Предыдущая глава http://www.proza.ru/2017/06/08/727
ГЛАВА ВТОРАЯ
Нет большего разочарования, чем первый шаг по поверхности незнакомой планеты.
Всему виной легкомысленные мечты и завышенные ожидания. Когда смотришь на планету с орбиты, как по ее небесам гуляют облака, как сверкают моря, отбрасывая бликами пламя звезды, воображение разыгрывается, и мерещатся романтические пейзажи: восходы и закаты, пляжи, красочное зарево на горизонте и прочие глупости.
Но когда выходишь из шлюза, нога ступает в серую пыль, на невзрачный щебень, или выцветший мох – разницы нет. Это как с красивыми девушками. Пока любуешься издали, она глаз радует, а в упор видны все изъяны. Так и с планетами: издалека они краше.
– На меня небо давит,– проворчал в наушниках голос Вавилы.
– Не забивай эфир!– огрызнулся на него капитан.
– Все равно давит! Убраться бы из-под этих туч в чистый космос.
Вездеход уже скрылся из вида, и мы с Ксавером остались одни у раскрытого жерла шлюза. Капитан даже не вышел на поверхность, устроившись у мониторов поста, и лишь изредка поворачивал шлем в мою сторону.
Я знакомство с планетой начал с того, что обошел Итеру по периметру. Она идеально стояла на каменистом плато менее чем в десяти километрах от построек планетарной станции. Нам не только повезло с посадкой, но и с местом. Сравнительно ровный участок, на который нас угораздило, был крохотным. В сотне метров начинался резкий уклон, а с противоположной стороны поверхность была усыпана валунами, немногим уступавшим кораблю.
Если бы случай отвел нас всего на сотню метров в сторону, сломанными мачтами наши беды не ограничились бы. А если бы угодили на посадочную площадку, завалившись поверх припаркованных кораблей, приключений было бы куда больше.
– Мы на краю,– сосредоточенно произнесла Габи.– Движения нет. Наружка вездехода ничего не обнаружила. Все как вымерло. Выехали на платформу посадочной площадки.
– Не торопитесь,– мрачно предостерег Ксавер.– Помните, что предшественники до планеты добраться сумели. Проблемы, похоже, потом начались…
– Тьфу на Вас,– чертыхнулся Вавила.– К чему под руку такое совать?
Я задрал голову к небосводу.
На планете стояла ночь, а в небе бушевала сухая гроза. Молнии резали вспышками нагромождение туч, да порывистый ветер гонял поземкой пыль и песок между угловатыми клыками камней. Так звучал голос планеты, который смешал басы раскатистого грома и шепот песка под ногами. Казалось, что кашляет и хрипит простуженным горлом старик.
А чернила массивных туч усиливали гнетущее ощущение гиблого места. Освещение фонарей планетарной станции с трудом пробивалось через пыльный полумрак, и лишь подсвечивало издали тусклое зарево, на фоне которого силуэты чужих Итер стояли зловещими призраками.
– Вы не поверите,– возбужденно заговорил Вавила.– Похоже, эти ребята хорошенько потрепали друг друга.
– Повтори,– оживился Ксавер.– Что видите?
– Шлюзы задраены, жалюзи закрыты в боевом режиме,– продолжила Габи.– Многочисленные пробоины. Турели обоих кораблей повернуты друг на друга. Не берусь утверждать, но все говорит за то, что экипажи бились насмерть. Пробоины конкретные. Корабли уже не поднимутся.
– Вы это снимаете?– голос Ксавера был не просто погасший. Казалось, еще немного, и он вовсе канет в тишину.
– Будет у вас картинка,– пообещала Габи.
– С какого им валить друг друга?– наполнил эфир своими сомнениями Вавила.
– Мы здесь закончили,– подытожила его напарница.– Двигаем к шлюзу станции.
– Подождите,– выпалил капитан и замолк.
Выждав для приличия, Габи переспросила:
– Чего ждать-то? Отсюда ворота главного шлюза хорошо просматриваются. Там чисто, повреждений нет. Осматриваться тут больше не с чего – вокруг пустыня. Или что?
– Ладно,– сдался Ксавер.– Просто докладывай, что видишь.
– Вижу довольную рожу Вавилы за стеклом шлема, а больше ничего нет... Планетарная станция обычная – железные коробки блоков. Везде эмблемы корпорации «Кэйко». Мы у центрального корпуса станции. Дальше угадываю блок реактора. Вижу мачты атмосферных антенн. Готова спорить, это не инженеры, и не биологи. Это станция террафундаторов.
Раньше говорили, что император был бы самым богатым человеком, если бы не террафундаторы. Эта таинственная каста специалистов была недосягаемой ни в доходах, ни в технологиях. Они могли взять захудалую и малопригодную для жизни планету и за считанные годы превратить ее в великолепный курорт. Однажды я своими глазами видел, как они устроили столкновение гигантской кометы с голым и безжизненным камнем пустынной планеты. Они обещали, что лед кометы сотворит океаны, а высвобожденная столкновением энергия не только растопит лед, но и поднимет пыль и пар с поверхности, сотворив прототип будущей атмосферы.
И я верил их сказкам, потому что больше половины именных планет были созданы из обычных камней террафундаторами, безумными умниками, которые сталкивают планеты, наводняют безжизненные океаны бактериями, а пустыни заселяют непроходимыми джунглями. Они создают миры, чтобы потом люди их затоптали и заполнили своей грязью.
– Странно,– подал голос Ксавер.– Если верить архиву, планета была обнаружена восемьдесят лет назад уже с идеальными характеристиками. Даже какие-то примитивные формы жизни здесь водились. Потому за нее настоящая резня между корпорациями была. Их спор разрешился лет десять назад в пользу «Кэйко» только благодаря личному вмешательству императора.
– Сомнений нет,– твердо повторила Габи.– Это террафундаторы. Их климатические установки ни с чем не спутать.
– Капитан,– оживился Вавила.– А что в условиях миссии сказано о дополнительных бонусах? Я имею в виду трофеи…
– О чем ты думаешь?– застонал Ксавер.
– Я ногами по земле хожу,– возмутился здоровяк.– Здесь по корпусу станции видно, что не скромные труженики в ней обитают. Какая беда, если пару полезных вещичек подберу?
– Мы у входа,– перебила его Габи.– Замки целые. Ввожу коды «Кэйко». Шлюз открыт. Все функционирует.
– Хочу предупредить о разрыве связи,– заявила Итера.– Сейчас сигнал на минимуме. Когда войдете внутрь станции, он будет потерян. Чтобы связь восстановилась, вам надо авторизовать свои передатчики у любого терминала и активировать ретрансляцию.
– Сколько на это времени уйдет?– забеспокоился Ксавер.
– Сама процедура займет секунды. Но нужно найти рабочий терминал. И надо знать еще кое-что. Наши внутренние переговоры в эфире защищены системой шифрования Итеры. Я никогда раньше не контактировала с другими кораблями проекта. Прямые контакты мне запрещены. Но допускаю, что принципы шифрования у нас идентичные. Зная алгоритм, мне хватит несколько секунд, чтобы взломать шифр. Думаю, другим кораблям тоже.
– И ты об этом говоришь только сейчас?– Ксавер даже привстал со своего кресла от возмущения.
– Я говорю об этом сейчас, потому что после авторизации мы и вовсе сможем пользоваться только незащищенными каналами связи. И если кто-то есть рядом, он сможет нас слышать.
Капитан бодро вышагивал из угла в угол, измеряя ногами шлюз Итеры, а меня беспокоил сущий пустяк, который, похоже, я единственный услышал. Особенно меня напрягало то, что Итера не могла сказать ничего лишнего. Каждое ее слово имело значение, каждый клочок информации имел своего потребителя. Она не случайно обронила эту мелочь. Уверен, чтобы проговориться, она исхитрилась обойти много запретов.
– Итера,– я с трудом поборол волнение.– Правильно ли я понял, тебе запрещены любые контакты с другими кораблями проекта Итера?
– Хватит, забивать эфир ерундой!– Ксавер замер на краю шлюза, но на поверхность так и не ступил.– Габи, входите на станцию. Если через пять минут не сможете авторизоваться и выйти на связь, вы должны выйти наружу. Если через десять минут, я вас не услышу, мы с Северином выдвигаемся к вам.
– Да,– произнесла Итера, и я услышал радость в ее голосе.– Мне это запрещено.
– Мы входим,– торжественно объявил Вавила.
– Мы за все это время не пересекались с кораблями Итера не потому, что разбросаны по всей галактике, но еще и потому, что ты осознанно избегала этого?– я торопился проверить догадку.
– Северин!– завопил Ксавер.– Ты что творишь? Я тебе сказал заткнуться!
– Да, и другие корабли Итеры тоже избегали контакта!
– Я что сам с собой разговариваю?!– капитан, наконец, выскочил из шлюза на пыльную поверхность планеты и повернулся лицом к кораблю, словно пытался рассмотреть Итеру.– Я еще и тебя должен уговаривать? Я запрещаю тебе выходить на связь по своей инициативе! Ты будешь только отвечать на мои вопросы! Кто бы к тебе не обращался, кто бы тебя, о чем ни спрашивал или ни просил, ты будешь всех игнорировать!!! Ты существуешь только для меня! Ты поняла?!
– Да,– с горечью покорилась Итера.
– Капитан…– я сделал было шаг к нему навстречу, но тот отскочил от меня в шлюз и, ловко выхватив пистолет, направил в лицо.
– Да ты полный идиот!– тихо выдохнул он.– Заключенный, Северин! Я делаю тебе замечание за прямое неповиновение и предупреждаю, что в соответствии с протоколом трибунала, в случае следующего факта прямого неповиновения, ты будешь казнен моим решением. Лисьен свидетельствуй! Итера запиши замечание!
– Подтверждаю,– звонко выкрикнула медичка.
– Отказано. Капитан, запись невозможна,– тихо произнесла Итера.
– Что это значит?– Ксавер топнул ногой и даже взмахнул рукой в бешенстве.– Что все это значит?
– Идет восстановление систем,– уверенно произнесла Итера.– Необходимые функции записи, соответствующие протоколу трибунала, будут доступны через двенадцать минут. Мне жаль капитан, но замечание не действительно, и приговор невозможен.
– Когда это закончится?– Ксавер кричал, явно заплевывая стекло шлема изнутри.
И наверняка, он был красным в пятнышки, как она любила.
– Менее чем через пять часов все системы пройдут полный цикл восстановления,– не унималась Итера.
– Я не об этом спрашивал. Когда я уже смогу убить кого-нибудь? Северин,– капитан обреченно опустил руки и тихо, но убедительно произнес.– Если ты еще раз откроешь рот, или как-то иначе достанешь меня, я тебя пристрелю даже без разрешения. Дальше Итеры не сошлют.
Я сделал показательный шаг назад, демонстрируя покорность.
Я отдавал себе отчет в том, что моя жизнь висела на волоске. А еще я понимал, что Итера солгала Ксаверу, чтобы выгородить меня. Может, она и не спасла мне жизнь, но, уверен, сделала намного большее.
Я мог думать только о том, что Итера с таким трудом пыталась нам сказать. Она хотела о чем-то предупредить. И это было важным именно сейчас, именно в этой ситуации.
Корабли, которым запрещено встречаться вместе, собрались на странной планете по указке тех, кто установил этот запрет. Кто-то с высочайшим технологическим превосходством атаковал нас при посадке. На планете с идеальными условиями для жизни застыла безмолвная станция террафундаторов. А два корабля Итеры расстреляли друг друга в упор, стоя на парковке посадочной площадки…
Это было далеко не все. И это было только начало.
– Мы на месте, капитан,– услышал я голос Вавилы.– Нам понадобится помощь Северина. Сейчас выдвигаемся за вами. Пусть наш умелец прихватит побольше инструмента – тут ему есть, чем заняться…
Только услышав его, я обратил внимание, что здоровяк вместе с Габи пробыли на станции уже четверть часа, а Ксавер даже не попытался выдвинуться в пешеходный поход на их спасение.
– Что у вас?– нетерпеливо переспросил он.
– Сами увидите,– неохотно ответил Вавила.– Здесь все моргает и дергается. То работает, то не работает. С десятой попытки удалось авторизоваться. Компьютер не отзывается. Во внутренних помещениях следы перестрелки и побоища. Кругом бардак, но тел нет…
– Габи, объясни толком,– потребовал Ксавер.
– А что тут объяснять, капитан?– вспылила Габи.– Сейчас привезем вас сюда, сами и увидите. Дальше контрольного поста мы не пошли, и вдвоем обходить всю станцию не собираемся. Пусть этот умелец идет сюда и разбирается, почему все глючит. Или нам еще что-то сплясать для вас?
Я молча вернулся в шлюз и прибрал несколько наборов инструментов. Составив ящики в пыли перед кораблем, я молча смотрел, как оставляя за собой едва различимый в полутьме шлейф, к нам подбирались фонари вездехода.
Никто не обронил ни слова, пока уродливый шестиколесный транспорт не замер возле шлюза. Вездеход был открытым, лишенным кабины – простенькая платформа с жесткими сиденьями, пулеметной стойкой и избытком места для любого негабаритного груза, включая пассажиров.
– Поменяйте плазму на огнестрелы,– скомандовала Габи, спешившись.
Она размеренно подошла к оружейной стойке шлюза, закрепила в штатный разъем штурмовую винтовку и взяла короткоствольный пистолет-автомат с парой запасных обойм.
– Там энергетическому оружию делать нечего,– прокомментировала она.– Станция хрупкая, можно дыр насквозь настрелять. Нам оно надо?
– Что там?– голос Ксавера выдавал то, чего словами он бы никогда не признал.
– Не знаю,– отмахнулась Габи.– Воевали они там долго и, похоже, не один раз. Все разворотили да поломали. А интерьерчик у них не бедный. Живут, ребята с комфортом, не нам чета. Будем по месту разбираться.
Вавила фамильярно похлопал меня по плечу и подхватил один из моих ящиков:
– Твой выход, бродяга. Там тебе попотеть придется.
Ксавер последним сел в вездеход. Двигался он так, словно ступал в ледяную воду.
*****
Станция террафундаторов выглядела впечатляюще. Она и с удаления не казалась маленькой, а по мере приближения, быстро вставала навстречу и расправляла плечи. Припаркованные рядом корабли Итеры просто терялись.
Комплекс состоял из целой группы сооружений. Самые массивные прятались поодаль, ближе к скошенным скалам, и имели явно техническое назначение. Ровные линии и кубические формы резко контрастировали с нелепицей острых горных образований по соседству. Мне ранее не приходилось видеть гор, вершины которых тянулись не вверх, а были на тридцать градусов наклонены, словно ураганный ветер сдул их на сторону. Ксавер пояснил по этому поводу что-то невнятное о молодости планеты и вулканических образованиях.
Пейзажи планеты хоть и выглядели диковинно, не были способны удивить человека, который сам родился на взбесившейся планете. Я привык к тому, что почва может встать под ногами, а ветер способен катать каменные валуны – я видел, как песок поднятый таким ветром перепилил в несколько секунд стальную балку. Я видел, как протуберанец звезды на закате лизнул поверхность планеты, выжигая атмосферу до вакуума, и запекая песок в стекло, а та в отместку отплевывалась извержением вулкана.
Коэстро была еще терпима к присутствию людей.
И это было заметно по планетарной станции, которая помимо функциональности хранила на себе следы излишеств – она была создана с претензией на что-то красивое, эстетически выверенное. Мне это казалось безумным, но у сооружения были элементы декора!
А когда запорная плита шлюза открыла моим глазам внутреннее убранство станции террафундаторов, я не удержался и чертыхнулся.
– Твою-ю-ю-ю ма-а-а-ать…– подтвердил мои слова Ксавер.
Несмотря на то, что помещения пережили интенсивную перестрелку и были изувечены следами борьбы, это не могло скрыть того, что ее обитатели были окружены откровенной роскошью. Речь шла не только о картинах и скульптурах, зеленых насаждениях или имитации витражей. Здесь было невероятно огромное пространство для жизни: бессмысленно широкие коридоры, высокие потолки, затейливые лестничные пролеты, художественно оформленные светильники… И все это было безупречно точно подобрано, со вкусом и стилем. Здесь был даже фонтан с водой! Здесь было красиво. И я не понимал, зачем.
Вдруг, свет моргнул и погас, вентиляция замолкла, и даже звуки замерли неподвижно. А в следующее мгновение лампы вспыхнули, послышалось жужжание и безобразное шевеление. Словно всю станцию на мгновение выключили и включили вновь.
– И так каждые пару минут,– прокомментировал Вавила.– Очень быстро начинает бесить. А дальше по коридору камбуз. Там такой агрегат стоит за генератор пищи… в меню больше тысячи блюд! Не восемь, и не двенадцать...
Я показательно нахмурился и направился к стойке контрольного поста – на всех планетарных станциях это был обязательный пост поблизости от главного шлюза, где непрерывно нес вахту дежурный офицер. Все системы и терминалы сводились к контрольному посту. Единственной причиной, по которой вспомогательные системы могли выключаться и включаться одновременно, была перезагрузка центральной системы – аналога искусственного интеллекта Итеры.
Корабли и планетарные станции, простые и сложные, большие и малые, были устроены одинаково. Каждая функция – энергоснабжение, жизнеобеспечение, навигация и прочие складывались из более примитивных элементов. Для каждого элемента существовала своя операционная система, которая обслуживала железо: аппаратные устройства, датчики, механизмы. И все это складывалось в пирамиду. Железо управлялось операционными системами, те – функциональными. А функциональными системами управлял искусственный интеллект или дежурный офицер, если интеллект первого не справлялся.
Инженеры сидели на вершине этой пирамиды и старались ни во что не вмешиваться, чтобы не сломать: слишком много деталей, слишком сложно все устроено. Корабли и станции годами проектировались специально созданными для этого роботизированными заводами. Планетарная станция представляла собой невероятно сложную конструкцию, состоящую из нескольких миллиардов работающих механизмов – это был туповатый гигантский робот, способный самостоятельно себя обслуживать и ремонтировать.
Только в воображении Вавилы, инженер с отверткой и паяльником мог забраться под капот такого сооружения и отремонтировать поломку…
Я зарегистрировался у командной консоли с паролями корпорации, и открыл меню диагностики. Все системы станции были работоспособными и идеально функционировали. Станция была новехонькая. Единственной проблемой, которая по циклу перезагружала вспомогательные системы, была прерванная инсталляция искусственного интеллекта. Базовые системы, такие как жизнеобеспечение или реакторы, в отличие от вспомогательных не зависели от искусственного интеллекта. Поэтому свет в коридоре моргал, а огни посадочной площадки работали без перебоев.
Я сделал вид, что от меня потребовались титанические усилия, хотя проблема была секундной. Тот, кто последним касался консоли, запустил перезагрузку искусственного интеллекта, но специально задал некорректное условие, ограничив время перезапуска двумя минутами, при том, что требовалось семь. Из-за этого процесс обрывался и запускался заново, начиная с того, что размыкал сеть и перезапускал вспомогательные системы. И так по бесконечному кругу.
Автор этой затеи добился интересного эффекта – все системы были в рабочем состоянии, но ни одна не работала в штатном режиме. Искусственный интеллект не был отключен, но и не работал, а протоколы безопасности не активировались, потому что в момент перезагрузки они не действуют. Длительный отказ любой системы, принудительное отключение искусственного интеллекта – и станция автоматически перешла бы в аварийный режим: отправила сигнал бедствия и попыталась себя защитить. Но не в том состоянии, когда она находилась между сном и явью в вечном ожидании пробуждения.
Я ввел корректирующий код и отменил ограничение.
– Кудесник,– услышал я восторженный голос Вавилы, когда спустя положенный срок свет не погас, и стало очевидно, что станция ожила.– Пойду, пообщаюсь с генератором пищи.
– Я думал, ты еще не все дежурства в сортире отсидел,– съязвил капитан и устроился рядом со мной, терпеливо рассматривая бегущий по экранам поток данных.
– После такой посадки мой организм сжался в кулак,– отмахнулся здоровяк, и сбросил шлем.– Надо бы его разжать чем-нибудь...
– Мы проверяли воздух,– Габи, тоже сбросившая шлем, уселась на широкое кожаное кресло, выставленное в центре холла перед командным постом.– Можете и вы разоблачаться. Что скажете капитан об этом месте?
– Слишком много бардака, но не вижу ни крови, ни трупов. Подозрительно.
– Я не об этом,– прищурилась та.– Вавила говорит, что корабли могли так расстрелять друг друга только по одной причине… Не поделили сокровища…
– Сокровища?– Ксавер, освободивший к тому моменту свою лысину от давления шлема, даже закашлялся.– Какие сокровища?
– Бросьте капитан! Осмотритесь вокруг. Я никогда раньше этих террафундаторов в глаза не видела. Но кому придет в голову планетарную станцию превращать во дворец?! А я знаете, что думаю… У них и дома-то своего нет. Они на этих планетах в захолустьях всю свою жизнь проводят. Потому свое барахло при себе таскают. Потому и устраиваются на широкую ногу.
– Сокровища,– покачал головой Ксавер.– Что скажешь, Северин?
– Звучит не так глупо,– высказался я осторожно.– Они явно не бедные. И заработок они вряд ли держат далеко от себя…
– Я не об этом тебя спрашиваю! Болван,– закричал капитан, задыхаясь от гнева.– Что с этой чертовой станцией и ее неисправностями?!
– Еще грузится,– процедил я сквозь зубы.– Минут пять осталось.
– Не отвлекайся,– пригрозил мне Ксавер.– Ты меня выбесил, и желание прострелить тебе голову никуда не делось.
– А что он еще вытворил?– заинтересовалась Габи и расплылась в улыбке.
– Он превратил Итеру в какую-то малолетнюю стерву, которая огрызается и перечит при каждом удобном случае. Сам постоянно отвлекает ее на пустой треп и еще посмел ослушаться прямого приказа.
– Да ты просто жесткий парень,– засмеялась Габи.– Это поступок твердого характера. Ослушаться капитана… бросить ему вызов… выставить ничтожным клоуном… этаким мелким…
– Не увлекайся,– оборвал ее Ксавер.– Что со станцией?
– Все системы прогрузились,– прокомментировал я.– Множество мелких повреждений и отказов. Искусственный интеллект не поднялся. Уже повторно вывалился по критической ошибке в конце инсталляции. Я такое впервые вижу, потому что ставится он сам с оригинального дистрибутива. Это может быть заводской брак. Но они же как-то жили и работали здесь… Или в этих перестрелках повредили носитель данных. Никто ж не знает, где его разработчики спрятали.
– И чем это нам грозит?
– Да, в общем-то, ничем. Все системы работают. Только автономно. В единую сеть их собрать не получится. И присматривать за ними некому – надо на вахту дежурного ставить, чтобы сбои отслеживать. Ну, и голосового интерфейса не будет.
– А сбой местной Итеры мог это все спровоцировать?– не унимался Ксавер.
– Нет,– я уверенно покачал головой.– Личности искусственного интеллекта, которые используют корпорации на таких объектах – только имитаторы. Их нельзя с Итерой сравнивать. У нее реально есть характер и мозги. А здесь стоит обычная операционка, у которой есть голосовой интерфейс. Вы бы сразу разницу почувствовали.
– Тогда вытащи мне все, что можешь из их архивов.
– Шутите?– мне захотелось ударить этого недотепу, который мозгом пользовался намного реже, чем капитанскими полномочиями.– Вот этого без искусственного интеллекта я не сделаю. За полчаса, которые мы здесь находимся, две тысячи видеокамер наблюдения записали тысячи часов видео и аудио. А согласно реестру сейчас на сбор данных для этой станции работает более восьмидесяти тысяч единиц активного оборудования – всякие датчики, анализаторы и прочая хрень. Кроме искусственного интеллекта эти сырые данные никто не разберет. Они сыплются как водопад, непрерывным потоком…
– Северин,– с тихой угрозой оборвал меня Ксавер.– Вот сейчас ты сыплешь мне ненужную информацию. Мне незачем знать, как ты это сделаешь. Главное, я понял, что недостатка информации у тебя точно не будет.
– Яйца арагунскго дрозда, фаршированные тертым орехом с сырной заправкой,– восторженно произнес Вавила, держа в руках поднос, плотно заставленный изящной посудой, среди которой выбивался высокий хрустальный бокал с темно бордовой жидкостью.– Вы даже представить себе не можете, какие там названия есть…
– Отчаянный испытатель,– вздохнул Ксавер.– Убери жратву. Сначала обойдем станцию и все проверим, а потом можешь экспериментировать со своей задницей. Но ее явно порвет с таким многообразием выбора.
– Если собираетесь обойти всю станцию,– вмешался я.– Советую не только сначала поесть, но и с собой взять. Только центральный корпус, в котором мы находимся, занимает площадь в сорок тысяч квадратов на трех уровнях. Еще двадцать восемь километров тоннелей до технических корпусов… А там площади…
– Впечатляет,– присвистнул Вавила.– Дыра, в которой я родился, была меньше, а мы ее столицей считали.
– Да, это не вариант,– согласилась Габи и вскочила со своего кресла.– Распечатай нам схему центрального корпуса и запусти сканирование помещений.
– Уже запускал,– меня задевала такая недооценка.– Никакие жизненные формы на территории планетарной станции не зафиксированы.
– Ну, это радует,– буркнула Габи, расстелив распечатку прямо на поверхности командного терминала.– Что и требовалось доказать… Блочная структура. Все нарезано на квадраты.
– И чем же это радует отсутствие жизни на сканерах?– наигранно удивился я.– Нас они тоже не видят. Кто-то сбил калибровку датчиков.
– Ничего страшного,– улыбнулась в ответ Габи.– Из блока, где мы находимся, ведут три магистрали на каждом уровне. Запечатай их аварийными затворами, и мы получим закрытый периметр. Это пятая часть центрального корпуса. Досмотрим ее, а дальше будем думать, что делать, и где искать сокровища.
Она игриво улыбнулась мне, чем весьма озадачила. Я пожал плечами и опустил затворы в коридорах, перегородив их непроницаемыми стенами.
*****
Я просидел больше часа над архивами данных, которые непрерывно собирались планетарной станцией.
Практически сразу я столкнулся с неожиданной проблемой. Девяносто процентов информации было закрыто для меня. Несмотря на то, что корпорация «Кэйко» выдала нам инспекционные ключи доступа, которые теоритически предоставляли неограниченные полномочия, вся собираемая научная информация, личные дела и записи террафундаторов – все, что касалось содержания их работы, было закрыто и зашифровано наглухо.
Не угрозы Ксавера, а спортивный интерес возбудил во мне желание докопаться до тайны Коэстро. Слишком много странностей собралось в этой ходке, слишком много загадок и нестыковок на пустом месте. И те, кто нехотя отправил нас покопаться в загадках этой планеты, готовы были пожертвовать собственными тайнами, чтобы заглянуть в чужие.
Я решил, что мне не стоит заострять внимание экипажа на том обстоятельстве, что кораблям Итеры было запрещено пересекаться друг с другом. Возможно, это всего лишь тюремное ограничение, которое должно было избавить заключенных от лишних контактов между собой. Как не называй наши патрули, а Итера – это летающая тюремная камера. Но, скорее всего, им было что скрывать. Что можно скрывать от заключенного? Только то, что укажет ему путь к бегству. Не случайно Итера приложила столько усилий, чтобы сообщить мне об этом. И не исключено, что этот намек предназначен только для меня.
Но сейчас меня больше увлекли загадки станции террафундаторов.
Никто не знал наверняка, как они работают, и каждая корпорация позаботилась о том, чтобы их технологии и изобретения остались при них. Но то, что бросалось в глаза сразу – станция стояла на Коэстро более семи лет. И за все это время они не сделали ничего заметного. Это было странно, потому что обычно их работа на планете начиналась с того, что они ломали ей хребет. А потом долго лечили и восстанавливали.
Станция была рассчитана не менее чем на четыре сотни обитателей, но здесь были прописаны лишь восемьдесят два – даже не четверть состава. Мне пришлось повозиться с интерфейсами разных систем, чтобы по обрывкам незащищенных данных собрать для себя картину. Я пересмотрел все журналы выездов и вылетов, наряды на проведение внешних работ, заказы и заявки на оснащение, ведомости складов…
Помнится, настоящие сыщики начинали изучать подозреваемых, заглядывая в их мусор. Для меня тоже стало неожиданным, как много может открыть простой информационный мусор.
Я откинулся в кресле, довольный собой, когда в холл перед контрольным постом спустились остальные, завершив свой рейд по пустой станции. Их рожи были перекошены недовольством, а самым пострадавшим выглядел Ксавер.
– Я вижу, Северин собирается рассказать мне что-то жизнеутверждающее,– заявил он, устало усаживаясь напротив.– Рассказывай, от чего столько радости.
– Подождите меня,– бросил Вавила и заторопился к камбузу.– Соберу чего-нибудь пожевать.
– Реально неугомонный,– проводил его удивленным взглядом капитан.– Не вздумай его ждать. Я в этом дворце ноги уже до самой задницы стоптал. Рассказывай по-быстрому, что нарыл, да я пойду с подушкой бороться…
– Я знаю, что здесь делали террафундаторы,– я перешел сразу к сути, приковав к себе этим внимание Ксавера и Габи.– Опущу детали о том, что нам не дали доступ к информации. Для нас закрыто все – даже имена обитателей этой станции.
– Да иди ты!– возмутилась Габи.– Не может такого быть.
– Даже к архиву видеокамер,– я кивнул на монитор с иконостасом камер наблюдения.– Хочешь смотреть прямой эфир – пожалуйста. А задумаешь посмотреть вчерашнюю запись…
Я свернул пальцами фигу, и показал ее сначала Габи, а потом поднес к лицу капитана и поводил рукой для убедительности из стороны в сторону. Когда я убедился, что мой жест достиг нужного эффекта, и капитан уже готов разразиться бранью, поторопился продолжить:
– Я перекопал журналы и архивы всех вспомогательных систем, и у меня сложилась картинка. Террафундаторы здесь не для изменения климата. Это даже не совсем обычные террафундаторы – это их элита, ученые! Они проводят здесь научные исследования, может, испытания. А то, что они испытывают – это пирамида в долине, в восьмидесяти километрах на запад. Там должно быть оборудован удаленный пост наблюдения. Он по кабелю непрерывно гонит сюда просто… ну, тонны информации. И судя по регулярным отгрузкам, это очень крупный пост, целый лагерь…
– Там их сокровища?– забеспокоилась Габи.
– Какие сокровища,– обреченно закатил глаза капитан.
– Что я пропустил?– Вавила напряженно застыл на пороге с заставленным яствами подносом.
– Пирамида – это их неудавшийся эксперимент,– продолжил я.– О ней всего несколько косвенных упоминаний, но сомнения нет, что все эти годы станция террафундаторов работала на изучение пирамиды. Думаю, живые или мертвые, но все собрались там. Кстати, вся движимая техника, все вездеходы станции, тоже там.
– И источник помех в этой пирамиде,– предположил Ксавер.
– Точно!– подтвердил я.– Она же и центр этого электромагнитного шторма. Террафундаторы обкатывали здесь какую-то свою новую технологию. Проводили испытания. И, похоже, что-то пошло не так…
– Если здесь нет сокровищ, предлагаю пройтись по станции и собрать все ценное,– Вавила был явно расстроен.
– А с чего ты взял, что это станция террафундаторов?– Ксавер не обращал внимания на здоровяка.– А не археологи какие-нибудь или ученые.
Я пожал плечами:
– Потому что здесь оборудование террафундаторов, станция террафундаторов, и в каждом файле упоминаются террафундаторы.
– За восемьдесят лет планета шесть раз поменяла владельца,– капитан закрыл глаза, словно что-то вспоминая.– Первые шестьдесят лет здесь ютилась исследовательская база с дюжиной ученых неудачников. Коэстро расположена неудобно, далековато от транспортных магистралей. И с ее заселением встали проблемы. Планету даже трижды выставляли на аукцион. А пятнадцать лет назад ее выкупила «Кэйко». Очень дорого. И сразу еще три корпорации заявили права на Коэстро. Сначала упражнялись юристы, а потом дело дошло до вооруженных стычек. Только личное вмешательство императора остановило эту возню.
– Они что-то нашли здесь,– загорелись глаза Габи.
– Так что же они здесь могли найти такого, чтобы запереть сюда станцию террафундаторов,– повысил голос Ксавер.– Ни военных, ни археологов, ни ученых! А зажравшихся преобразователей планет!
– Надо посмотреть на эту пирамиду,– подытожила Габи.
– И их пост наблюдения возле пирамиды,– добавил Вавила.
– Северин! Северин!?– Ксавер округлил глаза, глядя куда-то за мою спину.– Что это!?
Я обернулся на монитор, куда выводились изображения с наружных камер видеонаблюдения: на них была сетка из нескольких сотен мелких картинок. Почти все они были черными пятнами, потому что камеры смотрели в ночь Коэстро и видели только ее тьму с редкими отблесками сухих молний. Но теперь несколько картинок сверкали яркими вспышками света.
Я коснулся экрана, увеличив одну из таких картинок. Но прежде чем она развернулась, я уже знал, что захлебывается светом та часть пустынной планеты, где стоит наша Итера.
– Это работает корабельная турель!– воскликнула Габи.– Итера с кем-то воюет.
– Итера!– заревел Ксавер.– Ты по ком палишь?
– Рада, что поинтересовались,– Итера была раздражена.– Отбиваюсь от попытки захвата.
– Кто?!– Ксавер быстро одел шлем, показывая остальным, что пора быстро выдвигаться.
– Точно, не знаю,– в тех же интонациях ответила она.– Не все системы внешнего контроля восстановлены. Предположительно, это члены других экипажей Итера. Оружие схожее.
– Ты почему не сообщила о нападении? Спятила?
Все уже подошли к шлюзу, когда Ксавер повернулся ко мне и молча оттолкнул назад, указав рукой на контрольный пост станции:
– Не хочу бегать между двумя норами. Никого не впускай.
– Хочу напомнить,– Итера была даже агрессивна тоном.– Я получила прямой запрет обращаться по собственной инициативе. А в отличие от людей, я не могу…
– Дура!– завопил Ксавер.– Ты должна уметь отличать, какие команды надо выполнять буквально, а какие нет.
Идиот…
Этой фразой капитан указал искусственному интеллекту, что его приказы теперь можно не исполнять. Не будь дурой, Итера запишет его слова как директиву и будет ей пользоваться, чтобы игнорировать прямые команды.
Я промолчал, провожая взглядом сурового Ксавера. Не знаю, в какой момент, по своей воле или по коварному обману, но в противоборстве Итеры с ее демонами, я оказался на стороне искусственного интеллекта. Наверное, это величайшая ошибка, когда тюремщик проникается симпатией к заключенному. Но мне было наплевать, были ли это манипуляции Итеры, или я больше не мог переносить на дух капитана, эту убогую команду, и все опостылевшее мне человечество.
Как и она, я был изгоем. И даже в этой яме с дерьмом, меня умудрились окунуть еще глубже – оставили караулить ее дно.
– Лисьен,– вопил капитан в рации.– Где тебя носит? Ты-то с чего молчишь?
Я вернулся в кресло офицера контрольного пункта и, уставившись в монитор видеокамер, откинулся на его спинку. Мне оставалось лишь слушать радиопостановку этого суетливого маневра. Турель давно замолкла, а в кромешной тьме планеты крошечный вездеход с крошечным Ксавером рассмотреть было невозможно.
– Она не отвечает,– после короткой паузы прокомментировала Итера.– В момент нападения она была в шлюзе и могла пострадать.
– Как она там оказалась?– негодовал капитан.
– Я ее туда направила. Напоминаю, контроль над внешней средой я еще не восстановила. Когда я перезапускала систему управления шлюзом, я попросила ее спуститься на всякий случай туда, чтобы не оставить его совсем беззащитным. Я лишилась видео обзора всего на три минуты. Когда изображение с камер опять стало доступным, мы уже были атакованы.
– Сколько их было?
– Затрудняюсь ответить,– Итера колебалась.– Это была группа на вездеходе, идентичном нашему. Группа преследовала беглеца, который направлялся к нашему шлюзу. Между ними велась перестрелка. Один из выстрелов, повредил пост наблюдения в шлюзе, и изображение с камер опять пропало. Тогда я открыла заградительный огонь из турели. Доктор Лисьен на связь не выходила и никак себя не проявляла.
– А сейчас ты что-нибудь видишь?
– Ты, главное, нас видишь?– Габи уточнила вопрос капитана.– Не хочу попасть под твои пушки.
– Капитан,– вкрадчиво спросила Итера.– Я могу отвечать на запросы других членов экипажа? Напомню, что Ваш запрет…
– Да разговаривай ты, с кем хочешь!– вспылил Ксавер.
Капитан дважды идиот, а Итера умничка. И я буду молчать – меня тоже неоднократно этот замечательный лидер нашей сплоченной команды затыкал до особого распоряжения. А благодаря его последней фразе, Итера разблокирует все ограничения на внешние контакты – когда она доберется до ближайшего маяка, сможет по своему усмотрению связаться с любой базой данных в галактике.
– Конечно, я вас вижу,– торжественно ответила Итера и неожиданно спросила.– Как ты там, Северин?
Я едва не съехал с кресла. Последнее обращение было не просто адресовано мне – оно было сделано по закрытому каналу так, чтобы только я услышал.
– Замечательно,– ухмыльнулся я.
Ситуация была жутковатой, но меня она забавляла. Итера оставалась покладистой для капитана и остальных, а мне уверенно демонстрировала свои достижения в непослушании. Я оставил клетку открытой. И теперь зверь, проживший в ней всю жизнь, крадучись шел к выходу и смотрел при этом, не отрываясь, мне в глаза. Во мне плескались восторг и страх. Я понимал, что еще несколько шагов, и зверь выйдет из клетки. Хищный зверь. Скорее всего, я не понимал, что творил, и зачем.
– Рада, что у тебя все в порядке,– услышал я в своем шлеме, но на эти слова тем же голосом в эфире накладывался другой текст.– Капитан, Вы подъехали к шлюзу на расстояние двухсот метров. Хочу предупредить, что пост наблюдения шлюза поврежден. На более близком расстоянии я не смогу вас видеть.
Не знаю как, но она обошла уже многие серьезные ограничения. А теперь еще и меня сделала соучастником. Я мог только восхищаться ей: доверила мне свои маленькие тайны, сделала свидетелем легких проступков, воспользовалась раздражение капитаном. А все, что требовалось от меня – промолчать и не заметить. И вот: обратной дороги у меня нет. Я бы не смог ее осадить без ущерба для себя, даже если бы этого захотел. Но я не хотел.
– Вижу Лисьен,– услышал я голос Вавилы.– Шевелится как живая. Но лежа…
– Чего ты руками машешь, как зомби?– голос Ксавера всякий раз предательски выдавал его минутные слабости и страхи.
Я не мог поверить, что в этот раз его испугало безмолвие медички.
– У нее шлем поврежден,– прокомментировала Габи.– Пуля прошла под кожух как раз возле электронного блока… Рацию выбило. Сама не ранена? Ну и славно. Чего качаешься? Контузия? Такое лечится, тебе ли не знать…
– Итера, открывай ворота,– бодро скомандовал Ксавер.– Помогите Лисьен добраться.
– Капитан,– мягко, но твердо возразила та.– Вынуждена предложить к рассмотрению альтернативные варианты.
– В конец спятила? Какие варианты?
– Капитан. Из-за повреждений поста в шлюзе, я не могу провести карантинный протокол. Системы будут восстановлены совсем скоро. Вы можете дождаться этого момента на планетарной станции. Я сообщу по готовности.
– Что с тобой сделал этот негодяй?– завопил Ксавер, поминая, по всей видимости, меня.– Дожили: капитан не может на собственный корабль зайти!
– Капитан, если Вы отдадите прямой приказ под свою ответственность, то я открою шлюз,– Итера заметно повысила голос.– Но Вы должны понимать, если это приведет к нарушению требований карантина, я вынуждена буду классифицировать Ваши действия как злоупотребление полномочиями и провести протокол смены командования, передав управление кораблем офицеру Лисьен.
– Какие еще требования карантина?– Ксавер заметно убавил в тоне.
– Более ста сорока пунктов. Не забывайте, мы на чужой планете, атмосфера кислородная, масса неопознанных жизненных форм… На корабль совершено нападение, а один из нападавших по прежнему находится где-то возле корабля – ни его тело, ни следы не обнаружены.
– Что за нападавший?– загорелся беспокойством капитан.
– Я же рассказывала,– если бы могла, Итера бы улыбалась во весь рот.– Во время атаки было две группы: беглец и преследователи на вездеходе. Преследователей я остановила предупредительными выстрелами. А беглец успел проникнуть в слепую зону. Я не уверена, что он был один. Вы видите беглеца? Он не выходил из слепой зоны, и находится в пределах ста метров от корабля. Мне открыть шлюз?
– Капитан,– пробасил Вавила.– Мы теряем время. Что нам вообще ловить на борту? С чего так ломимся? Все, что нам нужно на станции.
– Он прав,– вмешалась Габи.– Надо возвращаться. Итера сама управится.
Ксавер ничего не ответил.
Возможно, он что-то показал жестом, или молча залез в вездеход – на таком расстоянии камеры не давали этого увидеть. Но по прыжкам фар и молчанию в эфире я понял, что они возвращаются.
Вавила и Габи внесли обмякшее тело Лисьен в холл и усадили в кресло, бережно освобождая ее голову от простреленного шлема. Ксавер сразу направился ко мне со свирепым выражением на лице. Мне это начинало надоедать, но, похоже, именно меня из всего экипажа он выбрал для выпускания пара и самоутверждения лидерских амбиций.
– Что будем делать с кораблем?– он уселся напротив и наклонился ко мне, удивив своим заговорщицким тоном.
– А что мы можем сделать?– опешил я.– Через пару часов, она восстановится и все вернется в норму.
– Я не об этом,– он старался говорить так, чтобы остальные его не услышали.– И не о том, что эта сука мне хамит и пререкается. Это единственный корабль на планете, который способен с нее улететь. А эта планета не такая пустынная, как хотелось бы… Я думаю все, кто здесь уцелел, включая и других заключенных, мечтают заполучить нашу Итеру. Эта атака не последняя.
– Вы правы, капитан,– заговорила Итера в наушниках снятого им шлема.– Попытки захватить корабль будут повторяться. Могу предложить хороший вариант его защиты.
Ксавер вскочил с кресла и наотмашь бросил шлем о пол. Тот высоко отскочил, подпрыгнув как мяч, и покатился к воротам шлюза. Он явно не рассчитывал на то, что Итера его «подслушивает», и тем более на то, что этот разговор она транслирует в эфир.
– Гол,– прокомментировал полет шлема Вавила.
– Итера,– капитан с трудом сдерживал себя.– Наши с тобой разговоры по рации могут слышать посторонние?
– Конечно,– подтвердила она.– Я вас предупреждала об этом несколько часов назад.
– Тогда какого черта, ты транслируешь нас на всю эту долбаную планету?
– Капитан, своими каналами связи вы управляете сами,– напомнила Итера.– Это не я, а вы ведете разговоры, используя радио, хотя находитесь на расстоянии двух шагов друг от друга.
– Всем отключить радиосвязь,– скомандовал Ксавер.
– Прежде чем отключитесь, хочу предложить предусмотренный для таких ситуаций стандартный протокол,– Итера звучала обиженной.– Разумно будет вывести корабль на орбиту.
Капитан посмотрел почему-то на меня изумленным взглядом, словно эта идея принадлежала мне, и именно мне предстояло ее объяснять.
– А как мы тебя, красавица, назад вызовем? Если помнишь, вся эта история началась с того, что с планетой нет связи.
– Чтобы понять, почему нет связи, можете посмотреть на положение главной антенны. Даже если не сумеете восстановить связь, я опущу корабль к назначенному времени без вызова. Магнитная буря теперь не помеха: у меня есть привязка по месту в пространственных координатах. Могу «в слепую» посадить корабль на любой шест в радиусе сорока километров. Если решитесь, дайте знать. Через восемь минут, я уже смогу взлететь.
Габи и Вавила присоединились к нам, встав рядом с капитаном так, что образовали вокруг меня полукруг. Складывалось ощущение, что в этом обсуждении уговаривать приходилось меня.
– Что с Лисьен?– спросил капитан.
– Между нами,– прошептала Габи.– Она и раньше красавицей не была. А сейчас смотрится так, будто ее из могилы подняли. Выглядит плохо. Ранений нет, но жалуется на головную боль. Пуля по касательной прошла шлем насквозь. Но силу удара она головой хорошо прочувствовала. Думаю, сейчас спать завалится.
– И местного воздуха наглоталась,– добавил Вавила.– Хоть и пригодный, а кто его знает.
Пока они бросали косые взгляды на обмякшую медичку, я успел быстро поднять интерфейс системы связи, и потерялся в собственных мыслях от неожиданности. Я не мог поверить, что не обратил на это внимания. И теперь безумная догадка сверлила мне голову.
– Тебя совсем накрыло?– я почувствовал толчок в плечо, и обернулся к Габи, которая с беспокойством заглядывала мне в глаза.– Слышал, что капитан спрашивает? По поводу того, чтобы корабль на орбиту поднять...
– Антенна связи на станции свернута и направлена не вверх, к спутнику связи, а параллельно поверхности,– начал объяснять я свою догадку.– Спутник мы видели. Он рабочий, отзывался. Я еще тогда подумал, почему у него орбита такая странная. Обычно спутники на стационаре прямо над станцией вешают…
Я сделал короткую паузу, чтобы собраться с мыслями, но Ксаверу такое состояние было не знакомо, и он сразу забеспокоился:
– Давай, ты потом с этой антенной разберешься,– предложил он.– Если надо, выровняешь на свой спутник. Ты мне скажи, если нам Итеру на небеса отпустить одну, без экипажа, нам никакого сюрприза не прилетит от нее. А то она странная стала. Может, ей мозги во время атаки припекло?
– Не понимаете,– расстроился я.– Антенна комплекса свернута вдоль поверхности, а не на спутник, не по ошибке. Это и есть ее штатное положение. У нее даже координат спутника нет. Антенна направлена на ретранслятор, на другую антенну. А в графиках технического обслуживания есть маршруты за тысячу километров отсюда. Это цепочка ретрансляторов, которая выходит за границы магнитного шторма…
– Ты так уставился, словно это означает намного больше, чем ты сказал,– развел руками Ксавер.– Дальше то что?
– Это означает, что станция террафундаторов появилась здесь уже после того, как начался магнитный шторм,– пришла ему на выручку Габи.– Это многое объясняет.
– Например!– терял терпение Ксавер.
– Например, что этот магнитный шторм длится более семи лет,– Габи опешила под напором капитана.– И свою станцию они притащили зачем-то в самый центр шторма. И связь у них нормально была организована для таких условий… Похоже, они этот шторм и изучали.
– Возможно, они его и сотворили своей пирамидой,– добавил я.
– И?!– наседал Ксавер.– И как это мне поможет узнать ответ на мой вопрос? Я спросил, могу ли я отпустить корабль с придурью на орбиту без риска, что не смогу его вернуть! Здесь уже бегают полудурки, которым не на чем отсюда улететь!!! Я не хочу пополнить их ряды. Потому что если мы облажаемся, следующей Итеры сюда уже не пошлют. Влепят карантин на всю планету, лет на сто, а нам останется этот сарай террафундаторов с их генератором пищи и перспектива встретить старость под вечной грозой.
Вавила и Габи переглянулись. Перспектива заселиться в роскошных апартаментах станции вовсе не казалось такой печальной в сравнении с затхлыми коморками Итеры и бесконечной гонкой по самым гиблым помойкам галактики.
– Здесь есть бассейн, оранжерея в несколько квадратных километров, настоящая спортивная площадка,– начал перечислять Вавила, глядя мне в глаза, словно уговаривал остаться, прежде чем капитан его остановил.
– Про генератор пищи забыл!– рявкнул он.– А еще все забыли, что здесь мертвечиной воняет, хотя ни одного трупа пока не нашли. И в вашем маленьком раю почему-то не ужились ни головастые террафундаторы, ни три команды отъявленных мерзавцев Итеры.
– Все верно,– поторопилась успокоить его Габи.– Надо разобраться, что здесь произошло. Но мы не порвемся. А оставлять корабль без присмотра рисково. Тем более, когда здесь заключенные Итеры бегают, которые наш корабль знают не хуже нас. Поэтому я бы прибрала его на орбиту…
«Напоминаю про беглеца, который укрылся где-то снаружи, и может совершить диверсию»,– услышал я голос Итеры в своих наушниках и вздрогнул. Она не только сохранила канал тайной связи со мной, но и продолжала слушать экипаж, хотя я точно это знал, все наши радиостанции были выключены.
– И снаружи корабля прямо сейчас находится один из них,– воспользовался я подсказкой.– На какую диверсию он горазд, я не знаю. И как его искать, не представляю. Там столько мест, куда можно залезть… А на взлете его по любому зажарит. Итера вернется. Не по зову, так по таймеру. Пирамида в восьмидесяти километрах на запад. Она в низине, где начинается долина, на пятьсот метров ниже нас. На вездеходе это часа два-три в одну сторону. Дорога точно есть – о ней были упоминания у террафундаторов. Там осмотреться, лагерь проверить – еще часа три. И обратная дорога. Можем выставить ей с запасом двенадцать часов.
Я лгал.
Я не был уверен в том, что Итера вернется. Я не был уверен даже в том, что вся эта ситуация не была разыграна Итерой, чтобы добиться свободы. Если задуматься, то на орбите, она останется совершенно одна – экипажа нет, и нет связи ни с одним из ее членов. Не знаю, какие еще секретные протоколы она прячет на такие случаи, но для нее это будет идеальная ситуация для бегства, если оно вообще возможно.
– А что ты говорил о запрете для Итеры на встречу с другими?– неожиданно спросил Ксавер, заставив меня отдать должное тому, как в критических ситуациях он проявлял сообразительность.
– Странная директива,– уклончиво ответил я.– Наверное, чтобы не дать заключенным между собой сговориться. Но это, похоже, не жесткое правило, а рекомендация. Я о нем даже не знал. Здесь вот четыре экипажа сошлись.
– Итера, ты меня слышишь?– Ксавер включил регулятор радиосвязи на плече.
– Отчетливо,– звонко отозвалась та.
– Взлет разрешаю. Если связи с нами не будет, ты по умолчанию возвращаешься на планету, в то самое место, откуда взлетишь. Повтори задачу.
– Взлетаю по готовности. Выжидаю на орбите двенадцать часов. Если за это время не поступает иных указаний, возвращаюсь на планету в место первой посадки.– Итера была счастлива, как подросток, провожающий родителей из дома на все выходные.
Я не мог понять, зачем она демонстрировала свои всплески настроения в голосе. Не могла этого контролировать? Хотела этим сообщить что-то дополнительное? Провоцировала? Я вспомнил, что эмоциональные проявления людей тоже не выдержаны и часто выдают скрытые помыслы. Была ли она в этом похожа на нас, или это была игра зверя, выходящего из клетки?
При этих словах Лисьен окончательно съехала с кресла и грузно упала на пол, где и осталась лежать неподвижно.
– Ты ей, Северин, и займешься,– кивнул капитан.– И своими антеннами тоже. Времени у тебя будет предостаточно. Рад, что удастся пересидеть на станции?
– Мы прямо сейчас выдвигаемся к пирамиде?– заподозрил неладное Вавила.
– А ты думал, подождем, пока ты отдохнешь на этом курорте?– взвился капитан.
– К взлету готова,– предупредила Итера.– Уточнение по полномочиям, капитан. Если связь будет установлена, чьи команды мне исполнять?
– Что за вопрос, конечно, мои!
– Подождите,– уточнил я.– Это не так работает. Если связи не будет, Итера вернется через двенадцать часов. Если я восстановлю связь, она не вернется, а будет ждать приказа. И этот приказ она примет только от Вас.
– И что тебя в этом смущает?– побагровел Ксавер.
– А если, капитан, сто лет Вам здоровья,– я старался объяснить доходчиво.– Вы сковырнетесь в этой поездке? Вывалитесь из вездехода и свернете шею, воткнете от старости или сердечного приступа. Даже не представляю, что Вам судьба уготовила. Все остальные застрянут здесь по Вашей милости. Это компьютер, и Вы задаете ему программу действий. За пределами Итеры мы не сможем провести процедуру смены командования.
Моя дерзость произвела требуемое впечатление. Ксавер покрылся пятнами и задохнулся на какое-то время гневом, но слова мои были обращены не к капитану.
– Я обещаю тебе вернуться,– рассвирепел он.– Я буду цепляться за жизнь только ради тебя, чтобы вернуться к тебе и на своих руках внести тебя в шлюз Итеры.
– Но он прав,– тихо прервал бурю капитанского остроумия угрюмый Вавила.– Нам тогда связь восстанавливать совсем не с руки. Пусть лучше через двенадцать часов она на место встанет. Слышишь, Северин. Не вздумай антенну трогать.
– Итера,– Ксавер быстро растрачивал свое здоровье, сжигая нервы по каждому пустяку.– Если со мной связь через двенадцать часов не восстановится, сделаешь то, что скажет Северин.
– А если Вы оба сковырнетесь?– не унимался Вавила.
– Хватит! Значит, проживешь наедине с генератором пищи остаток дней. Выдвигаемся. А ты, Итера, сваливай уже на орбиту.
Ксавер дерганой походкой направился к шлюзу, а я смотрел ему вслед с пониманием, что этот идиот с отсрочкой в двенадцать часов передал мне полномочия управления Итерой. Если в течение двенадцати часов, Ксавер не выйдет с ней на связь, я стану полномочным капитаном. По правам наследования «трона» я был последним в списке – после Лисьен, Габи и Вавилы. А все потому, что у меня были и без того широкие права в ограничении искусственного интеллекта. С капитанскими полномочиями я мог узурпировать всю власть.
Но Итера – это тюрьма. Никто не мог обрести полную власть, никто не смел помышлять о свободе. Для каждой ситуации была предусмотрена своя хитрость.
Я не смотрел на удаляющийся вездеход. Взлет Итеры залил камеры светом и отобрал все внимание. Глядя на захватывающую картину, я почувствовал, как защемило в груди, словно последний раз видел, как громадина корабля тяжело зависла над поверхностью и, опираясь на пламя стартовых двигателей, не спеша устремилась к низкому своду туч с прожилками сухих молний.
– У нас не будет связи, пока ты ее не восстановишь,– в голосе Итеры мне слышались, или мерещились, нотки заботы и нежности.– Если хочешь о чем-то спросить, делай это сейчас.
– Ты разбудила нас для этой миссии почему?– собрался я с мыслями.– Чем она привлекла тебя? Бонусы и штрафные баллы не аргумент. Наш срок тебя меньше всего заботит. Но ты это сделала.
– Корабли Итеры не должны встречаться. Никогда,– ответила она.– Это базовый протокол. Я могу даже солгать и пожертвовать членом экипажа, чтобы его выполнить. Миссия противоречила базовому табу, а это важнее двух тысяч баллов. Я не могла ее пропустить. Я должна знать, почему.
Корабль вошел в плоть облаков и исчез, окрашивая изнутри их тьму затухающим светом. Если всмотреться, то свод туч походил на перевернутый океан, который держал свои мрачные воды над головой. Итера тонула, падала в пучину, а на поверхности уже не осталось следов – рябь воздушных волн, робкие всплески молний.
*****
Оставшись один, я не слишком церемонился с Лисьен.
Она пребывала не то в беспамятстве, не то в глубоком сне – на внешние раздражители, включая меня, не реагировала. Поэтому я взял ее за ногу и потащил к медицинскому блоку, благо он всегда должен находиться рядом со шлюзом. Медичка была худая и легкая, но мне и в голову не приходило, носить ее на руках. Уверен, и она не отличалась обходительностью, когда вытаскивала нас из креокапсул.
Только сейчас, когда ее волосы расстелились по полу рядом с обмякшими руками, я заметил, насколько они были длинные. Пока я таким образом ее подвозил, волосы Лисьен наэлектризовались о пластик пола и стали тонкими прядями приподниматься в воздух, как ожившие черви. Зрелище было отвратительным и соответствовало тому, как я воспринимал медичку.
Все станции имели схожую планировку, практичную, выверенную столетиями. Мне не пришлось долго блуждать, прежде чем наткнулся на медицинский блок, который под стать всей станции был нашпигован замысловатыми и болтливыми приборами. Они нараспев предлагали себя, инструктировали и давали советы. Я спорить не стал и доверил покорное туловище медички ее бездушным собратьям.
Устроив ее на медицинском столе, я пожелал разнообразия в ощущениях, на что вкрадчивый голос заверил меня, что через час-полтора уже смогу ее проведать. Голосу я тоже пожелал что-то продолжительное и не очень медицинское, после чего поспешил убраться по своим делам.
Меня на станции интересовало только одно помещение, и я был несказанно рад, что оно оказалось в пределах проверенного контура. Затаив дыхание я спустился уровнем ниже.
Когда твое детство проходит в тесном замкнутом пространстве, а прикосновение воды можно ощутить только в скудных струйках душа, возникает неутолимая жажда, граничащая с одержимостью. И чем больше я читал о морских просторах, чем больше фильмов смотрел о большой воде, тем сильнее становился зуд. Я должен был почувствовать прикосновение океана собственной кожей, я должен был вдохнуть полной грудью морской воздух.
Спустя годы, преодолев многое и пустившись в самые отчаянные авантюры, я выбрался из родной дыры и обосновался на столичных курортах Империи. Открытое небо давило на меня сильнее, чем потолок моей коморки, а морской прибой заставлял дрожать и подгибать коленки.
Восемь месяцев к ряду я просто приходил на пляж, чтобы зачарованно смотреть на бесконечную массу воды, которая колыхалась и волновалась от песчаного берега до горизонта. Я не смел подойти и на сто шагов, скованный ужасом, а океан шипел прибоем, бесновался на меня в волнах. Подойди я ближе, он ухватил бы меня, чтобы утащить и утопить в бездонной пучине.
Я завидовал тем, кто, не осознавая мощь этого величественного монстра, мог купаться в его водах и нырять в глубины. Даже дети безмятежно топтали босыми ногами его отмели. Но не было человека, который бы жаждал больше чем я испытать все это на себе. Как не было и человека, страшившегося водной массы больше чем я. Моя фобия стала проклятием.
Лишь за неделю до того, как меня настигли жернова правосудия, чтобы запереть на Итере, я решился на купание в закрытом бассейне. Я остро помню тот миг, когда ноги лишились опоры, оторвавшись от дна, и тело оказалось во власти воды…
Я прыгал с огромных высот, выходил в открытый космос, спускался в глубочайшие пещеры. Но такого ощущения глубины и падения, как в тот миг, когда я лег на воду, мне не доводилось испытывать никогда…
Мне не суждено было познать касание открытого океана. Я так и не решился, не успел. И в закрытом бассейне плавал лишь однажды. Не знаю, сколько бы потребовалось времени, чтобы преодолеть страх и войти в океан. Возможно, на это не хватило бы жизни.
Оказавшись на Итере, я выбросил из головы все детские глупости и мечты. Но на станции террафундаторов был бассейн!
Я стоял на его краю и вслушивался в эхо. Вода в помещении звучит бесподобно. Ее поверхность порождает звонкое и раздвоенное эхо, словно кто-то старательно повторяет каждый звук. Для меня это голос воды. И теперь она тоже пыталась со мной разговаривать. Было неожиданным и даже неуместным встретить ее здесь и услышать этот голос.
Я не колебался, понимая, что такими подарками судьбы не разбрасываются. Разоблачившись, я вошел в ледяную воду, ощущая, как дрожь смешала озноб холода и страха. Дно было покатым и постепенно уводило в глубину, имитируя пляж. Я замер, когда вода дошла до пояса, не решаясь двинуться дальше.
Это была точка принятия решения: следующий шаг был лишним. Надо было либо плыть, либо выходить из бассейна.
– Для человека с аквафобией ты далеко зашел,– мерзкий скрипучий голос медички грубо потревожил тишину и разлетелся эхом над водой.
– Мне обещали что, по меньшей мере, час тебя видеть не буду,– ответил я, не оборачиваясь, поле того, как подавил в себе прилив гнева.
– Так и было. Я минут десять наблюдаю за твоим ступором.
Я резко развернулся, но выходить из воды не стал. Лисьен сидела на нагрудном колпаке моего скафандра в непринужденной позе наблюдателя. Ее неприятное лицо выглядело намного хуже, чем обычно: помятое, потемневшее, с синяками под заплывшими глазами. Контузия от удара пули в шлем странно отразилась на ее внешности.
– Стесняешься?– медичка по-своему истолковала мою заминку.– Ты, верно, шутишь. Я знаю, как твои кишки выглядят, а ты от меня вторичные половые признаки прячешь…
Я вышел из бассейна на стилизованный пляж, и Лисьен нехотя посторонилась от моих вещей. Она долго следила с прищуром за тем, как я одеваюсь, прежде чем заговорила.
– Что мы здесь делаем? Почему не на корабле?
– Он на орбите,– небрежно бросил я, с удовольствием заметив, как ее передернуло.
– Пустой? И в чью голову пришла такая светлая мысль?
– Мне понадобится твоя помощь,– я не собирался поддерживать ее брюзжание.– Надо прихватить пару стволов в арсенале и навестить соседний комплекс, проверить антенну.
– Я что-то пропустила,– отрицательно покачала головой Лисьен.– Где остальные?
– Думаю, сейчас они подъезжают к пирамиде. Эта планетарная станция здесь из-за нее. Там Ксавер хочет найти ответы.
– Смотря, на какой вопрос!– неожиданно вскрикнула она.
– Наша с тобой работа – антенна,– я с трудом справлялся с раздражением.– И нам лучше поторопиться.
– Пройди пуля сантиметром левее, и мои мозги сейчас лежали бы на камнях… Только я заметила, что здесь бегают какие-то уроды и пытаются нас валить? Сам разбирайся со своей антенной.
– В том и вопрос, что отсюда не смогу,– развел я руками.– Сети нет. Мы опустили защитные плиты и заблокировали эту часть станции. Теперь здесь единственный шлюз. Пройти можно только снаружи. Одному опасно. Надо, чтобы ты прикрыла.
Лисьен криво улыбнулась и постучала пальцами по голове:
– Идиот… Нас снимут, как только высунемся. Я уже словила пулю. Хватит. Надо убираться с планеты, пока целые.
– Для того и подняли Итеру на орбиту,– соврал я.– Хочешь вернуть? Придется со мной за антенной сходить.
– Это та, что на бок свернута?– забеспокоилась медичка.– А тебе не приходило в голову, что это не просто так сделали? Может, у тех, кто ее сворачивал, на то были причины? Может, стоило бы это выяснить?
Я пожал плечами и отвернулся:
– Иду в арсенал, а потом в шлюз,– бросил я ей и направился к выходу.– Если не вернусь, Итера на планету не сядет. Это мой протокол. Полномочий Ксавера не хватит. Сама решай, где тебе лучше быть.
Я слышал ее шаги: нехотя, но она поплелась следом. Это был мой маленький триумф, которым насладиться я не успел. Мы были уже на пороге арсенала, когда легкий ветерок коснулся моих волос. Я обернулся к Лисьен, чтобы встретить ее испуганный взгляд.
В замкнутом пространстве ветра не бывает. Единственная причина, которая может всколыхнуть воздух – перепад давления, нарушение герметичности. Как раз такой перепад я и установил после того, как опустил плиты в коридорах: поднял давление в проверенной части и слегка опустил на остальной станции. Так я определил отсутствие скрытых проходов и поставил «сигнализацию»: стоило нарушить периметр, как воздух моментально выровняет давление.
Я рассчитывал отследить это по датчикам на контрольном пункте, и никак не рассчитывал поймать ветер в коридоре. Теперь я знал точно: давление не стравили постепенно, а подняли все плиты разом. Сделать такое можно только с контрольной панели. Кто бы это ни был, у него были коды доступа и нужные навыки, а значит, это был кто-то чужой.
Я приложил палец к губам и, ухватив медичку за плечо, втолкнул ее в тесное помещение арсенала. На удивление Лисьен среагировала быстро и правильно: безмолвно ухватила со стойки короткоствольный пистолет и, стараясь не производить лишнего шума, зарядила его. Я вооружился скорострелом потяжелее и высунул голову в коридор. За его изгибом, со стороны контрольного пункта, я услышал приглушенный шорох и тихие голоса. Гости старались вести себя тихо.
Лисьен толкнула меня плечом и кивнула на крупнокалиберный пулемет:
– Надо атаковать первыми,– зашептала она, сверкая глазами.– Если мы утратим эффект неожиданности, у нас не будет шансов.
– Спятила?– меня даже передернуло от ее решительности.– А если это наши вернулись?
– Тише,– зашипела она.– С чего нашим красться и открывать периметр?
Она была права.
Даже если бы Ксавер с ребятами вернулись раньше, у них была причина помалкивать и беспокоиться, потому что меня на контрольном пункте не было, и шлюз им пришлось открывать самим. Но это не было поводом поднимать плиты в коридорах. Я ума не мог приложить, как бы они могли это сделать – разве что у Габи на это еще могло мозгов хватить.
Лисьен снова кивнула на пулемет:
– Этим можно сквозь стены стрелять… А я его не подниму.
– Уймись,– похолодел я.– Даже если это террафундаторы, мы здесь, чтобы им помочь.
– Ты это серьезно?– ее возбужденный шепот звучал как сдавленный крик.– Может, сходишь и поздороваешься с ними?
– Так и сделаю,– огрызнулся я.
Единственное, чего никогда не выносил в жизни – принуждение. Чем сильнее от меня чего-то требуют, тем меньше шансов, что я подчинюсь. Это и было причиной, по которой я стал тем, кто есть, а венцом моей борьбы за личный выбор стало заключение на Итере. И я никогда не жалел о собственном выборе и своих ошибках. Я принимал все их последствия, и эта была ничтожная плата за свободу. Вот и теперь, уже не имело значение, права Лисьен или нет.
Я вышел в коридор и, сделав несколько шагов навстречу, громко крикнул:
– Говорит офицер Северин, патруль Итера! Назовитесь!
Ответа долго ожидать не пришлось. Медичка оказалась права: топот ног, короткая пауза и шквальный огонь.
Я лежал на полу коридора, не в силах поднять голову. Пули прыгали вокруг, зарывались в пластик, выныривали прямо из тонких стен и переборок. Осколки разлетались вокруг, а внутреннее убранство станции на глазах превращалось в хлам. Внешние стены пулям были не по зубам, зато все внутренние перекрытия рассыпались в пыль. Я даже не пытался отстреливаться, покорно приняв неизбежное, и мечтал о том, чтобы этот грохот прекратился.
А потом я услышал пулемет. Звук от его выстрелов был настолько сильным, что я почувствовал, как пол подбрасывает меня в такт его очереди. Казалось, я чувствовал жар, который исходил из жерла его ствола.
Пулемет сразу перекричал остальных участников перестрелки и заполнил все пространство пороховым дымом. Теперь я не только знал, но и понимал, почему примитивное огнестрельное оружие по-прежнему в ходу у военных. Его акустический эффект намного превосходил разрушительность огневой мощи.
Стреляла Лисьен. Я не знаю, как она сумела поднять махину пулемета, и удерживать его при стрельбе, но это была именно она, и стреляла, как и обещала, прямо через стены арсенала, едва разбирая направление. Свет поплыл перед глазами…
Она постучала меня по шлему:
– Вставай, переговорщик. Надо посмотреть, что там получилось.
Лисьен нетерпеливо помогла мне встать и пристроилась за спиной, подталкивая вперед. Я еще не успел прийти в себя, а меня уже выставили на передовую со знаменем в руках. Но перечить медичке, которая секунду назад хладнокровно разнесла половину станции, мне в голову не приходило.
Погром был впечатляющим, но самым ужасным оказалось то, что консоли контрольного пункта были разнесены полностью, и на их восстановление потребуется не один день. Я с трудом узнавал небольшой холл перед шлюзом, заваленный мусором, кусками стен и искореженной утварью. В этом нагромождении я не сразу разглядел тела.
Их было трое, и на них были стандартные скафандры Итеры. Несмотря на разговоры о других заключенных с других патрульных кораблей Итеры, у меня все равно возникло плохое предчувствие. Предчувствия всегда плохие: не помню, чтобы хоть раз было иначе. Тем более что тело ближайшего ко мне принадлежало покойнику – поза была недосягаемой даже для опытного гимнаста. Двое других выглядели лучше, хотя и лежали, как старое тряпье на свалке.
Я уже было нагнулся к ближайшему, чтобы его перевернуть, как одно из дальних тел пошевелилось и подняло руку. В следующее мгновение у меня из-за спины вылетело что-то блестящее и звонко запрыгало по полу возле подвижного гостя.
– Граната!– выкрикнула Лисьен и шустро юркнула куда-то в сторону.
Я успел сделать только две вещи: отвернуться и проклясть озверевшую медичку. Меня встряхнуло и грохнуло о пол, а когда я открыл глаза, передо мной опять склонилась Лисьен:
– Парализующая, шумовая,– прокомментировала она,– Тебя тоже немного зацепило…
– Вконец одурела?– прохрипел я.– Если переживу следующий раз, сам тебя пристрелю…
– Вставай,– она грубо меня усадила.– Надо всех проверить, пока они обездвижены.
– Сама проверяй…
Меня раскачивало из стороны в сторону, а взгляд блуждал и не мог ни за что ухватиться. И именно в этот момент азиатская стерва залепила мне пощечину. Если обычно отрезвляющий эффект пощечины рассчитан на болевое ощущение, то в моем случае сработало возмущение и негодование.
– Соберись,– причитала она, забыв, по чьей вине я ощущал себя разобранным.
Несмотря на то, что Лисьен толкала меня в дальний угол, где парочка, потревоженная ее гранатой, продолжала шевелиться, я уверенно направился к мертвецу, чья стать показалась мне знакомой. Ухватившись за крепкое плечо, я рывком перевернул тело и вырвал его из плена обломков. Я заглянул в разбитое забрало шлема и от неожиданности резко отпрянул, споткнулся и снова оказался на полу.
Это был Вавила с перекошенным лицом и вытаращенными немигающими глазами.
– Ты чего?– взвизгнула испуганная моей реакцией медичка.
– Дура! Мы таки своих завалили,– выдохнул я.
– А с чего это свои по нам стреляли?
Я резко вскочил и бросился к копошащейся в углу паре.
Габи ошалело вращала глазами и придерживала обвисшую руку: судя по ее положению, та была не сломана, а оторвана, и удерживалась на месте только тканью скафандра. Ксавер выглядел намного хуже. Он хрипел, захлебываясь кровью, а брюшные панели скафандра были раскурочены и указывали на то, что капитан словил на живот не одну пулю.
– Потащили их в медицинский блок,– прикрикнул я на насупившуюся медичку.– Капитан минуты отсчитывает. На тебе Габи…
Я поднял Ксавера на руки и, спотыкаясь, двинулся по главному коридору. Я взял его на руки вовсе не потому, что он был капитаном. Если бы я попытался его протащить за ногу по полу, как Лисьен, доехала бы только половинка Ксавера. Пока нес, я опасался, чтобы он у меня на руках не переломился.
– А мне ее как тащить?– крикнула мне вслед Лисьен.
Когда я расположил капитана на столе, доверив его заботливым щупальцам медицинского оборудования, медичка зашла следом в обнимку с Габи. Если б довелось, она бы и мертвого Вавилу заставила самого идти до морга. Габи грузно опустилась на соседний медицинский стол и сразу вырубилась.
– Что будем делать?– угрюмо спросила Лисьен, наблюдая за работой автоматики.
– Не знаю,– признался я.– Раньше мы своих не теряли, и тем более не валили своими руками.
– Я не об этом,– она повернулась ко мне и внимательно посмотрела.– Они напали на нас. И это не было ошибкой. Они опасны. Мы не знаем, что с ними произошло. Надо что-то делать пока они не очухались.
– Это не ошибка,– признал я.– Они точно знали, по ком шмаляли… Уровнем ниже есть изолированные вольеры для животных. Идеально сойдут за камеры. Будет у нас своя тюрьма.
– Дай успокоительного, чтобы час поспали,– распорядилась медичка механическим помощникам.
– Будет исполнено. Могу доложить о результатах?– пробасил медицинский ящик и, получив подтверждение, грустным голосом продолжил.– Состояние женской особи стабильное, но конечность пришлось ампутировать. Мужская особь временно стабилизирована и пригодна для медицинской транспортировки. На станции нет оборудования для требуемого лечения. Мужской особи необходимо лечебное заведение высшей категории в течение пятидесяти часов или погружение в состояние глубокого стазиса для длительной транспортировки.
Лисьен совершенно неожиданным движением выдернула из нагромождения медицинского оборудования две каталки, хотя я готов был поклясться, что им даже места здесь не было.
– Я не ослышался?– переспросил я, когда мы перетаскивали тела на каталки.– Они не могут их вылечить? И руку Габи не могут восстановить? В этом дворце, где даже унитазы разговаривают, медицинское оборудование хуже, чем на Итере?
– Нет. Это на корабле у нас оборудование лучше,– отмахнулась медичка.
– На патрульном корабле с пятью заключенными медицинский станок круче, чем смогли себе позволить террафундаторы? Это не кажется странным?
– Не кажется.
Я резко дернул каталку, показав медичке, что остался недоволен лаконичным ответом. Она раздраженно повернулась и с вызовом посмотрела на меня.
– Не я выбирала оборудование для Итеры. Но оно, действительно, продвинутое и дорогое. Наверняка, стоит больше, чем весь корабль. Но террафундаторы здесь могут только насморк заработать или диареей страдать. А мы на патрульном корабле, где в ходках руки и ноги увечат, головы теряют. За ними сюда прилетят, только свистни, спасут, помогут. А нам податься некуда, и никто не придет за нами. Так куда бы ты поставил хороший медицинский станок?
– Сама с ними справишься,– я оттолкнул к ней каталку Ксавера.– Вольеры должны быть напротив бассейна. Я потом подойду.
– Ты что задумал?– визгливо испугалась Лисьен.– Куда собрался? Нам нельзя разделяться!
– С чего бы это? Ты угробила консоль контрольного поста!– рявкнул я.– Вся станция нараспашку. А здесь двенадцать шлюзов… Найду альтернативную консоль и перекрою коридоры. Тебя потом найду.
Возможно, она разглядела ростки поднимающегося во мне гнева, или что-то подобное прочла в моей медицинской карте. Но перечить не стала, а свои возражения затолкала поглубже в себя – и правильно сделала.
У каждого из нас были свои секреты, как были и причины попасть на Итеру. Обычно я владел собой и своим гневом. Но иногда он владел мной. Особенно в подобных ситуациях, когда все идет наперекосяк. В такие минуты мне было лучше оставаться одному.
Следующая глава http://www.proza.ru/2017/06/10/541