Пассажиры самолёта, направляющегося в Софию, уже расселись по своим местам, я сидела у прохода, а кресло рядом со мной всё ещё пустовало. И тут я увидела старушку, пробиравшуюся по проходу и разыскивающую своё место. Стюардесса подвела её к месту рядом со мной и сказала с большим акцентом: "Госпожа, ваше место здесь!"
Старушка поздоровалась со мной и стала просить поменяться с ней местами: она любила сидеть у прохода. Я поменялась.
Вернее, слово "старушка" для описания её облика не подходит. Это была немолодая дама с седыми волосами, но достаточно ухоженная, интеллигентного вида, следящая за своей внешностью. Она была не по-старушечьи одета и украшена бижутерией.
Дама уселась на моё место, театрально высказывая мне старомодные слова благодарности, после чего попросила у стюардессы газет на русском языке. Экипаж был болгарский и газет на русском языке у них не оказалось.
Дама повернулась ко мне.
- Вы заметили, какая красивая стюардесса? - спросила она.
- Да, симпатичная.
- Не симпатичная, а именно красивая! - сказала она настойчиво. - Редкой красоты! Лицо, причёска, фигура! А как улыбалась мужчинам! Она понимает, как она красива.
Я ещё раз посмотрела на стюардессу, хлопотавшую о пассажирах в проходе. Да, красивая, с ярким макияжем, вернее сказать не макияжем, а гримом, усиливающим её красоту, с аккуратно уложенными, густо покрытыми лаком чёрными волосами.
Дама обернулась ко мне:
- А вы куда летите?
- В Софию, как все. Самолёт же в Софию...
- А я дальше, в Бургас, в Софии у меня пересадка.
- Вы в Бургас на отдых, наверное?
- У меня там квартирка на берегу. Апартаменты. Вообще-то я еду на всё лето и буду там работать.
- А какая у вас работа, если не секрет?
- Я - журналист! - ответила она с достоинством. - Я специализируюсь на театральной журналистике. Зовут меня Анна Адольфовна Кузнецова, может слышали.
- Нет, к сожалению, - ответила я и сказала ей своё имя.
- Я известный журналист, - сказала она с интонацией упрёка, делая акцент на слове "известный", - в журналистике уже 50 лет! Несмотря на мой возраст, меня до сих пор приглашают в разные театры писать рецензии на спектакли. Нас очень мало, театральных критиков.
Недавно была в Новосибирске, потом в Белгороде. Театры мне оплачивают проезд, гостиницу. Я очень востребована.
- Хорошо! - ответила я, удивляясь, с какой интересной персоной мне предстоит лететь. Самолёт уже разруливал по шереметьевскому взлётному полю.
Анна Адольфовна поделилась впечатлениями о Солнечном Береге, где у неё "квартирка", и поведала о своей жизни: где родилась, где училась, как попала в Москву и как стала театральным критиком. Мы уже давно летели в облаках и собеседница рассказывала о себе. Взамен я рассказала о целях своей поездки.
- А вы ходите в театр? - вдруг спросила она строго.
- Ну, бывает. Иногда. Я больше люблю музыкальный театр.
- И что же вы смотрели?
Мне пришлось назвать несколько опер, оперетт и пару мюзиклов.
Анна Адольфовна выслушала, удовлетворённо кивая головой.
- Я и в музыкальных театрах работала, писала либретто, меня приглашали художником-постановщиком. - сказала она. - Я и пишу тоже как писатель.
К тому времени я начала публиковать свои рассказики на Прозе.ру и, услышав, что дама - писатель, задала ей вопрос, о котором потом пожалела.
- А вы не публикуетесь на Прозе.ру?
- На Прозе ру? Что это ещё за проза ру?! Портал? Скажете тоже! Буду я ещё там публиковаться! Да там одни графоманы! Проза ру! - Анна Адольфовна была возмущена. - Да я и понятия не имею, что это такое! Это - не мой уровень!
- А где вы, позвольте спросить, публикуетесь и что вы написали, если не секрет? - Спросила я.
- Я? - она начинала раздражаться. - В журнале "Нева"! Я опубликовала свою повесть "Сама с собой". И ещё пишу книгу о театре. А эти графоманские сайты я и не читаю никогда. Что там за авторы? Пустышки!
Я вытащила из сумки книгу и начала было её читать, но смысл прочитанного не доходил. Анна Адольфовна продолжала свой монолог.
- Я - профессор, театральный обозреватель, член Союза журналистов. Буду я ещё заходить на эти бездарные сайты! Это для бездарей! Я преподаю в Институте журналистики, веду мастер-класс, у меня студенты, очень меня любят. На моих лекциях всегда много студентов, мои лекции не пропускают. Потому, что нет театральных критиков в стране. Многие хотели бы стать, да не каждому дано.
Только я и ещё одна женщина, - она назвала фамилию - но она уже состарилась, редко пишет, и по провинциальным театрам уже не ездит. А я езжу, несмотря на то, что мне уже скоро восемьдесят. Журналистика - моё призвание, моя жизнь.
- Моя дочь тоже журналистка. - зачем-то ляпнула я. Ну вот кто меня "за язык тянул"?
- Дочь журналистка? - оживилась Анна Адольфовна. - Что же она закончила?
- Журфак МГУ.
- Таак! И где же она работает?
- Работает в одном интернет издании, специализирующемся на здоровом образе жизни.
- Ой, все эти интернет-издания, это такая ерунда, это такие пустышки! Я знаю только одного настоящего журналиста, пишущего о здоровье - это... - и она назвала неизвестную мне женскую фамилию. - Слышали? Эта женщина моего возраста, она имеет медицинское и журналистское образование и пишет замечательные статьи о здоровом образе жизни. Вот у неё бы поучиться вашей дочери! Не знаю, преподаёт ли она нынче. Остальные все - пустышки!
Анна Адольфовна начала меня расспрашивать, у кого моя дочь училась, я старалась вспомнить имена, фамилии и дисциплины, и наш разговор стал похож на допрос, где она играла роль следователя, а я - подозреваемого. Соседи вокруг наверняка слышали наш разговор, но не подавали виду.
- Чувствуется, что вы ничего не смыслите в журналистике! - заключила Анна Адольфовна, - зачем вы вообще отдали дочь в этот вуз? Вы-то сама кто?
- Во-первых, дочь сама выбрала этот вуз, во-вторых, я хоть и не журналист, но всегда любила читать, и писала немного.
- Что, что вы писали?
- Стихи в юности писала, потом заметки в местную газету, рассказики о своей жизни...
- Чтобы писать стихи и рассказы, способности надо иметь, а это не каждому дано.
- Это хорошо, что вам дано...
- ...а то способностей нет, а они стремятся писать, а сами - пустышки. И ещё опубликовывают свои бездарные, бесталанные тексты. На этом, как вы там сказали, сайте.
- На Прозе.ру, вы хотите сказать?
- Да, на Прозе.ру. И ещё там какие-то есть, с позволения сказать, литературные сайты. Забыла как их... Сборище графоманов!
- Ладно, Анна Адольфовна, давайте на этом закончим наш разговор. Я больше не хочу слышать вашу критику. Вы - театральный критик, критикуйте спектакли!
Я развернула книгу и продолжила чтение. Но чтение не шло. Я была взбудоражена и думала о своей собеседнице. "Это же надо! Анна Адольфовна! Божий одуванчик! Какое самомнение, сколько критики по отношению к другим и нисколько - по отношению к себе! Есть ли там свободное место, чтобы пересесть от неё? И мест нет, лето, всем надо в Софию. А отчество-то какое! Ведь в войну была ребёнком, и после войны жить с таким отчеством каково было? И ничего, пробилась!" - крутилось в голове.
Красивая стюардесса принесла сэндвичи, упакованные в целлофан, и чай-кофе. В болгарских рейсах всегда очень скудный обед.
Моя соседка долго молчать не смогла.
- Что это вы там читаете? - спросила она мирным голосом.
- "Евангелие от Марка". - Ответила я. - Я в самолёте люблю читать Евангелие.
Анна Адольфовна высказала своё отношение к вере.
- А это что за человек? - спросила она, увидев вложенную в книгу открытку.
- Это фотография Иисуса Христа, 3-D, восстановленная по отпечаткам на Плащанице.
Она взяла фотографию, посмотрела и вернула со словами: "Изображают Христа голливудским красавчиком. Он разве таким был? Не думаю я, что он таким был".
После этого моя собеседница продолжила прежнюю тему.
- Вот вы говорите - дочь. Пусть поступает в наш Институт журналистики и литературного творчества и готовит себя на литературного критика. Это сейчас очень востребованная специализация. Надо учиться дальше.
- Она уже готовится поучиться за рубежом.
- Где за рубежом?
- Где-нибудь, может быть, в Лондоне. Пока находится в поиске.
- Зачем ей учиться в Лондоне? Это, небось, и денег больших стоит?
- У дочери есть муж, они хотят пожить в другой стране, работать, учиться. Что в этом плохого?
- Учиться журналистике за рубежом! Только у нас можно научиться, только у нас в России! Я выучила стольких специалистов, сколько у меня было талантливых студентов, не пустышек каких-нибудь, и я знаю, что говорю. Вы в этом деле ничего не понимаете, отдавали бы дочь куда-нибудь в другое место, на другую специальность.
- Я никого не отдаю, она сама выбирает себе путь. Она хочет делать фильмы, это её выбор и её желание. Она взрослая и сама разберётся, что ей нужно. Я за неё не решаю.
- Фильмы? Так у нас же прекрасный Институт кинематографии! Пусть идёт туда! Будет кинокритиком. Там такие профессора! - и она начала перечислять фамилии.- Меня туда приглашали преподавать, я просто везде не успеваю. Сейчас очень мало хороших журналистов в стране.
- Почему же мало? Я считаю, что вполне достаточно.
- Ну кто, кто? кого вы мне назовёте?
- Никого я называть не хочу. Много есть разных каналов на телевидении, разных изданий - как на бумаге, так и в интернете. Полно хороших специалистов, кого я должна называть?
- Потому, что вы в журналистике не смыслите, не смогли свою дочь сориентировать. Кто она у вас будет? Пустышка!
- Знаете что? Я вас просила, давайте прекратим этот разговор! Я хочу спокойно долететь до Софии, почитать книгу, вы меня вовлекаете в беседу, а потом пытаетесь унизить. У вас все "пустышки". Давайте помолчим, тем более, что мы мешаем пассажирам.
Оставшееся время до Софии мы летели молча. После приземления я сухо простилась с попутчицей и вышла самой первой.
Через несколько дней я вспомнила об Анне Адольфовне и нашла в интернете её рассказ "Сама с собой". Каким же пронзительным одиночеством полон этот рассказ, какой обезоруживающей откровенностью старой, доживающей свой долгий век женщины, пережившей своего мужа и дочь! Рассказ действительно меня увлёк и наполнил состраданием к автору.
Какими мы будем в старости? И доживём ли до неё?
Все совпадения случайны.