Как спасали святыни ККВ ч. 2

Николай Мринский
Атаман ККВ в эмиграции Науменко с дочерью. Фото 1950 г.

Мое присутствие там необходимо. Я выезжаю через полтора часа. По приезду в армию я поставлю в известность мои части о том отношении, которое встретил их командующий в лице председателя рады». Прибывшие уехали. Через час посланец И. Макаренко вернулся и доложил мне, что рада меня ждёт. Почти одновременно прибыли несколько членов рады, между ними представители черкесов, прося меня прибыть на заседание рады. Я отказался, заявив, что назначенный час моего отъезда отложен быть не может. Через полчаса я выехал в Царицын... 11 октября 1919 г., по просьбе барона П.Н. Врангеля, ген. Науменко назначается командиром 2-го конного корпуса. К зиме 1920 г. уже чётко обозначились разложение и упадок соединений Белой армии, которая начинает откатываться к югу, бои уже шли на территории Кубани. Тем не менее, 2-й конный корпус В.Г. Науменко оставался одним из самых боеспособных соединений Доброармии. Полковник Ф.И. Елисеев, служивший под началом Науменко, и командовавший 1-м Лабинским полком, а затем 2-й Кубанской казачьей дивизией в своих воспоминаниях отмечал: «На правом фланге армий, 2-й Кубанский конный корпус ген. Науменко твёрдо держал плацдарм перед ж/д узловой станцией Кавказская (линия Новороссийск - Ставрополь, Ростов - Баку). В ходе конных атак он продвинулся с корпусом на 25 верст севернее этого узла, разбив и частично взяв в плен части красных (до двух стрелковых дивизий)...» (3). Однако успехи отдельных частей не могли изменить судьбу всего Белого движения. Исход борьбы на юге России был предрешён в пользу красных.

К концу апреля 1920 г. Доброармия эвакуировалась в Крым, а казачьи части, отступавшие в направлении Сочи и Туапсе сложили оружие. К февралю 1920 г. вновь остро встал вопрос о спасении святынь ККВ. Атаман Н.А. Букретов, войсковое правительство принимает решение об отправке регалий за границу. Кубанская Рада своим распоряжением в феврале 1920 г. вывоз подтверждает. В условиях ещё продолжавшихся боевых действий атаман не мог лично сопровождать бесценный груз, в связи с чем для сохранения и сопровождения регалий была создана Особая комиссия или депутация, как её иногда называли, из пяти надёжных и весьма уважаемых людей. На них возлагалась вся ответственность, им же было предоставлено право выбора страны, куда надлежало вывезти груз. Выбор Сербии обусловили тёплые отношения, сложившиеся у России и ККВ с этой братской славянской страной. В Екатеринодарском войсковом штабе была составлена опись. Булава войскового атамана находилась у председателя кубанского краевого правительства последнего состава В. Иваниса. Он, позже, в 1920 г. сам вывез её за границу и, она до сей поры хранится в частном музее в Канаде. Принятые депутацией от войскового штаба 12 массивных, оббитых железом ящиков на крытых повозках в сопровождении вооружённой охраны доставили на ж/д станцию и погрузили в вагон. Снаружи были расставлены посты, контролировавшие все подходы, – никто не мог приблизиться к вагону незамеченным. 20 февраля 1920 г. поезд с регалиями и сопровождавшей их комиссией отправился на Новороссийск.

С разного рода осложнениями, постоянно подвергаясь опасности утери в результате воровства, нападения, в том числе красных, комиссия со своим бесценным для всей Кубани грузом прибыла в Новороссийск, затем 28 февраля 1920 г. на старом пароходе «Константин» покинула Россию, направившись в Константинополь. Ген. В.Г. Науменко вместе с войсковыми святынями отправил за границу и свою семью: супругу, дочь Наталию, родившуюся 31 августа 1919 г. в г. Екатеринодаре, родителей жены. Они находились в каюте вместе с регалиями, оберегая их и помогая членам Особой комиссии. Дальнейший путь пролёг через Салоники (Греция), а оттуда на поезде 5 апреля 1920 г. все наконец-то прибыли в Белград. Кому же атаман и Кубанская Рада доверили войсковые святыни, кто те хранители регалий, коим выпала опасная честь сопровождать и охранять их? Председатель комиссии - П.И. Кокунько – старый, некогда бравый генерал, лихой рубака. Участвовал в 1914-1915 гг. в боях на турецком фронте. Рослый, когда-то могучий, но и теперь ещё довольно крепкий казак, совсем недавно – атаман Ейского отдела Кубанской обл., Генштаба генерал-лейтенант. Высокий, заметно сутулый, он носил черкеску со сверкающими погонами, с двумя косыми рядами газырей, длинный кинжал в посеребренных ножнах, поверх черкески – генеральскую бурку. П. Кокунько за свою долгую образцовую службу был удостоен многих Высочайших подарков и наград, вплоть до ордена Св. Анны I ст., а ещё среди них была большая, усыпанная драгоценными камнями восьмигранная звезда – награда персидского шаха.

И всё же ген. П.И. Кокунько был больше известен не своими боевыми заслугами, а блестящим даром администратора, своим знанием истории казачества. Вот и в изданном в Америке «Казачьем словаре-справочнике» в статье о нём особо подчеркнуто: «администратор идеальной честности», «поборник хозяйственных интересов рядовых казачьих масс». С.П. Звягинцев – участник двух походов Доброармии на Кубань, известен в казачьей среде личной отвагой, высокой дисциплиной; в 1919 г. в составе кубанского правительства занимался военными вопросами. Полковник В.П. Белый и войсковой старшина Я.В. Семикобылин – оба из ближайшего окружения войскового атамана, кадровые офицеры, не раз бывали в критических ситуациях, когда жизнь висела на волоске. Сугубо штатский среди них Ф.А. Щербина – почитаемый на Кубани общ. деятель, публицист, носитель и страстный проповедник идей казачьей самобытности и демократизма. Его как талантливого экономиста-статиста хорошо знала земская Россия рубежа XIX и XX вв. Фёдор Щербина - депутат II Гос. Думы (1907 г.), член Кубанской Рады, глава Верховного суда Кубанской народной республики, патриарх истории Кубани, писатель, поэт, профессор Кубанского политехнического института. Несмотря на предварительно заявленную телеграфную просьбу свободного помещения для ящиков с регалиями в Белграде не нашлось, и их сложили во дворе российского посольства. По просьбе делегации комендант Белграда распорядился учредить при них пост, где вооружённый караул нёс вахту круглосуточно.

Однако необходимо было найти надёжное, постоянное пристанище для регалий. Казачью депутацию рекомендовали военно-географическому институту, директор которого полковник С.П. Бошкович, человек высокой культуры, принял живейшее участие в устройстве и последующей судьбе войсковых святынь. Комиссия, назначенная и возглавляемая им, приняла на хранение все ящики с бесценным грузом. Директор военно-географического института, подчинённые ему офицеры и сотрудники по роду своей деятельности особенно сознавали всю ценность и значение переданных им регалий. Через год институт перевели в г. Земун (ныне один из гл. промышленных районов Белграда и район столичного аэропорта Сурчин). В 1927 г., институт, а с ним и регалии ККВ, возвратился в Белград и разместился за древними стенами крепости Калемегдан, в сухом, тёплом и охраняемом помещении вместе с особо ценным имуществом института. И, хотя регалиям более не угрожала опасность, комиссия по их спасению не считала свои обязанности исчерпанными. Ещё в самом начале сербского этапа эмиграции Ф.А. Щербина предложил использовать кубанские регалии в интересах единения всего казачества. В 1924 г. он даже заручился одобрением П.И. Кокунько, идеи перевезти регалии в Прагу, где сам преподавал в Университете и куда попал Донской архив, - он считал, что все сохранившиеся исторические реликвии казачьих войск надо собрать вместе. Однако этот проект не получил поддержки атамана ККВ ген. B.Г. Науменко. Пётр Иванович в запале спора с ним, говорят, даже заявил: «По мне тот только атаман, кого изберёт Кубанская Рада!

Как председатель правительственной комиссии я подотчётен только законному правительству и законно - Радой избранному атаману. А слухи, что кто-то, где-то, на каком-то греческом острове (имеется в виду Лемнос – авт.) избрал атамана, меня не касаются...» Однако, когда всем - и прежде всего самому старейшему кубанскому генералу - стало окончательно ясно, что восстановления казачьей власти на Кубани и возвращения законно избранной Рады не предвидится, накал полемики между наиболее уважаемыми руководителями Войска спал. Однажды на вопрос рассказчика, наступит ли тот час, когда казаки смогут вернуться домой, старый генерал прямо ответил: «Цэ дуже больной вопрос для всих нас. Но як ны гирко, а надия ушла, осталась одна мрия. С шашкамы на конях там нас уже ны ждут. Ны напрасно кажутъ, шо чоловик подлец, ко всему прывыкае. Дэ ця Кубань? Выдно так, яку нас казалы: дэ Крым, дэ Рим, а дэ попова грэбля? Так шо, надо улаштовуваться тут по-настоящему. Дорогы до дому, на ридну Кубань ныма. Як ото ны гирко казать, но то правда...» 26 ноября 1938 г. в Белграде было подписано соглашение между властями Югославии и ККВ за рубежом - о передаче войсковых регалий на хранение в музей военного министерства. В нём говорилось, что «Регалии Кубанского казачьего войска ...передаются Югославянскому военному музею на хранение (были там по 1944 г.) до восстановления в России национальной власти или восстановления в целости ККВ, которое будет признано со стороны югославянского государства».

После заключения указанного договора появилась возможность обеспечить надлежащий уход за регалиями, юридически перешедших во временное владение военного музея. У самих казаков на это не хватало финансовых средств и, они ограничивались лишь тем, что дважды за время пребывания войсковых регалий в Белграде (в 1924 и в 1930 гг.) вскрывали ящики для осмотра, проветривания и просушки содержимого. Теперь же после 18 лет хранения во влажных ящиках, казачьи святыни были приведены в порядок и с художественно-эстетическим вкусом выставлены в отделанных комнатах на средства военного музея и его работников. Благодаря заботливым рукам военспецов, вещи приобретали первозданную яркость, превращаясь в экспонаты притягательной силы, призванной служить основой для единения казачества. Это существенно расширяло возможности воспитательного воздействия на казаков, а также широкого знакомства населения с историей Войска. Войсковое руководство обращалось со страниц своего журнала ко всем казакам независимо от возраста и политических воззрений с призывом сплотиться вокруг святынь. Особый импульс посылался в сторону молодых: Юное казачье поколение, наша смена и надежда – идите и взгляните на памятники славы родного войска! Среди них вы почувствуете и впитаете в свои души и сердца гордость принадлежности к заслуженному войску, славу коего вы увидите в каждой складке старых боевых знамён, на каждом листе высочайших грамот, отмечавших заслуги войска, в каждой вещи, бережно сохранённой». На о. Лемнос с ноября 1920 г. был размещен 16-ти тысячный корпус кубанских казаков ген. Фостикова.

Продолжение следует в части  3              http://www.proza.ru/2018/03/31/2161