Ника Лавинина
Ленинград, 1941-1945.
22 июня 1941 года дружное семейство Башмаковых в полном составе собиралось на дачу. Но в их планы вмешалась война. На следующий день Фёдор Башмаков отправился на фронт – под командование генерал-лейтенанта Попова. Дома остались его мать Матрёна Егоровна, жена Зина и двое детей – Тоня и Коля.
9 июля немцы захватили Псков – а от него до Ленинграда – рукой подать. В перерывах между боями Фёдор Башмаков писал письма жене и матери. Но почта работала всё хуже.
– Папа вернётся? – спрашивали дети.
– Когда закончится война, – отвечала мать.
В самом слове «война» было что-то тёмное, зловещее. А вдруг она затянется, и папа никогда не вернётся? Каждое утро девятилетняя Тоня и шестилетний Коля спрашивали:
– Война ещё не закончилась?
Но мама Зина отрицательно качала головой и уходила на работу – в аптеку на углу. И наступала тревожная неизвестность.
8 сентября началась блокада. А 10-го Ленинград впервые попал под артобстрел. Никогда ещё Тоне с Колей не было так страшно! Перепуганная бабушка металась по квартире, не зная, куда бежать. Наконец, все вместе спустились в подвал. Сидели в обнимку, прислушиваясь к страшным звукам на улице.
Еду выдавали по карточкам: немного хлеба – и всё. В октябре закончились запасы крупы и муки, а в ноябре семейство Башмаковых узнало, что такое голод. Все мысли были о еде. Тоня с Колей играли в кондитеров, чем жутко нервировали бабушку.
– Перестаньте! – умоляла Матрёна Егоровна.
Тогда ребята начинали шептаться:
– Тонь, ты приготовила крем?
– Да. А ты испёк бисквиты?
– Ага!
– Чего ж ты ждёшь? Скорее тащи их сюда!
На новый год соседка пожарила мясо. От одного запаха можно было сойти с ума. Бабушка Мотя засуетилась:
– Пойдёмте, детки. Тётя Дуся зовёт нас к столу.
Коля хотел пойти с бабушкой.
– Ты хоть знаешь, чьё это мясо? – вызывающе спросила Тоня.
– Какая разница? Есть очень хочется!
– Дурачок ты. Это же Мурка! Я своими глазами видела, как её придушили. Если ты съешь хоть кусок, я буду тебя презирать.
Бабушка Мотя оказалась не столь щепетильной. Пошла к соседке в гости, чтобы наесться досыта. И вскоре умерла от дикой боли в животе. Мама сказала: «Заворот кишок». А через несколько дней сама отравилась просроченным лекарством. Умирая, она завещала ребятам не отчаиваться – и прибавила:
– Когда помру, спрячьте моё тело. И никому не говорите, что меня больше нет. Возьмите мою хлебную карточку. Жаль бабушкину не сохранили…
Коля плакал, Тоня его утешала. Наклонившись, сестра лизнула братишку в щёку и удивлённо заметила:
– Знаешь, слёзы вкусные. Но не такие, как были до войны. Когда мы кушали, сколько хотели.
– Заплачь, чтоб я тоже попробовал.
– Не могу. Может, оттого, что холодно у нас. И слёзы замёрзли.
Прошло несколько дней.
– Где ваша мама? – подозрительно спросила соседка.
– Умерла, – призналась Тоня, – но просила не говорить об этом, чтобы сохранить хлебную карточку.
– Это нехорошо, ребятки, – заметила тётя Дуся, – маму вашу нужно похоронить. Тайно. Муж на Пискарёвском кладбище работает. Ночью заберёт её – никто и не заметит.
– Ой, спасибо вам!
После похорон тётя Дуся сказала Тоне:
– Вот и упокоили Зиночку. Никто ничего не узнал. Но любой труд должен быть вознаграждён.
– У нас нет денег!
– Зато есть хлебная карточка вашей мамы.
– Я думала, вы добрая.
– Правильно думала, деточка. Отдашь карточку – и я никому не скажу, что вы хотели обмануть государство.
– Ладно, берите, баба Яга.
– Неблагодарная девчонка!
Тоня пошла за хлебом. Какие же маленькие порции! Кажется, они стали ещё меньше. Как же зябнут руки и болят суставы! Хочется лечь прямо на улице и забыться тяжёлым сном. Но там, в холодной квартире её ждёт брат. Он голоден. Его надо накормить.
Ночью Тоне приснился отец. Звал её, а она рвалась ему навстречу, но не могла идти – не было сил.
– Папа! – воскликнула девочка и проснулась.
Братишка спал, а в окно светила луна. Тоня села на кровати и прислушалась. Внезапно ей показалось, что кто-то стучит в окно.
Так и есть! Большая тёмная птица била клювом в стекло. Девочка подошла к окну и увидела взъерошенного ворона.
– Ты замёрз? – спросила Тоня.
– Каррр! – ответил ночной гость и улетел.
За стеклом лежал какой-то свёрток. Когда девочка развернула его, её радости не было предела.
– Коля, смотри! – воскликнула она.
Братишка проснулся и не сразу понял, что происходит. Наконец, спросил:
– Что это?
– Пища.
– Не может быть!
– Не веришь? Вот, гляди!
Ворон, как будто знал, что после сильного голода нельзя объедаться. Принёс детям немного хлеба, пару картошек и два яйца. Но это было пиршество! Впервые за долгое время ребята уснули сытые. С тех пор каждую ночь ворон приносил им еду.
Соседка удивлялась. Тоня и Коля больше не выглядели измождёнными, а в их глазах появилась жизнь.
– Мне кажется, соседские дети стали лучше питаться, – поделилась с мужем тётя Дуся, – прослежу за ними и узнаю, кто их подкармливает.
Но не тут-то было! На следующий день большая птица сбила соседку с ног и клюнула в темя. Вскоре тётя Дуся сошла с ума.
18 января 1943 года блокадное кольцо было прорвано. Незадолго до этого Тоню и Колю вывезли из родного города по дороге жизни – через Ладожское озеро – и отправили в госпиталь. Но, к удивлению врачей, ребята были почти здоровы. Немного подлечив для порядка, их отправили в детский дом.
После войны Тоня написала письмо генерал-лейтенанту Попову с просьбой рассказать об отце. И совершенно неожиданно получила ответ. Оказалось, что Маркиан Михайлович хорошо знал Фёдора Башмакова и очень уважал его за стойкость и отвагу.
«Здравствуй, Тоня, – писал Попов. – Твой папа геройски погиб в декабре 1941 года. Но ты можешь гордиться им. Это удивительный человек, храбрый солдат и отличный друг. Над местом его гибели долго кружил ворон. Позднее он не раз спасал мне жизнь. Глядя на него, я понял, что настоящие герои бессмертны».
Иллюстрация http://www.mywebs.su/blog/people/11343/