Дм. Быков и будущее России
С волнением начинал я читать статью Дмитрия Быкова «Господа, всё с начала» (Новая газета, № 58 за 2017 год), услышав в программе «Один» (Эхо Москвы) от самого автора о том, что данная статья подверглась критике со стороны либеральных деятелей.
С волнением потому, что очень высоко оцениваю общественное значение этого человека, считаю его одним из самых талантливых медиа персон, способных влиять на умы граждан. Этого он добился своей искренностью, своим литературным талантом, своим талантом оратора. Его выступления, лекции, статьи всегда индивидуальны, наполнены подлинным желанием сделать мир лучше.
Большинство проникается его идеями уже потому, что «он верит в то, что говорит». Обширные знания в области языка и литературы делают его одним из ведущих литературоведов страны. Одним словом, у ДБ масса достоинств, которые вряд ли может поколебать какая-либо критика. Его авторитет очень высок, а недоброжелателям очень сложно противопоставить что-то вразумительное его взглядам, кроме огульных оскорбительных высказываний.
Сказанное не означает, что ДБ «непогрешим» и его нельзя критиковать. Более того, это как раз и необходимо делать, так как все важнейшие идеологические выводы ДБ покоятся на ложных идеалистических основаниях. Что приводит его к неверным, несмотря на внешнюю убедительность, выводам.
Лично для меня самым ценным в общественной деятельности ДБ является его убедительная критика современного состояния дел в стране. Опираясь на обще гуманистическое понимание места и роли человека в современном мире, на понимание свободы и достоинства Человека, ДБ на конкретных примерах показывает всю химеру современного политического и идеологического состояния общества.
Однако, что такого «революционного» мог он высказать, чтобы быть подвергнутым критике со стороны своих либеральных единомышленников? Неужели он изменил своим взглядам? Что так «возбудило» либеральную общественность?
Уже само название статьи - «Господа, всё сначала», говорит о многом. ДБ как бы, обращаясь к «господам», пытается найти те начала, которые эти «господа» либо не приемлют, либо не понимают. Он хочет «достучаться» до «господ», показать им ту планку, от которой надо, оттолкнувшись, идти дальше. «Господ» надо просветить, показать, наконец-то, что есть что в прошлом и настоящем России. Это, прямо-таки, некая идеологическая конструкция-призыв к новому пониманию прошлого и настоящего.
ДБ предлагает несколько формулировок к политической платформе оппозиции.
Скажу сразу, что многие витиеватости литературного и смыслового стиля ДБ придётся излагать более простым и доступным языком, понятном не только «господам», но и нам, простым смертным.
Уже сама преамбула статьи содержит в себе квинтэссенцию всего её содержания. Россия «глубоко и стремительно пала», но есть, «на что оглядываться», а русский консерватизм «скомпрометировал себя безнадежно».
На доступном языке это означает: кризис в России очень глубокий, и наступил он по историческим меркам очень быстро. А «русский консерватизм», который всячески продвигает и отстаивает современная российская власть, пытаясь отыскать хоть какие-то идеологические и духовные скрепы, обнаружил свою несостоятельность в современных информационных условиях. Примерно, так.
Единственной альтернативой («глотком свежего ветра») всем былым идеологическим платформам, которые по мнению ДБ, «себя дискредитировали», особенно «сегодняшнему гниению», автор считает «концепцию русского модерна». При этом, он считает, что данная «концепция уже предлагалась, но осуществлялась крайне криво».
Сразу же возникают вопросы: кем предлагалась «концепция русского модерна»? Что вообще автор понимает под этой концепцией? Как он мыслит её осуществление в настоящих условиях?
Попытка объяснить, почему предлагаемая модель будущего России ему кажется «самой интересной», ДБ начинает, как он сам пишет, «с лирики». Он описывает впечатления от общения со зрителями телеканала, на котором ему доводится работать. Большинство звонящих «это люди не слишком счастливого поколения, сначала дезориентированного надеждами перестроечной эпохи, а потом обманутого и этими надеждами». К этим людям причисляет себя и сам ДБ.
То есть, психологические переживания автора, связанные с ощущением морально-нравственного коллапса общества, усиливаются от общения с себе подобными, с людьми, переживающими аналогичные ощущения в различных городах и весях бывшей когда-то единой страны.
Чувство нравственного коллапса усиливается неясным и поэтому выраженным всего одним предложением, чувством несправедливого нарушения былого общественного блага: "Студия наша расположена в огромном здании ГИНЦВЕТМЕТа, которое сегодня роздано в аренду разным организациям вроде автосалонов, турбюро и нашего телеканала».
Такое мог написать любой противник приватизационных перемен, любой человек, ощущающий и понимающий грабительскую, глубоко несправедливую суть возникшей частной собственности. Огромное здание бывшего когда-то научного учреждения вдруг стало не нужным возникшему обществу, утратило своё предназначение, стало примитивным объектом недвижимости, приносящим доходы своим собственникам.
Наука уступила место алчным интересам собственников. Которые, почему стали собственниками? Они, что, построили это здание? Своими руками?
Полагаю, такого рода рассуждения вполне могли прийти в голову ДБ. Как писатель, тонко чувствующий общественное настроение, он просто не мог в этот момент не воскликнуть: «дорогие друзья, хватит, наигрались, навоевались…». И повторить вслед за Феллини: «Господа, всё сначала!».
Психологические переживания подкрепляются и конкретным описанием той бездны падения, в которую пала Россия.
Более того, ДБ делает сравнение современной ситуации в России с тем, что было при социализме (стыдливо называя его «оголтелым совком»). И делает вывод о превосходстве этого самого «совка».
И опять-таки, это описание, правдивое по своей сути, вполне можно прочитать во множестве патриотических изданий, в газетах коммунистов. Но эта правда, не свойственна либеральному мнению, антикоммунисты, антисоветчики не склонны так драматизировать ситуацию.
Именно эти идеи и послужили главной причиной критического отношения к этой статье ДБ со стороны так называемой либеральной общественности.
Это же посягательство на «святое», на главные аргументы, позволившие как развалить страну, так и захватить её экономический потенциал. Антисоветизм есть важнейшая часть либеральной идеологии, и любой шаг в направлении оправдания существования СССР, его успехов, рассматривается либеральными идеологами как отступничество.
Таким образом, пафос негодования и неудовлетворённости у ДБ велик, ему хочется изменений. Но ход дальнейших рассуждений показывает, что автор совершенно не понимает сути происходящих явлений, что он не видит их причин, оценивает их с максимально абстрактных общечеловеческих позиций, уходя в сторону от материальной подосновы.
Не материальные интересы конкретных слоёв подвергает анализу ДБ, а сетует на «отступление от идеалов модернизма».
Выдавая с головой своё непонимание появления каких бы то ни было идеалов вообще. Хоть модернизма, хоть либерализма, хоть коммунизма и т.п.
Не идеалы движут обществом, а конкретные материальные интересы. Не мораль и нравственность лежат в основе общественных отношений, а сами материальные общественные отношения являются определяющими в становлении морали и нравственности. Мораль есть функция от материальных отношений.
"Во дворцах мыслят иначе, чем в хижинах".- "Если у тебя от голода и по бедности нет питательных веществ в теле, то и в голове твоей, в твоих чувствах и в твоём сердце нет пищи для морали".(Фейербах).
Социально-психологическая сущность "морали", давно и неплохо изучена советскими учёными. К сожалению, эти знания сегодня дискредитированы и преданы забвению либеральной властью и её псевдоучёными приспешниками.
Но ДБ связывает прогресс общества не с материальными производственными отношениями, а именно с прогрессом моральным. А авторитетом в критерии его оценки он видит Фрейда: «модернизм нашел самое наглядное свое выражение в учении Фрейда…. В основе фрейдизма лежит именно идея моральной ответственности, дотягивание подсознательных импульсов до «светлого поля сознания».
А раз так, то и весь ХХ век ДБ оценивает «по Фрейду»: «Вышло так, что ХХ век был веком подсознательного. ХХI век должен стать веком психоанализа — в самом широком смысле».
Видимо, наши олигархи захватили общенародную собственность "подсознательно", пришла пора "психоанализа"... Ну а Ельцин, так тот, вообще, действовал... бессознательно?
Таким образом, тот самый социализм, в который призывает нас ДБ, был явно каким-то ущербным. Подсознательные импульсы не дотягивали до «светлого поля сознания».
Вот до какой белиберды может договориться даже талантливый человек, не желающий следовать объективным законам мироздания.
ДБ, как видно, не подвластно понимание политических процессов, отражающих не «подсознательные импульсы», а конкретные материальные интересы. Реализация которых приводит к реальной политической борьбе. И Фрейд здесь совершенно не при чём.
Используя либеральную терминологию («идеалы модернизма»), ДБ максимально расширяет философское понимание социального развития, любое кардинальное изменение объясняет предельно обобщённо, не соотнося с интересами конкретных социальных сил, участвующих в общественном противоборстве.
Людям, придерживающимся таких взглядов, всегда кажется, что стоит только обратиться к совести власть имущих, к сознанию масс, как сразу же и наступит всеобщее прозрение. Идеалы чести и совести займут своё достойное место.
Эти люди не понимают, что так упорно и настойчиво внедряемые идеалы, как они называют, «архаики», подкреплены непосредственными реальными интересами и многие из проповедующих эти идеалы людей делают это совершенно искренне, считая свою правоту истиной в последней инстанции. Вот в чём причина появляющейся идеологической борьбы.
Так называемые белые и красные боролись друг с другом за свои конкретные интересы. И прикрывались при этом каждые своей идеологией. При этом, ни о каком, естественно, «модернизме» они и не помышляли. О существовании этого понятия, выдуманного впоследствии досужими политологами, они даже не знали.
Но понятие «модерн» очень выгодно для политологических экзерсисов, помогает уйти от любых упоминаний о классах и их интересах, о социальной дифференциации общества.
Итак, Россия отступила от идеалов модернизма, но «возвращение возможно именно потому, что у нас есть опыт модерна, и поколение, воспитанное на нем, живо и деятельно».
Что это означает, в переводе на простой язык? Модерн – это социализм? Ведь именно при социализме жило воспитанное в нём поколение. Получается, что ДБ зовёт нас в социализм? Считая его «модерном», призывает нас к нему? Получается, что это именно так! Но понимает ли он, что такое социализм, как общественный строй?
Любопытно, не правда ли? Человек, который неоднократно обличал «пороки» социализма, высмеивал основоположника и политического организатора этого самого «модерна», вдруг, изменил свою точку зрения? Превратился в социалиста? Нет, конечно, он просто запутался в «модернах» и «постмодернах», в «ур-фашизмах» и «консервативных революциях».
Ему даже наступление реакции с её активным внедрением «традиционных ценностей» и появлением под этим прикрытием «репрессивных практик» кажутся «консервативной революцией».
Буржуазная контрреволюция, подмявшая под себя страну в интересах кучки собственников, - «консервативная революция»? Оригинально, однако! И просто! Опять-таки, никаких тебе заморочек с материальными интересами и выражающей их идеологией.
Зато как бойко и пафосно ДБ обличает тех, «которые никогда ничего не могут предложить». Эти «чиновники от философии», уничтожившие философию, религию и культуру.
Почему они это сделали? В чём причина такого пагубного состояния дел?
ДБ не раскрывает нам «тайну» появления идеологии традиционализма (консерватизма, патриотизма, национализма…), не может показать их материальную подоснову. Не умеет вычленить интересы либеральных кругов, находящихся у власти, и показать их противоборство с такими же либеральными силами, но от власти отстраненными. Он не видит, что основная политическая борьба развёртывается сегодня среди самих же либералов. Только отражающих различные материальные и, следовательно, политические интересы. И прибегающих к различным формам идеологического воздействия. В зависимости от возможности влияния на сознание народа.
ДБ отделяет «российских государственных мыслителей» от «либералов, которые перехватили повестку», считая, видимо, что критика «ужасов капитализма» есть некая заслуга «либералов».
Но он не допускает и мысли, что подлинная критика современного капитализма есть не критика внешних проявлений, а критика, опять-таки, тех отношений, которые возникли в результате появления крупной частной собственности. Которые породил капитализм. И именно его и надо критиковать!
Общество, в котором идёт острейшая борьба за материальные активы, за ресурсы, за власть порождает и все те негативные явления, о которых пишет ДБ.
Социализм прошлого есть общество без частной собственности, с принципиально другим характером формирования бюджета и приоритетами при его распределении. Социализм прошлого действительно был «модерном» по отношению к существовавшему до него капитализму. И в этом его величайшая прогрессивная сущность. И только благодаря социализму, то есть обществу без частной собственности, удалось поставить экономическое развитие на благо всего народа. И добиться всех тех положительных результатов, о которых так тоскует ДБ.
Но, разрушив социализм, мы лишились его преимуществ, его социальной справедливости. ДБ интуитивно это понимает, но не может преодолеть свои идеологические предубеждения. Не может выйти за рамки своих сословных представлений.
Вот почему, его представления о том, что стоит делать для «смены парадигмы в России», сводятся к следующему: «Достаточно отказаться от бессмысленных запретов, вернуть вертикальную мобильность (не только для лоялистов), прекратить государственную ложь — и климат начнет улучшаться не только внутри, но и снаружи».
Другими словами, опять-таки, как и сто лет назад, так и многократно сегодня звучат призывы «улучшить, подновить, облагородить, прекратить лгать…». Эти призывы не перестают звучать (с разными оттенками) из уст любых либералов, которые ставят идеологию выше материальных отношений. Которые не понимают подлинных причин формирования идеологии.
Так и хочется им ответить: «а Васька слушает, да ест». Неужели эта простейшая истина не доходит до искренних сторонников чести, достоинства, добра и красоты?
Неужели не понятно, что запреты, авторитаризм, репрессивные практики и государственная ложь порождены желанием сохранять власть и собственность? Что преодоление этого пагубного положения возможно только политическим путём? Что для реализации этого пути нужны соответствующие политические силы? Почему ДБ об этом не пишет? Он, что, не понимает этого?
Происходящее сегодня ДБ называет «кратковременным реваншем архаики»: «Разумеется, кратковременные реванши архаики — вещь неизбежная, потому что всегда найдутся те, кто больше любит врать, чем думать, и расстреливать, чем работать».
Нет, уважаемый Дмитрий Львович, Вы глубоко ошибаетесь, считая, что архаика порождена враньём, а не обладанием крупной частной собственностью. И не надо намекать на расстрелы, открещиваясь, как бы, заодно и от ужасов так нравящегося Вам «модерна».
Современный капитализм, это всерьёз и надолго. Борьба за собственность предстоит ещё немалая. И трудно сказать, когда у народа появятся силы, чтобы выполнить новую «модернизацию». Если такие талантливые люди как Вы, ему не помогут. Но, к сожалению, Ваша позиция пока ещё такой помощи не предполагает.
Таким образом, гора родила мышь! Взявшись поучать господ либералов в их невежестве относительно подлинного «модерна», ДБ и сам не многого достиг. Но то, что он одним из первых либеральных мыслителей задумался о подлинном значении бывшего социализма – дорогого стоит!