Солнечным полднем одного из дней конца сентября 1994 года в порту Тробзон черноморского побережья Турции закончил погрузку теплоход "Волга". Груз: металл в листах толщиной 25 мм, в рулонах и швеллерах в количестве 5500 тонн для судостроения назначением на порт Кардифф, Англия. Всё погружено согласно каргоплана в 4 трюма и закреплёно для безопасного перехода морем. Крепление груза подтверждается сюрвейерским актом. Произведён расчёт остойчивости. Агент с комиссией прибыли на борт для выполнения формальностей на выход. Я подписал чистые (без оговорок) коносаменты на груз, что соответствовало действительности. Металл шёл прямо с комбината и был чистым. При длительном хранении на складе и попадании на его поверхность воды, ржавчина обязательно появится. В этом случае груз теряет товарный вид, что может в виде оговорок, отражаться в коносаменте. Однако, при наличии оговорки отправитель не получит плату за отправленный груз с отходом судна, а будет вынужден ждать, когда получатель подтвердит его получение без претензий. Вот такой важный нюанс несёт чистый коносамент. Закончив все бумажные дела и распрощавшись с властями мы приняли на борт лоцмана, который вывел нас из порта и пожелал хорошей погоды на переходе. Я дал команду ложиться на курс согласно предварительной прокладке и мы, благословясь, начали очередной рейс.
В Чёрном море стояла чудная погода, голубизна окружала нас, а по левому борту над горизонтом медленно двигались далёкие горы материка, где шла чужая жизнь. Плавание, в которое мы вышли носит красивое название "трамповое". Происходит оно от английского слова "tramp", что в переводе означает "бродяга" и несёт в себе несбыточную мечту человека найти где-то на Земле благословенное место всеобщего счастья. Каждый приход в новый порт ты ожидаешь, может быть в этот раз случится в жизни что-то невероятно красивое, невиданное ранее и душа твоя найдёт, наконец, умиротворение. Однако, многие моряки находят личное удобство в плавании со строгим названием "линейное", когда ходит судно постоянно из точки "А" в точку "В" и всё здесь знакомо, как в собственной квартире. Но чудеса в трамповом плавании случаются далеко не каждый день и попробуйте ощутить грусть моряка в прекрасных строках Эдгара По :
Но вот уж видна
В волосах седина,
Сердце песням больше не радо:
Хоть Земля велика -
Нет на ней уголка,
Похожего на Эльдорадо.
И становится грустно от осознания, что обыденность скорее всего победит романтику встречи дальних стран.
Готовясь к выходу в море на палубе всё было задраено "по-походному". Особое внимание уделяется, конечно, герметизации трюмов. На каждом трюме носовые и кормовые секции крышек стягиваются между собой талрепами и притягиваются к комингсу трюма специальными задрайками. В течение рейса ежедневно боцман проверяет состояние задраек и, при необходимости, подтягивает их. Если же в трюмах погружено зерно или груз боящийся влаги, то дополнительно стыки секций крышек герметизируются лентами брезента, наклеенными на свежую краску, чтобы обеспечить водонепроницаемость. Сейчас наклейку брезента я посчитал излишним. Ну, что может случиться с металлом, если где-то на него упадёт несколько капель воды?
Мы держим курс WNW, чтобы выйти к мысу Инджебурун. На борту вступает в свои права размеренная жизнь, когда ничто не отвлекает экипаж от забот, связанных с родным судном. Оно эгоистично требует внимание только к себе. Появилась стая дельфинов. Теперь они долго будут сопровождать нас, позволяя любоваться своими бесконечными играми. Особенно интересно наблюдать их стремительное движение непосредственно перед форштевнем судна и удивляться бесстрашию дельфина перед надвигающейся на него тёмной массы корпуса. Опускается тихая черноморская ночь, а судно, подсвечивая дорогу ходовыми огнями и заполняя пространство вокруг себя глухим гулом главных двигателей, идёт заданным курсом. Вахтенный штурман нанесёт обсервованное место на карту, удостоверится в правильности удерживаемого курса и до следующего определения следит за обстановкой вокруг, периодически переключая шкалу дальности радиолокатора. Команда спит, убаюканная привычными звуками живого судна, но все мгновенно проснутся от тишины, если внезапно остановить главные двигатели.
На левом траверзе огни Синопа и можно мысленно перенестись на полтора столетия назад, представив себя на борту 120-ти пушечного корабля "Великий князь Константин". 18 ноября 1853 года он шёл в правой колонне за головным кораблём "Императрица Мария" под флагом Нахимова и в 12 часов 30 минут по команде флагмана начал сражение, принесшее победу русскому флоту. Поклонимся давно исчезнувшим с лица планеты морякам и пойдём своей дорогой. На траверзе мыса Инджебурун повернём на West, чтобы миновав Инеболу идти на Босфор. Уже много лет капитаном хожу этими водами и всё ещё получаю от этого процесса удовольствие.
Весь день идём с хорошей погодой, а ночью, приняв лоцмана, проходим Босфор. Каждый раз, проходя пролив, испытываю сожаление, что в силу служебных обязанностей не могу полностью отдаться созерцанию окружающей экзотики и вынужден лишь краем глаза наблюдать красоты и такую необычную жизнь на его берегах. Ныне судна идущие Босфором с севера на юг придерживаются Европейского берега, а с юга на север - Азиатского.
На южном входе в Босфор у Азиатского берега пролив украшает Леандровая башня - памятник величия любви. Много-много лет назад юноша по имени Леандр ежедневно переплывал Босфор на свидание с любимой девушкой, жившей на другом берегу пролива. Но однажды силы оставили юношу и он утонул. Вот и стоит с тех пор башня с навигационным огнём на ней, напоминая нам о несчастном влюблённом.
Проходим Мраморное море, Дарданеллы и перед нами открывается синева Эгейского моря с островами, несущими в своих названиях тайну ушедших тысячелетий. Осень неторопливо приходит в эти широты и погода пока нас не беспокоит. На борту всё в порядке, команда загорает под ласковым солнцем, красота неописуемая, а мы выходим в Ионическое море. Чтобы разнообразить нашу жизнь, решаю пройти Мессинским проливом и идти вдоль северного берега Сицилии до западной оконечности её. Оставив по корме мыс Мотопан, уходим в просторы Ионики. Море дышит недавно прошедшим штормом. Оставляя за кормой греческие острова и черпая бортами солёную прозрачную воду, “Волга“ качается на волнах успокаивающегося моря. Под нами толща воды в 4 километра.
Незаметно промелькнуло двое суток и мы идём, наблюдая по левому борту горы Сицилии, дыша воздухом Сицилии, наслаждаясь звучанием этого слова. Проходим западную оконечность Сицилии, Эгадские острова, постепенно уходя к Африканскому побережью. Будем идти на запад и каждый вечер красный диск солнца будет погружаться в тёмное море за чётко очерченную линию горизонта перед нашими глазами.
Вот и ещё несколько дней позади. На экране локатора на 48-ми мильной шкале можно наблюдать, как впереди по курсу берега Европы и Африки сходятся вместе, и появляется ощущение окончания Средиземного моря. На этой шкале пролив Гибралтар ещё не просматривается и кажется, что море со сказочным именем Альборан будет концом пути. Но мы продолжаем идти полным ходом, меняем шкалу локатора и вот уже видим на экране Гибралтар - ворота в океан. Заканчивается морская часть пути, впереди воды Атлантики.
Гибралтар, Геркулесовы столбы, Атлантида - сколько легенд за этими словами! Они сладкой музыкой звучат со времён моей юности. Зовут в неведомое, куда меня всегда влекло. По мере приближения к проливу увеличивается количество судов, подходящих к нему с разных направлений и идущих навстречу с океана. Различаешь пассажирские суда на подводных крыльях с короткими промежутками времени проносящиеся поперёк пролива, образуя постоянно действующий "мост" между Испанией и испанской же Сеутой на африканском берегу. Удивительно, сотни лет, прижавшись к африканскому мусульманскому Марокко, живёт Сеута и Испании не приходит в голову мысль "подарить" её стране, на территории которой она расположена, сообщаясь с материнской частью пассажирскими паромами. Более того, на территории Марокко, в сотне миль восточнее Гибралтара, расположен марокканский город и порт Мелинья, половина которого является территорией Испании со всеми атрибутами государства - приходилось бывать в этом порту, что и подтверждаю. Можно также вспомнить недавний, 90-х годов, пограничный конфликт между Испанией и Марокко, едва не переросший в более серьёзную проблему из-за малюсенького островка в проливе у берегов Марокко. Когда идёшь с океана Гибралтором на восток, то проходишь недалеко от этого спорного клочка суши, приподнявшего из вод пролива свою каменную спину. На нём нет даже деревца, но имеется юрисдикция страны, расположенной на противоположной стороне пролива.
Идём полным ходом и перед нами во всём величии вырастает скала Гибралтар. У её подножия стоят на якоре в ожидании бункеровки монстры по 100-200 тысяч тонн дедвейта, кажущиеся небольшими на её фоне. Докладываю "Тарифа-радио" о заходе в пролив. Погода до широты Лиссабона хорошая. Через 4 часа берега Гибралтара исчезают из вида и теперь только чёткая линия горизонта окружает нас. Курс к мысу Сан-Висенте. Тяжёлая 3-х метровая встречная зыбь сотрясает судно. Оно идет, временами глубоко зарываясь в очередной вал, и черпает носом тонны воды, которая сплошным потоком заливает крышки трюмов и главную палубу. “Волга” заваливается с борта на борт. Всё в порядке, идти можно, хотя скорость упала до 6-7 узлов. Резкая качка.
Продолжается размеренное течение судовой жизни, со скрупулезной точностью происходит смена вахт, выполняются запланированные работы и ничто не нарушает установившийся порядок. На широте Лиссабона ложимся на курс 0 градусов, бортовая качка усиливается, чему способствует наш груз. Карты погоды обещают усиление ветра и волнения на подходе к району Финистерре, но шторма не ожидается. Мы зарываемся носом в очередную волну, корма в этот момент выскакивает из воды и гребные винты, потеряв упор, с грохотом сотрясают судно. Старпом вызывает второго помощника и боцмана, чтобы страхуя друг друга, проверить состояние крепления груза перед выходом в Бискай. Включаем освещение в трюмах и троица отправляется на палубу. Отдраивают люки лазов в трюма и по скобтрапам спускаются на груз для его осмотра. Через полчаса являются с докладом, что по креплению груза замечаний нет. Отлично. Пусть металл и дальше лежит себе спокойно, не создавая нам проблем.
По мере продвижения на север погода ухудшается. Чувствуется приближение осени, что обусловлено смещением к югу Азорского максимума, который открывает путь на восток исландским циклонам южнее обычных летних. Идём вне видимости португальского побережья. Оно далеко там, справа за горизонтом. Нас обгоняют более резвые временные попутчики. По левому борту остаются встречные суда. Исправно принимаем телепередачи Португалии и Испании.
Пришли в точку поворота на широте Финистерре. Ложимся на курс 30 градусов, имея целью выйти к маяку Уэссан, пройдя который пойдём к юго-западной оконечности Корнуэлла. Западная зыбь 3-4 метра, но северный ветер в 6 баллов поднимает на её валах свои волны. Зыбь заставляет судно падать в глубокий крен, временами содрогаться от встречного удара северной волны и люди на борту ощущают явные колебания корпуса. Скорость упала до 4-5 узлов и на ближайшие двое суток изменений погоды не ожидается. На палубе много воды. Свободное от вахты время команда предпочитает проводить в койках, что вполне объяснимо. Судовые работы сведены к минимуму.
Только к исходу третьих суток открылся огонь маяка Уэссан, обозначив своими вспышками конец перехода через Бискай. Погода улучшается с каждым часом и также возрастает наша скорость. В ночи ясно видны другие суда, идущие каждое своей дорогой и ты ощущаешь приятное спокойствие после трудного перехода. Справа видно зарево Бреста. После выхода из зоны движения ложимся на 340 градусов, пересекая этим курсом Ла-Манш и направляясь в проход между островами Силли и маяком Вулф у западного берега полуострова Корнуэлл. По корме остались в ночи огни Франции, а впереди нас ждут берега Альбиона.
Ненастным утром шестнадцатых суток перехода проходим мыс Лизард, залив Маунтс-бей и подходим к маяку Вулф, оставляя его по правому борту. Ложимся на 0 градусов. Работает западная зыбь. Слева остаются острова Силли, а мы на траверзе огня Семь Камней (Seven Stones) делаем последний поворот на северо-восток. Этим курсом через 100 миль войдём в Бристольский залив, где и закончим свой рейс. Справа обрывистые берега графства Корнуэлл и, глядя на его холмистый пейзаж, сразу вспоминаешь книгу детства "Остров сокровищ" Стивенсона. Вот где-то здесь стояла таверна "Адмирал Бенбоу" и Джимми Хоккинс со своей матерью были вынуждены терпеть своего постояльца -капитана Билли Бонса. Это его разыскивал пират Чёрный Пёс, а слепой Пью вручил капитану "чёрную метку". Столько лет прошло, а я помню героев книги и, конечно, Джона Сильвера! Но, к сожалению, мой внук питает симпатии к "Человеку-пауку" и Гарри Поттеру, а герои Стивенсона оставили его равнодушным.
Тем временем второй помощник с боцманом спускаются в трюма, чтобы ещё раз убедиться, что с грузом всё в порядке. К вечеру мы углубляемся в Бристольский залив. С приливом, приняв на борт лоцмана, заходим в приливной бассейн порта Кардифф. Швартуемся к своему причалу. Просторы океана остались за воротами шлюза. Рейс окончен. Замолк ровный гул главных двигателей и они остывают, отдавая накопленное тепло. Непривычная тишина в помещениях надстройки. Завтра утром начнётся выгрузка, а пока можно отдыхать. Огни города освещают чужую жизнь, чужие заботы. В порту пустынно. А ведь когда-то отсюда отправлялись суда, загружённые отличным местным углём и кочегары пароходов, подбрасывая его в топку котла, удовлетворённо говорили: "Хорошо горит Кардиффский уголёк!" Сейчас шахты законсервированы, ибо дешевле купить уголь в России. Мы повозили такой уголёк из Петербурга в здешние порты в своё время.
На следующее утро открыли трюма и докеры приступили к выгрузке. В трюмах сухо, всё в порядке, но на нескольких листах и рулонах проступили небольшие пятна свежей ржавчины. На взгляд всё обстоит прекрасно. Однако, как вскоре выяснилось, не все разделяют мою позицию. Вахтенный помощник привёл англичанина, представившегося сюрвейером со стороны получателя груза. Сделав скорбное лицо он обрадовал меня: "Sorry, master. There is a small problem". В чём дело, что за проблема? И тут выяснилось, что на отдельных листах металла он обнаружил следы попадания морской воды. Я объяснил, мол, во время штормового перехода было заливание крышек люков трюмов волнами. В этом случае, из-за прогиба корпуса, возможно попадание в трюмы совершенно незначительного количества воды. Вот отсюда и свежая ржавчина, но сейчас же боцман протрёт уайтспиритом листы металла, где она замечена и претензии должны исчезнуть. Сюрвейер не согласился со мной и пригласил убедиться в этом. Пошли к трюмам, где боцман с матросом и вторым помощником протирают наш металл, который в ответ заблестел чистотой. Сюрвейер продолжил объяснение, мол, если ржавчина от пресной воды, то вреда металлу она не принесёт, но попадание солёной воды начинает процесс разрушения его. В этом случае пускать такой металл в дело нельзя. Сколько должно пройти десятилетий, когда можно будет наглядно увидеть результат гибельного воздействия капли морской воды на лист металла толщиной 25 мм он уточнять не стал. Вот это новость! Тем временем сюрвейер спустился в трюм, достал из сумки склянку с непонятной жидкостью и, поливая ею протёртые места, наглядно убеждал, что протирание уайтспиритом ничего не дало, с чем я был вынужден согласиться.
Проблема появилась нежданно и надо её решать. Хотя груз и застрахован, но надо принять меры, чтобы к судну не возникло претензий в будущем. Срочно вызываю агента и прошу пригласить на борт представителя нашего страховщика. Судовой агент и страховщик не заставили себя ждать. Сюрвейер повторил им свои претензии. Решение одно: срочно подавать морской протест, где заявить о принятых мерах по сохранению груза, объяснив попадание воды конструктивной особенностью судна. Его корпус на крупном волнении, пусть незначительно, но изгибается, как всякая балка, и от этого в стыках люковых секций появляется возможность попадания капель воды в трюм. Однако, морской протест должен быть подан до открытия трюмов, но агент и страховщик взялись решить эту проблему. Срочно сел за текст протеста, соответствующий нашему случаю, а старпом помогает трём будущим свидетелям писать показания, которые также надо перевести на английский язык.
Через 3 часа морской протест и показания свидетелей были готовы. Мы с агентом поехали к нотариусу, который всё удостоверил. Когда формальности у нотариуса были окончены, поехали в агентство, где со всех бумаг сняли копии для судна и наш протест продолжил свой бюрократический путь согласно местных правил. Я воспользовался служебным положением и моя жена в далёком Петрозаводске услышала голос мужа с берегов туманной Англии, доложившего ей, что у него всё в порядке. В ответ я услышал заверение, что меня ожидают дома, где также всё без проблем.
Спустя двое суток выгрузка была закончена. Претензий к судну заявлено не было. Получив разрешение на выход, в полную воду мы покинули свой причал и вышли на английский порт Фой, где должны взять груз белой глины на Финляндию. Эта глина требует особой чистоты трюмов, поскольку идёт на изготовление меловой качественной бумаги. Отлив добавил нам скорости, мы благополучно миновали мелководные участки Бристольского залива и пошли на выход в океан, с каждым часом ощущая всё более тяжёлые удары встречных волн. Обычные заботы вновь окружили нас, напоминая о необходимости своевременно подготовить судно к новому рейсу.