пугают звуки печали от разлуки с отцом. Это – его выбор! Он захотел « жить для себя!»
Майину "немую" беседу прервал крик сына, который почувствовал себя мокрым и стал кричать от неудобства. Майя сразу же поменяла пелёнки, выговаривая сыну: "Ах, какой у нас голос красивый! Ах, как нам не нравится лежать в мокром! Так ты же сам напудил в пелёнки и кричишь!Успокойся, мой родной, моя кровиночка!"
Сын успокоился, заснул и Майя опять продолжила "беседу" с сыном:
"Из глубины страшного, тёмного, холодного ущелья, куда нас забросила с тобой судьба, я буду подниматься вверх, неся на левой руке самое драгоценное, что у меня есть - тебя, а правой рукой я буду хвататься за скалы, карабкаясь вместе с тобой. Только ты не упади. Только ты знай, что лучше жить без отца, чем – с подобием отца! У него сатана забрал из души всё человеческое и бросил в зловонную яму разврата, грязи и нечистот.
Говорят, что самые жесткие слова могут бросить самые близкие и родные! И разрушать кладочку равнодушия близких и чужих для нас с тобой людей, эта задача не из простых. Может быть они пожалеют о совершённом позже? Кто же им будет судьёй? Ну, что же, нужно быть готовой к этому.Хотя и сложно!»
Майе так хотелось, чтобы дорога на поезде не заканчивалась, страх перед будущим сковал душу, парализовал руки и ноги. Но через сутки они вынуждены были сойти на своей станции. Оттуда, добрались автобусом до райцентра. Когда-то очень радостного, так как ехали вместе с любимым в родительский дом. А сейчас райцентр казался серым и унылым, хотя начиналось лето и вся природа украсилась разноцветьем.
Нашли попутную машину и поехали к родительскому дому - центру тревог, ожидаемого не понимания и осуждения. Доехали.
Отец стоял на крыльце. Когда он увидел, что из машины выходит любимая дочь с ребёнком на руках, не здороваясь, развернулся и ушёл в дом. У Майи кричала душа: «За что? Я ведь ничего преступного не совершила! Меня предал дорогой человек! За что меня презираете?»
С трудом поднялась на крыльцо с ребёнком. От долгой езды заныли швы на животе.
Мама занесла сумки с пелёнками, распашонками, с сосками, и прочими детским принадлежностями в дом. Зашли во вторую комнату. Отец лежал на кровати, укрывшись с головой одеялом.
Это личное пространство отца, куда он прятался от неприятностей и суеты. На приветствие дочери: «Здравствуй, папа!» не ответил и сделал вид, что спит.
Через время отец встал, прошёл мимо внука, лежащего на диване рядом, и со злостью вымолвил: «Предатель Мазепа!» И без этого выражения отец мимо непризнанного внука не проходил. Взрослый мужчина, прошедший войну, переживший все ужасы войны, вернувшись инвалидом, воевал с младенцем и мстил внуку за непорядочность его отца!
Это презрение продолжалось больше недели и у Майи закончилось терпение, она разрыдалась, сказала маме, что возвращается назад в Кировоград и стала стирать пелёнки,готовясь в дорогу. Набила корзину пелёнками и спустилась к речки полоскать крошечное бельё сына.
Развесив со слезами постирушку, зашла в дом. Няни, которая еще нянчила Майю маленькой, дома не оказалась. Майя молча накормила малыша, уложила в колыбельку и начала укачивать. Малыш заснул.
День заканчивался. Солнце, окаймлённое кровавым закатом, медленно уходило за горизонт. И неожиданно в дом зашёл дядя Майи, младший брат матери. Майя поняла, куда неожиданно пропала няня, мама отправила няню за своим братом в соседнее село.
Мама начала накрывать стол для угощения, ведь брат прошёл 11 км лесных песчаных, а порой - болотистых дорог. И сразу подходит к Майе со словами: « Я сейчас спущу с крыльца колясочку, а ты вынеси сыночка и прогуляйтесь перед сном, чтобы малыш крепко спал». С этими словами мама спустила коляску. Майя уложила сына в коляску и покатила по улице.
Шло лето и три окна, из пяти окон в доме, были открыты. Вдруг из родного дома послышались крики дяди Максима. Крики сопровождались стуком по столу и слышался звон падающей и разбивающейся посуды.
Слышны слова матери: «Максим, братик, сядь за стол! Ты же устал с дороги и проголодался! И Андрей сядет!»
- Я за стол с этим негодяем не сяду! Ты – бравый Советский офицер, гвардеец, орденоносец, кому объявил войну? Своей нездоровой дочери, недолечившейся после операции, и младенцу – своему внуку? Дочь не перестаёт рыдать из-за подлости низкого человека, а ты её добиваешь? Почему твой внук – предатель Мазепа? В чём перед тобой провинился младенец? Да может он хоронить тебя будет, а ты презираешь малыша?
-Максим, да сядь за стол! Поешь хоть что-нибудь!-сказала мама.
-Сестра!Я ещё раз повторяю-за стол с этим негодяем, убивающим дочь и внука, не сяду. Я с ним кусок хлеба не съем. Я больше порог этого дома не переступлю!Ухожу из этого дома, не хочу видеть мерзавца!
Остановившись и развернувшись, бросил Майиному отцу в лицо:
-Ты почему не научил свою дочь разбираться в поганцах?
Майя удивилась. Дядя по возрасту был младше отца на пять лет и никогда не позволял себе такого обращения со старшим, хотя оба были участниками войны.
Послышался такой стук дверью, что зазвенели стёкла в закрытых окнах. Застучали по коридору гулкие тяжёлые мужские шаги, за ними семенили мамины шаркающие шаги:
-Максим, да куда же ты ночью по лесу? Ведь заблудишься в темноте!
-Не заблужусь! Я в войну не в такую темень пробирался, ползал, бежал! И сейчас ничего со мной не случится!
Майя развернула коляску и сделала вид, что они возвращаются с сыном с прогулки.
Дядя подбежал к Майе с малышом и он , с вымученной улыбкой, заявляет: «Ну, вот что! Месяца через два ты выздоровеешь и сразу приходите к нам! Вдвоём с мамой как-то донесёте малыша через лес, всего-то одиннадцать км, и у нас будете жить!»
-Спасибо,дядя!-промолвила тихо Майя и , проводив дядю глазами, двинулась с коляской к родному дому. Занесла уснувшего сына в дом, уложила в колыбельку и стала гладить высохшее бельё сына.
Отец завернулся ,как в коконе, в одеяло и принял свою позицию защиты, укрывшись с головой. Мама собирала черепки от битой посуды. Майя ничего не спросила, не стала делать вид, что не поняла из-за чего бита посуда.
Чуть позже уложились спать. Майя спала очень чутко. Сын только пошевелится, она уже стоит возле колыбельки. И вдруг ночью её будит отец со словами: «Просыпайся, иди на кухню, поешь, чтобы утром было молоко для малыша. А я буду его качать!»
Майя спросонья не могла понять, отец говорит или ей приснился сон? Оказалось – не сон! Отец стал укачивать, пока непризнанного внука, а Майя прошла на кухню. На столе стоял горячий чай, земляничное варенье, мамин домашний сыр, молоко, белый хлеб. Мама спала или делала вид, что спит.
Майя ела, запивая еду слезами.
После ночной еды легла и первый раз за время после приезда, заснула быстро и спала спокойно, так как сыночек, будто понимая , что он находится в заботливых руках деда, крепко спал до утра.
Майя чувствовала огромную признательность дяде. Ведь, если бы не он, не понятно, сколько бы Майя выдержала в родном доме из-за презрения отца.
Дни проходили в заботах и радостях от первой улыбки сына, от удержания головки, от переворачивания озорника, от первых зубов, от укусов, от самостоятельного сидения, от «дубочка», т.е. крепкого стояния на ножках и прогулок на своих ножках.
Были огорчения, были осуждения, были ссоры, но родные приняли Майю с ребёнком, а для деда вскоре этот внук стал самым любимым внуком среди остальных шестерых внуков. И предателем Мазепой внука дед больше не звал.
Майя чувствует себя виноватой перед мамой за то, что была не сдержана, что
устраивала сцены обид! Сколько нужно было терпения Майиной маме, чтобы выдержать "выкидоны" мужа, слёзы обиженной дочери, слёзы маленького внука! Вспомнив, про ушедшую в Мир Иной, маму, Майя всегда с болью просит: "Прости меня , мамочка!Тебе из-за меня пришлось пережить много! Если бы не ты, мне бы не хватило сил пережить мою беду!"
Быстро пробежало время. Майе нужно было ехать в Кировоград для оформления отпуска по уходу за ребёнком. Сына оставила в надежные руки дедушки и бабушки, а сама поехала в город предательства, в город своих страданий, в город, где родился её сын – часть её сердца.
Где-то в душе теплилась надежда, что у неё будет встреча со Славой - предателем её любви и виновником будущих страданий сына.А сейчас Майя предалась воспоминаниям под стук колёс и мерное покачивание вагона.