4. Тень Петропавловской крепости

Андреев Анатолий
            
     В 17-00 принимаю территорию под охрану. Прохожу вдоль гаражей, проверяю замки на всех восьми боксах, в которых стоят машины нашей и соседней организации. Последний бокс открыт. Захожу внутрь. Стоят два автомобиля: пожарная машина и грузовая "Газель". В углу  пара лавок, накрытых ватниками, посредине стол. На нём початая бутылка водки.  Голова к голове сидят бригадир лесопожарной охраны Олег Соснин и водитель Петр Сысолятин. То ли мычат, то ли разговаривают.

- Всё мужики, пора по домам!

- А, командир...  - узнаёт меня  Олег. - Сейчас уйдём... Петруха, давай, поднимайся!

- Мне всё пох!.. А на чё-рной скамье-е, на-а скамье под-су-ди-мых нас давно судьи жду-ут молоды-х и краси-вых!.. Никуда не пойду. Здесь буду спать! - И падает щекой на грязную подстилку.

Выходим с расслабленным Олегом из гаража. У конторы механик, сорок пять лет, невысокий, всегда спокойный. - А гараж-то почему не закрыли?

- Там Петруха остался. - тяжело отвечает Олег.

- Так вы не всю водку выпили?

- Всю. Сысолятин там спать лёг.

- Анатолий Фёдорович, - обращается ко мне механик, - когда Сысолятин выспится и уйдёт, закройте гараж.

Я мог бы ему сказать, что по условия трудового договора в мои обязанности не входит следить за  пьяными водителями. Но не стал. - Антон Игнатьевич, представьте такую ситуацию: Сысолятин закурит, уснёт с сигаретой. Рядом мазутные ватники, использованная ветошь. Пожар, сгорают два автомобиля, а потом мы находим рядом  обгорелый труп водителя. Вам это надо?

Механик с недобрым подозрением смотрит на меня, думает пару секунд, а потом направляется к гаражу. Через полчаса выводит, обнимая за плечи, шатающегося  Сысолятина. Уходят с территории предприятия. Я мог бы рассказать механику как 15 лет назад горели эти гаражи. Неба не было видно от чёрного дыма.  Температура горения была такой высокой, что плавилась арматура в плитах перекрытия! Крыша, так же как и сейчас,  была покрыта рубероидом и залита битумом. А горящий расплавленный битум - это тот же напалм. Тогда сгорело шесть машин и уцелели только каменные стены. Но зачем я буду читать лекцию взрослому человеку? Кто я? Сторож.

   Захожу в нашу каморку, в бетонных стенах холодно, сыро. Конец октября, но отопление в здание не включают, потому что не оплачены долги перед теплоснабжающей организацией ещё за прошлый год. Включаю самодельный обогреватель. Его надо описать отдельно: на листе железа на боку лежат два дырчатых кирпича, сквозь них продета вдвое согнутая металлическая трубка, к концам которой прикручен электрический провод. Тепла от этого устройства шиш да маленько, но всё-таки что-то. Зато розетки использование этого прибора больше месяца не выдерживают, плавятся. По двум стенам, точно засохшие водоросли, висят спутанные разномастные провода. Все сплошь на скрутках с оголённым кабелем. Видимо замотать изолентой нет денег. Как говорят в народе, всё держится на соплях. Через каждый метр на стенах чёрные подпалины от предыдущих коротких замыканий и горения проводов. Если кто-то посторонний в первый раз заходит к нам и видит всё это, он стоит в растерянности и сразу не может подобрать слов. То, что сюда, видимо, никогда не заходил пожарный инспектор, может и хорошо. Вдруг он человек в возрасте и у него слабое сердце.

    Включаю телевизор, который Саня Григоренко привез сюда из дома. Кипячу воду в металлическом электрическом чайнике, возраст которого определить невозможно. После полуночи начинается дождь. Крыша у нас давно течёт. По двум стенам сразу побежала вода, каплет вдоль стыков потолочных плит. Вскоре на полу большая лужа. Спасает то, что пол неровный и имеет уклон, поэтому у нас остаётся метр сухого пространства пройти с столу и дивану. Наши обращения к директору насчёт отопления и худой крыши заканчиваются ответом: "Я работаю над этим". Не отмахивается от нас, как от назойливых мух, выслушивает.

    В два часа ночи вспышка белого пламени, громкий хлопок, едкий запах горелой изоляции и всё погружается во тьму! Включаю фонарь, который ношу из дома. Вскоре нахожу на стене новое чёрное пятно и болтаются два конца обгорелого провода. Приплыли! Мои ресурсы: фонарь и мобильный телефон. Этого достаточно, чтобы хотя бы не убиться в темноте. За сиротским оконцем у потолка - дождь, будто чёрное полотнище, бьётся о стену под порывами ветра. Сижу на лавке, смотрю в кромешную тьму. До конца смены ещё восемь часов.

      Вдруг вспомнилось, как в Санкт-Петербурге нас водили на экскурсии по Петропавловской крепости. Завели в каземат, "каменный мешок". Толстые кирпичные стены, низкий сводчатый потолок. Здесь в одиночном заключении держали особо опасных государственных преступников. Нас закрыли в этой камере, чтобы мы почувствовали атмосферу. Полная темнота, ни одного звука не проникает из-за толстой, обшитой листовым железом, двери, потолок давит каменной массой! В этих камерах, после нескольких месяцев пребывания, многие заключенные сходили с ума, так это действовало на психику. А у меня в каземате есть звуки. Капли дождя, падающие на пол. Куски бетона, которые время от времени вываливаются из потолка на тонкое железа стоящего в углу сломанного холодильника с таким грохотом, что аж подпрыгиваешь от неожиданности! И можно выйти на улицу под холодный осенний дождь.

     Утром жду начальство, чтобы сообщить о коротком замыкании. Время полдевятого, никто не соизволяет появиться на работе. Но у меня-то смена закончилась! Нахожу в конторе грустную женщину - бухгалтера, докладываю ей. И домой, в тепло! У меня хоть и мизерная пенсия, но за отопление я плачу исправно. Ну его на фиг в холоде сидеть!