Мы живые

Алексей Веприцкий
Алексей Веприцкий
                Семидесятипятилетию победы советских войск
                под Сталинградом посвящается.

                Часть 1


              Три дня немцы молчали,а сегодня они открыли огонь внезапно.Стреляли зло остервенело.Вражеские пули летели обильным стальным дождём, впивались в остаток кирпичной кладки, за которой укрывались рядовые Карпичев и Костров.  С противоположной стены  на солдат сыпались вздыбленные пулями остатки штукатурки и бетона.  Немцы обломали все свои артиллерийские и минометные зубы о бетонные и кирпичные строения сталинградских зданий. Русские и советские строители возводили и дома, заводы добротно, на века. Только пятисот килограммовые бомбы,  сбрасываемые на город с самолётов Люфтвафе, разрушали здания Сталинграда, но и тогда, после бомбёжки,в строениях рушилось не всё,  оставались подвалы, часть лестничных маршей и межэтажных перекрытий , которые становились огневыми рубежами защитников Сталинграда. Штурмуя Сталинград, фрицы, шварцы, людвиги и вся прочая фашистская нечисть, пренебрегая огромными потерями,бешено рвалась к Волге. Солдаты фюрера фанатично верили своему фашистскому вождю, который призывал немцев безжалостно уничтожать всех "недочеловеков", а совесть называл химерой недостойной истинного арийца.Тысячи жителей Сталинграда- женщины, старики, дети, не успели эвакуироваться, и солдаты фюрера расстреливали их без всякого сожаления.
          ...Сегодня на страницах "либеральной" печати можно прочесть сладенькие сказочки о том,как немецкий солдат отдавал последнюю плитку шоколада детям, но ещё  живы старики нынче седые и немощные, а тогда, в сорок втором - мальчики и девочки героического города.Они рассказывают, как немцы стреляли в них, когда они, голодные дети, выползали из подвалов,землянок, щелей-укрытий в поисках еды и, спустя десятилетия, не забудут  как немцы убивали их, детей.Дитя военного Сталинграда Иван Сергеевич до сих пор не может слышать немецкую речь спокойно и, когда из телевизора или радио раздаётся в его тесной квартире гнусавый голос Ангелы Меркель, он с молодой прытью устремляется на своих больных ногах к источнику этого ненавистного звука и выключает его, громко поминая немецкую маму...                                ххх                Гордый скорой победой над странно покорной Европой, вермахт "великой германии" споткнулся о стойкость русского солдата. Советские пограничники нанесли немцам  ощутимые потери и за первые три дня войны  на рубежах СССР агрессоры потеряли живой силы и техники больше, чем при завоевании всей Европы...
                Пулемётная  пальба стихла через непродолжительное время, также неожиданно, как и началась.
 
Владимир Костров выглянул из укрытия. Любопытно ему смотреть,со второго этажа туда,  вниз. Интересно молодому бойцу увидеть, откуда стреляли.

- Куда ты,- Карпичев рванул Кострова за полу шинели и тот неловко свалился опять за укрытие.- Ты жить хочешь?
- Конечно, хочу.
-А хочешь, так не высовывайся так бестолково. Немец сейчас голодный, злой и стрелки они не абы - какие, а очень даже серьёзные.Я уже целый месяц с тобой в одной фронтовой упряжке, а всё никак  не научу правильно воевать. Я удивляюсь, как ты, такой бестолковый солдат  до сих пор живой и даже не ранен.
- Всё благодаря тебе, дядя Вася, я живой и не ранен. Ты мой боевой учитель.
- Бога благодари, да матушку свою. Она, наверное, молит его за тебя ежечасно и ежесекундно.
- Я комсомолец, я знаю - бога нет.
- Дурак ты, паря. Как есть глупой,- озлился на своего юного товарища Карпичев, и больше с ним не разговаривал. Полёживал за укрытием, покуривал самокрутку и о том, что немец сейчас попрёт на его позицию совсем не беспокоился.  Немец нынче вялый, голодный, замерзающий, окружённый.Только,похоже с отчаяния, постреливает иногда бестолково.
                Карпичев, дядя Вася, воин опытный, ещё в гражданскую пулемётчиком у красных  служил и имел благодарность от самого товарища Лазо. Плечист, кряжист, роста  невысокого, фигура не молодецкая, мешковатая, лицо грубое, как топором вырубленное, волос на голове чёрный и без единой сединки. Ему полная противоположность Вдадимир Костров. Он высокий, тонкий, тело нескладное, угловатое, подростковое. Семнадцатилетний комсомолец-доброволец.  Когда на отца его похоронка пришла, так и напросился он в Красную Армию воевать, за батю мстить. Костров из последнего пополнения переброшенного через Волгу в конце декабря по льду наконец-то замёрзшей Волги.
Тогда, чуть больше месяца назад, немец ещё пытался прорваться к реке и закрепиться на её берегах. И, если в районе завода "Баррикады" врагам удалось выйти к Волге, то через корпуса тракторного завода им прорваться к реке красноармейцы не дали. Немцы врали своему фюреру, что тракторный захвачен, но их враньё было искренним. Немецкие генералы и в самом деле считали, что с защитниками города покончено, но вдруг раздавались выстрелы -  то сбоку,то сзади и  сверху,  с ещё уцелевших этажей.И падали на сталинградскую землю фрицы - преданные фюреру сыны коричневого фатерлянда.               
                Боевая судьба разметала, переправленных через Волгу, на боевые позиции защитников города, роты Астраханского запасного полка по разным огневым рубежам.               
              Костров, с третьим взводом седьмой роты,  занял оборону
в  корпусе инструментального цеха , из которого они через три дня отступили и оборонялись теперь в этом двухэтажном здании, назначения которого в мирном времени бойцы не знали. Тогда из всего взвода их осталось живых и здоровых всего одиннадцать человек. Ночью раненых эвакуировали на берег, а оттуда их переправят санитары на санях в тыл через матушку Волгу. Но и эти одиннадцать, во главе с сержантом Сагалаковым здравствовали на этом последнем рубеже  недолго.Оборонять здание пришлось упорно, с потерями...
                Тут, на оборотной стороне второго этажа, находилась комната без окон, глухая, небольшая, примерно четыре на три метра. Комната оказалась забита ломаными стульями, столами, кульманами.Бойцы сложили эту старую мебель в одну сторону, а на освободившемся пространстве из вёдер,что обнаружили здесь же, соорудили некое подобие жаровни, в которой круглые сутки теплились угли из обломков прогоревшей мебели. В таком замечательном  фронтовом комфорте грелись, ели и спали.  С каждым днём количество защитников здания сокращалось. Раненых, погибших по ночам тыловые команды забирали. Теперь из всего малочисленного боевого гарнизона осталось только двое - рядовые Карпичев и Костров. Теперь фрицы вели себя смирно,стреляли не часто, а когда вдруг открывали пулемётный огонь , то пулемётчика  быстро успокаивал снайпер, ефрейтор Ерканалиев. Где и как маскировался ефрейтор, никто не знал- ни свои, ни враги.
              Карпичев, накурившись до горечи во рту, перевернулся со спины на живот, накинул каску на приклад ППШа  и поводил ею наруже вверх, вниз, влево, вправо. Немец молчал, не стрелял. Тогда он достал из-за пазухи бинокль и стал всматриваться в сторону противника. То, что он там увидел повергло его в шок.
Он толкнул локтём смирно лежащего рядом Кострова:
- На погляди, Володя, что немцы вытворяют.
Передал товарищу бинокль :
- Во-он, туда смотри, маленько вправо.
Костров неуверенно, замёрзшими руками, взял бинокль, приладил окуляры к глазам, стал смотреть.Бинокль выпал из его рук:
-Дядя Вася, они чё творят?
- Они своего убитого фрица топориком разделывают. фриц справный, из поваров видно.
- Они его есть будут, что ли?
- Ну да. Немчура лошадок румынской кавдивизии слопала, теперь друг-друга жрать стали.
- Чё- то мне их жалко стало.
- Ты жалеешь их потому, что ещё не видел наших деревень сожжённых вместе с жителями, не видел виселиц и колодцев забитых телами женщин и детей. Я видел, когда мы их от Москвы гнали...
Голос Карпичева дрогнул и он замолчал. Безмолствовал и Костров.
Холод донимал. Юный воин Костров дрожал, и, когда хотел произнести слова, зубы его стучали мелкой дробью.
- Иди, погрейся.  В жаровне  консервы  подогрей и мы хорошо пообедаем с сухариками и с тушёнкой.
- А как же ты, дядя Вася...
- Я к морозу привычный, закалённый. У нас в Сибири морозы и покрепче бывают.
                Через полчаса солдаты с аппетитом ели консервированную свиную тушёнку с сухарями.
- Дядя Вася мы тут едим, греемся, оставили боевой пост, а вдруг немец полезет...
- Не полезет. Не до нас ему теперь. Они в своих норах-щелях от голода сдыхают.
- Дядя Вася, а ежели они услышат запах нашей тушёнки, так и полезут.
- Вот тут ты прав,парень. У голодных нюх обострённый,а от тушёнки парок идёт. Перегрел ты её малость. Ладно я пойду, а ты отдыхай пока. Сегодня твоя очередь на берег идти.
                Каждую ночь солдаты и сержанты из разных подразделений пробирались к берегу Волги. С левого берега реки призрачными  тенями бесшумно причаливали вёсельные лодки с сухпаем и с боеприпасами. Солдаты без суеты, по очереди затаривали мешки  продуктами, патронами, гранатами и двигались в обратный путь. Трудно нашим воинам было в ноябре и до второй половины декабря, когда по Волге шла шуга, и в её массе, образовавшиеся в верховьях, льдины сметали всё на своём пути и никакими средствами невозможно стало доставить по Волге защитникам Сталинграда пищу, патроны, снаряды...  Выручала наша авиация. Необходимые для боёв боеприпасы и продукты сбрасывали с самолётов, но позиции наших и немцев находились так близко, что нередко наш провиант оказывался у противника. Красноармейцы  голодали, но к яростному удивлению фашистских вояк, держались стойко, стреляли, ходили в штыковые атаки и не давали немцам прорваться к Волге.
               Пробившиеся к берегу реки, в районе завода "Баррикады", немецкие части не смогли там закрепиться. С левого берега Волги советская дальнобойная артиллерия  громила узкий береговой плацдарм врага  беспощадно.
Нынче Волга прочно скована льдом, снабжение налажено и красноармейцы в Сталинграде теперь не голодают. Сегодня очередь Кострову на берег идти,- "Надо наказать ему, чтоб табаку не забыл принести",- озаботился Карпичев.Он курил давно, но никогда и нигде так сильно курить не хотелось, как здесь, на фронте
          Через бинокль опять смотрел в сторону врага. Там никаких движений не заметил. Он видел окоченевшие  трупы наших и немцев. Вон лежит на спине и смотрит потухшими глазами в небо лейтенант Суботин.Молодой парень, он прибыл из пехотного училища и всего полдня успел покомандовать взводом... Рядом с лейтенантом в неловкой позе застыл друг и земляк Василия Карпичева Владимир Катенёв - весельчак, балагур, фантазёр.
                Не стал больше боец рассматривать скорбный пейзаж разбитых бомбами и снарядами сталинградских улиц с погибшими товарищами тела которых сиротливо застыли в нагромождения кирпича и бетона; грустно и тоскливо ему становилось. Спрятал бинокль опять за пазуху. Он очень дорожил биноклем. Не у всех командиров они были, а у него - есть. Сорвал он его с шеи немецкого капрала ещё в октябре, во время рукопашной стычки. Бережёт бинокль воин, прячет. Не положено рядовому такую замечательную цейсовскую штуковину иметь. Любой командир увидит и отберёт.               
           Василий  о погибших сейчас думал . Лежат они окоченевшие, не преданные земле, защитники Отечества, дожидаются, когда,красноармейцы очистят Сталинград от фашистской скверны и с честью похоронят их в родной русской земле.
           Вчера рано утром к ним пробрался младший политрук Родионов. Разъяснял международную обстановку. Газеты читал. Говорил, что союзники, Америка с Англией, второй фронт открывать не хотят,  а шлют консервы, автомобили, самолёты,что составляет всего четыре процента потребностей Красной Армии. Но, самое главное, он рассказал, что все попытки врага прорвать нашу оборону, чтоб деблокировать окружённую в Сталинграде шестую армию Паулюса, провалились.  Танковой армии Гота,у Котельниково, Красная Армия отрубила его бронированный кулак. Теперь  осталось ждать недолго, когда противник капитулирует. Политрук, как стемнело, пошёл дальше, чтоб и другим бойцам рассказать о скорой победе, в этой небывало упорной и кровавой битве, с озверелым врагом.
         На небольшой высоте пронеслись три наших истребителя. Василий с гордостью подумал о том, что нынче с превосходством немцев в воздухе покончено, наши лётчики теперь колотят немецких асов, как сказал политрук, "в хвост и в гриву".     Карпичев помнит и никогда не забудет,донские степи лета сорок второго года, в прозрачном небе которого, один немецкий "Мессер" безнаказанно сбил два наших тяжёлых бомбардировщика и их горящие обломки сыпались на головы наших бойцов . "Рус фанер" , - радостно визжали немцы, а мы тогда, в окопах, взрытой вражескими снарядами и бомбами  нашей родной земли, с бессильной яростью палили из своих трёхлинеек в сторону фашистов, не обращая внимания на матерные крики ротного командира, приказывавшего  беречь патроны. Теперь он, рядовой Василий Карпичев, сибиряк, шахтёр, отец троих детей уверен, что здесь, на Волге они, советские бойцы, победили фашиста  и теперь мы будем, в этой долгой, беспощадной войне только побеждать. Он не знает, доживёт ли  до окончательного поражения фашистской германии и её европейских лакеев, но если суждено ему будет погибнуть от вражеской пули, то в предсмертные мгновения, он последней вспышкой живого сознания успеет испытать радость от предстоящей окончательной Победы над гитлеровцами.
         
                ХХХ               

    - Людвиг, ты не спи. Мороз коварен. Если заснёшь-не проснёшься, - говорил рядовой Карл Хельмут своему  товарищу Людвигу Видеману.
                Карл воин, опытный. Победным маршем он прошёл всю Европу. Только в Польше  ненадолго притормозили свой наступательный пыл немцы. Упрямые поляки с криками  "пся крев!" бросались на танки с саблями и винтовкам наперевес. Там Карл получил ранение. В него стрелял гимназист из старой  русской винтовки. Мальчишку повесили, а Карла отправили в госпиталь. За месяц Польшу покорили доблестные солдаты вермахта. А в госпитале раненые  шёпотом передавали друг другу ужасающие цифры. В Польше героически погибли четырнадцать тысяч воинов обожаемого фюрера и тридцать тысяч ранено! Если бы они знали тогда, какие потери их ждут в России...
Карл с восторгом вспоминал французов и Француженок. Они отдались Фюреру без всякого сопротивления.  Весёлые Француженки  бескорыстно дарили свои утончённые ласки торжествующим солдатам Фатерлянда.
Воина вермахта Карла Хельмута командование, наградило отпуском по ранению и он отлично развлёкся и отдохнул от суровых ратных будней в парижских кабаках и борделях.
 
              После ранения в Польше Карлу совсем не хотелось опять оказаться на фронте, но неумолимые медики признали его пригодным к службе без ограничений. Восторг Карла гениальностью АдольФа быстро угас здесь, в России. Он видел, что несмотря на сокрушительные победы над русскими войсками летними месяцами сорок первого года, Россию не удаётся покорить с той же лёгкостью, с какой армия фюрера маршировала по дорогам безвольной Европы; слишком дорогой ценой доставались эти победы над русскими. Они отчаянно дрались по всему фронту. Даже в окружении русские бились до последнего патрона и оказывались в плену только ранеными, а когда у них кончались боеприпасы бросались в рукопашную.
           И обильно полетели, в адреса "великой Германии",  похоронки немецким матерям, жёнам, сёстрам  с извещениями о  гибели их сыновей, мужей, братьев в непокорной России. Ах! Как тогда страдали фрау, проклинали русских и только не многие из них, таясь, без свидетелей плевали в портреты фюрера.
      В  Сталинграде Карл окончательно понял, что Германию ждёт сокрушительное поражение. Сейчас вспоминаются Карлу слова дядюшки фишера, который, работая рядом с ним в шахтном забое, говаривал : "Подавится АдолФ русским чернозёмом".  Он, Карл, усмешливо думал, что отсталый старик ничего не понимает; разве может фюрер, доблестными германскими дивизиями, не победить дикую Россию. Вооружённую до зубов Францию покорили за две недели, потеряв всего одиннадцать человек. Ничего не понимает дядюшка фишер.
          Старик, вероятно, не одному Карлу говорил о Гитлере и русском чернозёме. Он скоро исчез в застенках гестапо.

         ... Людвиг,наоборот, безраздельно верил в божественные идеи Адольфа Гитлера, Мессию возрождения "Великой Германии". Немцы должны покорить весь мир! Все народы будут стоять на коленях перед чистокровными арийцами.  Он с огромным восторгом шагал в факельных парадах гитлеръюгенда и теперь здесь, в варварской России  своим подвигом утверждает непобедимые предначертания фюрера...
         Карл думал о том, что этот юный дурачок из Мюнхена так и замёрзнет среди развалин непокорённого русского города с нацистской мякиной, набитой в его голову геббелевской пропагандой.
        - На черта ты стрелял в сторону русских и сжёг в пулемёте последние патроны? - сердился на Людвига Карл. - Ты разбудил их снайпера. Теперь старательней прячь свою бестолковую башку от русской пули.
      - В землянке много патронов.
      - Ты проникни туда! Обер- лейтенант Щульц заперся там с своими ублюдками и никого туда не пускает.
     - Я заставлю его отпереть дверь именем Фюрера.
     -Плевать он хотел на Фюрера. Он запасся жратвой и сидит там, в тепле, шкуру спасает, русских ждёт.
    - Нас не сменят? Но мы тут умрём на морозе.
Обер лейтенант отправил Людвига и Карла в боевое охранение, а сам с земляками баварцами заперся в щели-землянке,  которую русские рабочие соорудили спасаясь от бомбёжек и артобстрелов. Старики, женщины и подростки до  смертельно опасного момента ремонтировали в цехах тракторного завода танки и орудия. Только, когда немец прорвался на территорию завода,  оставшиеся в живых работники ушли к переправе, оставляя за своей спиной производственные площади с искорёженным или зарытым в схронах оборудованием.
    Два немецких солдата укрывались от русских пуль  за нагромождениями кирпича и бетона.
             Карл понимал, что ещё немного и ослабленный голодом Людвиг заснёт на свирепом русском морозе навечно.
   - Иди, стучись в землянку, может быть Щульц пожалеет твою молодость и пустит тебя.
Людвиг попытался встать, но ноги не держали его. Он упал рядом с Карлом. Слёзы лились из его глаз и тут же застывали на обмороженных щеках, превращаясь в мутные сосульки.
   Приземистый, с крепкими, натренированными каждодневным трудом шахтёра руками, Карл взвалил на свои плечи длинного, измождённого голодом и от того удивительно лёгкого, вчерашнего студента Людвига Видемана и понёс его к входу землянки. Пуль русского снайпера он теперь не боялся. Что будет то и будет, всё равно скоро подыхать от голода и холода...
                Он ломился в дверь. Стучал руками, прикладом винтовки, но ответом ему- жестокая тишина. Там за этой стальной плитой было их спасение - тепло и пища, но шансов проникнуть внутрь землянки у них не оставалось. Карл почувствовал, что поддерживает левой рукой мёртвое, холодное тело. Он положил Людвига на землю.   Глаза молодого немца остекленели и из них уже не сочились слёзы.
       Карл вернулся на пост. Там среди пустых пулемётных гильз валялась граната, взял её и направился к землянке. Из её отдушины несло теплом и запахом разогретых на спиртовке консервов. Карл повернул рукоять гранаты по часовой стрелке и, услышав щелчок, опустил её в отдушину. Насколько мог быстро отбежал в сторону. Его опрокинуло взрывной волной. Встал, отряхнулся от комьев земли, поднял руки и пошёл к русским.

               ХХХ                ХХХ                ХХХ               

     Отогревшиеся и сытые Карпичев с  Костровым, полёживая в укрытии на кусках фанеры,чтоб не застудиться, мирно беседовали о достоинствах и недостатках нашего и немецкого оружия.
      - Ихний "Шмайсер", никчемушная дрянь против нашей русской трёхлинеечки, - рассуждал Карпичев,- у нашей прицельная дальность два километра. Я за две тысячи метров могу немца убить, а он из своего автомата только за сто метров. Ихним таким оружием не воевать, а только людей в упор расстреливать...
       - Дядя Вася!Гляди, немец к нам идёт. Руки поднял и идёт. Сдаётся.               
Карпичев разглядывал немца в бинокль.
     -  У него всё лицо обморожено, распухло. А по обличию похож на работягу.
     - Может его застрелить, чтоб не мучился.
     - Володька, ты шутишь или дурак? Товарищ Сталин не велел красноармейцам пленных расстреливать. Мы не фашисты.
     - Да пошутил я, дядь Вась.
     - Плохие твои шутки. Мы сейчас ему всю физиономию смальцем  из американской свиной тушёнки намажем,чтоб на лице его язвы не образовались и в тыл отправим.
    - А где он теперь, тыл?
    - Нынче немец дошёл до крайнего отчаяния. Я думаю через день- другой Паулюс капитулирует и мы все тогда, защитники Сталинграда, окажемся в своём тылу. Отведёт тогда нас командование на отдых и переформирование, отоспимся, отъедимся и - опять на фронт немца бить. А пока, сегодня, мы живые, Володя. Живые и будем жить!


Карл шёл медленно, спотыкался, падал, вставал и шёл опять с поднятыми вверх руками.Сейчас он очень, как никогда, хотел жить.
   
        2017г.