Из книги "Литераторы шутят и не шутят"
В начале 1920-х годов Госиздатом руководил Воровский В.В. Пришёл к нему по литературным делам Корней Чуковский, а тот ему сообщил между делом, что Ленину понравился его «некрасовский однотомник». К разговору подключилась секретарша директора, Галина Константиновна, извлекла из какой-то папки «небольшой листок бумаги с отзывом Ленина об этой книге» и дала Воровскому, и тот «на основании этой бумажки говорил» с Чуковским «ласковее, чем при первом визите».
Куда потом подевалась та бумажка, Корней Иванович не знал. Опубликовать отзыв Ленина не успели. Воровский вскоре погиб (в 1923 году), Госиздат переехал в Москву. В издательство пришли новые руководители и секретарши, и Чуковскому тогда так и не удалось подняться из безвестности. А ведь отзыв Ленина мог сыграть великую роль. Не сложилось. И всё-таки положительный отзыв вождя не пропал втуне – о нём знал и его запомнил ещё один великий человек.
В конце 1927 года Чуковский побывал на приёме у вдовы Ленина Крупской Н.К. В «Дневнике» Корней Иванович рассказывает:
«…Приняла любезно и сказала, что сам Ильич улыбался, когда его племяш читал ему моего «Мойдодыра». Я сказал ей, что педагоги не могут быть судьями лит. произведений, что волокита с «Крокодилом» показывает, что у педагогов нет твёрдо установленного мнения, нет устойчивых твёрдых критериев, и вот на основании только одних предположений и субъективных вкусов они режут книгу, которая разошлась в полумиллионе экземпляров и благодаря которой в доме кормится 9 человек.
Эта речь ужаснула Крупскую. Она так далека от искусства, она такой заядлый «педагог», что мои слова, слова литератора, показались ей наглыми. Потом я узнал, что она так и написала Венгрову записку: «Был у меня Чуковский и вёл себя нагло».
Признав положительную реакцию Ильича на сказку КЧ «Мойдодыр», Крупская всё-таки озлилась на писателя из-за его пренебрежения мнением педагогов, которых она представляла на тот момент. «Наглость» литератора заключалась в том, что он посмел возразить Надежде Константиновне.
Вскоре последовало наказание разящим большевистским пером. 1 февраля 1928 года в «Правде» напечатали статью Н.К. Крупской «О «Крокодиле» К. Чуковского», в которой эту сказку она нарекла «буржуазной мутью». Крупская также резко осудила работы Чуковского о Н.А. Некрасове, заявив, что «Чуковский ненавидит Некрасова». В результате избыточных репрессий родился запрет на издание всех детских книг Чуковского, поскольку Крупская тогда возглавляла Комиссию по детской книге ГУСа.
Надежда Константиновна, упиваясь властью, сама повела себя нагло – пренебрегла мнением великого пролетарского вождя Ленина. Но, но…Нашлись авторитетные защитники и у Чуковского.
Вернулся из-за границы Горький и сразу включился в литературную жизнь страны. 14 марта 1928 года в той же «Правде» напечатали его «Письмо в редакцию», где Горький возразил Крупской по поводу «Крокодила» и написал, что помнит отзыв Ленина о некрасоведческих исследованиях Чуковского. По словам Горького, Ленин назвал работу Чуковского «хорошей и толковой». Письмо Горького приостановило начавшуюся травлю книг и статей Чуковского о Некрасове. Однако, «борьба за сказку» продолжалась ещё несколько лет.
В поддержку Чуковского выступили писатели Ал. Толстой, К. Федин, О. Форш, Мих. Зощенко, Н. Тихонов, С. Маршак и многие другие. Они обратились с письмом к наркому просвещения А.В. Луначарскому с протестом против запрета на издание детских книг К. Чуковского.
Это был тот редкий случай, когда писатели сплочённо выступили против явных перегибов власти. Детские книги Чуковского стали такими популярными в стране, а тут вдруг неумная Крупская объявляет их «буржуазной мутью» и запрещает к изданию. Но их то уже прочитали миллионы и народу сказки понравились!
Узнаю страну мою родную: они там, наверху, всегда (и сегодня тоже) лучше нас знают, что нам читать, что нам смотреть и как нам думать, и учат нас жить. Как дети малые…
12 апреля 1962 года Корнею Чуковскому присудили Ленинскую премию в области литературы. Сам Корней Иванович рассказывает об этом так:
«…Твардовский, приехавший из города (из Ленинского комитета), сообщил, что мне присуждена Ленинская премия. Я воспринял это как радость и как тяжкое горе.
Чудесный Твардовский провёл со мною часа два. Говорил об Ермилове, который выступал против меня. Оказалось, что провалились Н.Н. Асеев, Вал. Катаев. Я – единственный, кому досталась премия за литературоведческие работы. Никогда не здоровавшийся со мною Вадим Кожевников вдруг поздоровался со мною. Всё это мелочи, которых я не хочу замечать, но как нужно работать, чтобы исправить «Некрасова и его мастерство» для 4-го издания.
Могучую поддержку мне нежданно-негаданно оказал…Сурков (весьма авторитетный товарищ – поэт, общественный деятель, член ЦК КПСС, секретарь Правления Союза писателей СССР – А.К.).
…Хотел ли я этого? Ей-богу, нет! Мне вовсе не нужно, чтобы меня, старого, замученного бессонницами, показывали в телевизорах, чтобы ко мне доходили письма всяких никчемных людей…, чтобы меня тормошили репортёры. Я потому и мог писать мою книгу, что жил в уединении, вдали от толчеи, пренебрегаемый и «Правдой», и «Известиями». Но моя победа знаменательна, так как это победа интеллигенции над Кочетовыми, Архиповыми, Юговым, Лидией Феликсовной Кон и другими сплочёнными черносотенцами. Нападки идиота Архипова и дали мне премию. Здесь схватка интеллигенции с черносотенцами, которые, конечно, возьмут свой реванш…».
А «нападки идиота Архипова» – это, скорее всего чрезмерная критика Чуковского в угоду каким-то авторитетным чинам из руководства ССП и аппарата ЦК КПСС. Перестарался литературовед с чёрной краской. Бывает.
Заметим, что Ленинскую премию Чуковскому присудили за «некрасовский однотомник», который похвалил при жизни Ленин, а Воровский показал КЧ этот отзыв. И позже Горький защитил КЧ, напомнив Крупской о том положительном отзыве. Слово Ленина против слова Крупской оказалось более веским.
Как раз в эти дни (апрель 1962) рабочие, вооружённые отбойными молотками, уничтожали памятник Сталину, торчавший в Барвихе против главного входа. Корнея Ивановича, живущего неподалеку, эти звуки, похожие на бормашину дантиста, достали изрядно, настоящей зубной болью.
Памятники ставят и сносят, а черносотенцы пребывают всегда. Свой реванш над интеллигенцией они непременно возьмут. Пожалуй, уже взяли – к столетию Великого Октября. Сегодня они снова в фаворе. Российская самобытность.