ПОСВЯЩЕНИЯ
***
И.В. Галюковой
На шапочке с тугой резинкой
Стыл коркой снег.
И вместе с радостной слезинкой
Был горький смех.
Что — плакало, а что — смеялось, —
Скорей скажи, —
Восторженность или — усталость
Твоей души?
От встречи с прошлым,
обещавшим
Нам дать приют,
Иль — с настоящим,
обветшавшим
За пять минут?..
Ты сбывшегося не прощала —
На мне печать! —
И понимала,
что сначала
Нам не начать.
Не расстоянье
между нами
Стелило наст —
Любви доверье
меж домами
Делило нас.
И все ж хотела ты,
хотела
(подлю — прости!)
И душу возродить,
и тело —
По глупости.
Чтоб возвратить былую свежесть,
На муки б шла…
Но недозволенная нежность
Нам руки жгла.
1960, Томск
Пузыри
В.И. Казанцеву
Работаю не пыльно я:
С утра и до зари
Я радужные мыльные
Пускаю пузыри.
Из капель перламутровых,
Умение вложив,
Я выдуваю
мудрые
Творения души.
И мир преображается —
То узок, то широк, —
Зеркально отражается
В поверхности шаров.
Открытия и таинства,
Где «можно»,
где «нельзя»,
Узорами сплетаются,
По зеркалу скользя.
А друг смеется:
— Лирика! —
Качает головой. —
Красивые пузырики,
Но мир-то в них
кривой.
Такая геометрия,
Что все —
наоборот,
И выпирает мелкое
Всей грудью наперед.
Играет серость бликами.
Основы смещены:
Смешные здесь — великие,
Великие — смешны.
Пустая ерундистика,
Что там ни говори!..
Не слушаю завистника —
Пускаю пузыри.
Ликую громко, глядючи
На пышные шары.
Доступны,
ярки,
красочны
Богатые миры.
Дотронься только пальчиком
И — там уже почти…
Но… лопаются пачками
Блестящие мечты.
И разочарования
Тяжелые —
из глаз.
Не поздние,
не ранние —
Пожалуй, в самый раз.
1963, Томск
***
Памяти А. Солонина
Не от старости, не от водки
Умирают мои одногодки.
Не в больнице, не дома в постели —
На ходу, на бегу — как подстреленные.
И вздыхают врачи над фактом:
«Тридцать пять, а уже — с инфарктом.
Слишком близко каждая малость
К сердцу, видимо, принималась».
Слишком близко…
Что это значит?
Растолкуйте мне, что — подробно.
Вот ребенок обиженный плачет —
Это мало или огромно?
Если чья-то судьба сломалась,
Если чей-то покой порушен —
Что тут малость, а что — немалость?
Как мне сердце сберечь получше?
Мы нередко сегодня слышим:
«В наше время сердечность — лишнее.
Много времени отнимает,
НТР* ее отменяет».
НТР…
А в газете снова
Ниже данных метеосводки
В черной рамке — черное слово.
Умер Саша…
А мы — одногодки!
Погруженный в чьи-то заботы,
Он и умер, идя с работы.
Это — пулей какая-то малость
В сердце Сашином разорвалась.
• НТР — научно-техническая революция.
1973, Томск
***
И.А. Павельевой
Любви закон ли —
зовом
По сердцу,
просто ль грех,
Но мир закомплексован,
И я не лучше всех.
Ген альтруизма рваный,
Идеализма хвост —
Их нет у обезьяны,
Как атомов — у звезд.
Двуличию помеха
И нежности «сезам» —
Их нет у человека,
Потомка обезьян.
Верней, не станет скоро:
Ведь мы в своей душе
И в линзы микроскопа
Не видим их уже.
И есть она,
душа-то?!
Прет в рост: «Мое! Не тронь!»
Но как тепла,
как свято
Жива твоя ладонь!
Мир вянет в серых красках,
Сам — розовоочкаст…
Но как горяч,
как ласков
Огонь
в твоих зрачках!
Так мудро-откровенно
Звучат твои слова,
Что жду я,
остро веря:
Любовь еще жива!
Мне радостно и грустно
(а в горле — душный ком),
Что я не стал игрушкой,
Тем паче —
игроком.
И комплексов поклажа
Ломает снежный наст…
И кто-то нас накажет.
Но кто-то нам воздаст.
1981, Томск
***
Памяти Л.Н. Симакова
Уходят люди…
Поздно или рано
Свыкается с потерями душа…
Но друга смерть —
осколочная рана
В груди моей кровоточит,
свежа.
Еще вчера
встречались, пили пиво
Под жирного нарымского ельца,
На будни жизни сетуя ворчливо:
Дела, дела, мол, нету им конца!
Еще вчера
оценивали дружно
Добро и зло,
за совесть — не за страх…
Ему сегодня
ничего не нужно —
Нужна лишь память
в дружеских сердцах.
Он жил открыто — весело, нескупо,
Ругался, спорил,
будоража всех…
Таким и помним Лешу-жизнелюба:
Он был хороший,
добрый человек.
1983, Томск
***
Б.А. Машуку
Друг мой, радуйся судьбе,
Как касторке:
Жизнь поставила тебе
Две пятерки.
Две пузато стали в ряд —
Резво, споро…
Помогают, говорят,
От запора.
От застойности идей
(где вы, дерзки?!),
От сомнения людей
(есть задержки).
От холодных важных слов
(чем согреться?),
От придуманных стихов
(не от сердца).
Мало ли каких причин —
Горьких, кислых —
Для застоя у мужчин
(в разных смыслах)?
Потому и подвела
Жизнь к отметкам,
Чтоб мы метили дела
Словом метким.
Кто дошел до них,
хотя б
Одноногий,
От проблем бы не ослаб
На дороге.
На обочине присел
Иль под стогом,
Стопку хлебушком заел,
Дальше — с Богом!
1992, Благовещенск
Второе пришествие
Памяти А.Д. Сахарова
Не все ль равно,
кем был Иисус Христос —
евреем,
греком?
Был добрым, честным —
значит богочеловеком.
А те апостолы,
что пыль за ним месили,
Несли о нем «благую весть» как о Мессии.
«Маш;ах! — говорили. — Он — помазанник, Спаситель!
Кто грешен — подходи.
Спастись все разом не хотите ль?
Учитель наш такой —
на все для всех готовый.
Физически Он, вроде, слаб,
но духом — ох, здоровый!
Захочет — мертвый восстает, и кается блудница.
Он может буре приказать мгновенно прекратиться.
В Него любви вселенской огнь наш Бог единый вдунул,
И на Голгофу Он за всех взойдет
как на трибуну».
Но драгоценный слова дар Иисус не тратил всуе:
Ведь Он людей хотел спасти,
а не толпу слепую.
Он чудеса творил, но знал:
событий не ускоришь,
Толпу,
упертую в себя,
ни в чем не переспоришь.
Она ревет: «Распни! Распни!»,
а власть умыла руки
И предала Его на все немыслимые муки.
Но вот (умножь на 60 срок жизни Иисуса)
Вернулась «на круги своя» история искуса.
…Съезд депутатов СССР вопил, рычал, зверея:
вторично в мир пришел Христос
под именем Андрея.
На вид — невзрачен, лыс и худ,
но дух — могучей силы.
Он шел не каждого спасать, а весь народ России.
Встал на трибуне — вновь распят,
как прежде — на Голгофе.
А за спиной — второй Пилат,
запятнан черным кофе.
Под Ним — бесовства круговерть:
свист с топотным набатом.
Но иудейский вопль «Распни!» сменился русским матом.
Вновь умер,
преданный толпой,
все испытав мученья,
Но не воскрес, оставшись без апостолов ученья.
Учения Любви, Добра и Блага для народа…
Он навсегда ушел, а с ним —
Надежда и Свобода.
Так не заметила страна Пришествия Второго,
И Апокалипсиса тьма ее накрыла снова.
Не захотели мы узнать Спасителя, Мессию —
Чего же на весь мир стенать,
что Бог забыл Россию?
Взгляни окрест и на себя,
в себя вглядись поглубже:
Кто ты такой,
зачем живешь,
кому, вообще, ты нужен.
И, если честный дашь ответ, то шанс
(пусть – слаб и тонок)
Спасителя увидеть вновь получит твой потомок.
1993. Благовещенск.
Амурскому краеведческому музею
От имени Амурского театра драмы
Между нами — метров тридцать,
Восемь лет —
одна стезя…
Ни чиниться,
ни рядиться,
Ни ругаться нам нельзя.
Мы с тобою на Амуре
Сотню лет тому назад
Были первыми в культуре —
Это стоит помнить, брат
Помнишь лапти и манишки
И рулетку в казино?
Ни тебе убийства — в книжке,
Ни эротики — в кино.
Молодежь —
простые души! —
Чтоб досуг занять всерьез,
Околачивали груши…
Только чем — забыл.
Склероз!
Летом все — к Амуру, к Зее,
А зимой оттаешь как?
Вот и шел народ к музею,
И в театре был — аншлаг!
Помнить нам еще не лишне
(сердцем, а не головой),
Что музей — театр застывший,
А театр — музей живой.
Не сулит нам жизнь палаты —
Ни мильонов,
ни ковров…
Потому тебя
как брата
Обнимаю:
будь здоров!
1993, Благовещенск
***
Маргарите Богатыревой
Королева Марго,
тридцать лет Вы сидите на троне.
От державы в деснице
еще не устала рука?
Сколько звезд загоралось и гасло
на Вашей короне!
Режиссерские звезды — не камни,
живут не века.
Ваших подданных рать —
что поделать! —
всегда небольшая.
Не числом, а уменьем
обязаны вы покорять.
Сколько раз побеждала,
неверье в сердцах сокрушая,
под водительством Вашим
актерская малая рать.
Королева Марго —
романтичное, яркое имя.
Вы прошли без потерь,
где другим не сносить головы,
и останетесь в памяти
всеми делами своими…
дай Вам счастия Бог,
тот, в которого верите Вы.
1995, Благовещенск
***
Шурочке
«Вот и стали вы на год взрослей…» —
Это строчка из песенки давней.
Год промчался, наверное, равный
Целой жизни,
по сути своей.
Прежде люди на то, чтоб читать
И писать, и считать научиться,
Жизни тратили —
вы же, как птицы:
Только шаг из гнезда
и — летать!
Вы всего лишь прошли первый класс,
Но пусть врежется в памяти вашей:
Чтобы жизнь была
лучше и краше,
Вы должны быть талантливей нас.
Вы должны быть усердней, умней,
Дружелюбней, нежней —
многоцветней…
Жизнь — одна!
И надеждой последней
Только вы остаетесь у ней.
Только добрые ваши дела,
Те,
которых и мы ожидаем…
Класс второй — впереди.
Поздравляем!
Как птенцов —
с первой пробой крыла!
1995, Благовещенск
***:
Памяти Героя России
А. Волошина
Есть печальное,
горькое торжество,
Когда слез так много,
хоть плачь посменно.
Мы сегодня все отмечаем его —
День Врученья Высокой Награды.
Посмертно.
Жил обычный парень, милицейский сержант,
Но приказ его бросил в чеченское пекло.
Как иные,
от бойни безумной бежать
Он не стал.
Он стрелял.
Одиночно и бегло.
А стрелял он в таких же российских парней,
Виноватых лишь в том,
что свой дом защитили.
Знал про них:
коли дружат — нет друга верней, —
Но приказ выполнял.
И его не щадили.
Ах, проклятье, чеченская горе-война!
Вот бы вовремя вспомнить Шамиля-имама!
Может, кто-то когда-то ответит сполна
И за кровь, и за слезы…
Но верится мало.
А сержант милицейский Волошин Артур,
Он,
друзей выручая,
и раненый дрался.
Не хотел он бесславьем позорить Амур —
Потому и погиб.
И бессмертным остался.
1996, Благовещенск
***
Н.Я. Розенфельд
Мне странный сон приснился нынче:
Мы — в Ренессансе
и к тому ж
Мэтр Леонардо я, да Винчи,
Искусства и науки муж.
И, как пример для назиданий,
Я должен написать портрет
Той женщины,
которой нет
Средь Божьих и мирских созданий.
Которая,
всегда мила
Своим уютом,
дружелюбьем,
Хозяйство мастерски б вела
На зависть всем хорошим людям.
Которая за много лет
Не молвила худого слова
Ни об одном.
Ее основа —
Души непреходящий свет.
И я такую написал,
Какую все б мужья хотели.
И не во сне,
а въявь
назвал
Картину скромно — «Мона Нелли».
1997, Благовещенск
***
Памяти Н.А. Лошманова
…Да, те же небеса и тополя,
Но в жизни нашей стало все иначе.
Ушел певец твой,
Приамурская земля,
Ты проводи его,
скорбя и плача.
Артист от Бога,
весельчак, шутник,
Готовый всех обнять и позабавить,
Он в мире этом на мгновение возник,
Чтоб навсегда в сердцах себя оставить.
Баян Амурский,
он принес в народ
Свои напевы сопок и туманов…
Иные сменят нас,
но песня не умрет,
И значит —
вечен Николай Лошманов.
1997, Благовещенск
***
Олегу Маслову,
борцу с болью
Тебе —три года до семи
Десятков лет —
счастливый возраст,
Когда души и тела бодрость
Лишь в радость для твоей семьи.
Когда еще идеи есть
Не только выпить и поесть —
Наоборот,
познав науки,
Как превозмочь
слепую боль,
Болезней вечную юдоль, —
Принять большое дело в руки.
За это — честь!
А славы сверк
Наступит по скончаньи дела,
Тобою начатого смело,
Когда ты груз годов низверг.
Прости за выспренность строки —
Здесь юмор был бы не с руки, —
Прими простое поздравленье,
Поскольку
не было бы дел,
Когда бы не было рожденья
Того,
кто их свершить хотел.
1999, Благовещенск
***
Народному артисту России
В.Г. Матвееву
От имени ОАО «Амурсвязь»
Уважаемый народный замечательный артист,
Вы мне задали загадку, пригласив на бенефис.
Я — обычный гендиректор,
по профессии связист,
Зритель Ваш,
кто Вам из зала восклицает:
«Браво! Бис!»
«Бенефис» — чужое слово.
В нем скрывается Париж.
То ли «Беня»,
то ли «офис»
тоже чудятся порой.
А с французского на русский переводится — «барыш».
Или — «польза».
Это — лучше.
За нее артист — горой!
Мне она по нраву тоже,
потому что нам дано
Приносить друг другу пользу,
не рисуясь, не чинясь,
Вы — игрою,
я — наукой.
И, хоть разнимся мы, но
Между нами возникает удивительная связь.
Эта связь — беспроводная,
но с энергией большой.
Двусторонняя,
с защитой от воздействия извне.
Если я открыт артисту бескорыстною душой,
Я отдам ему все страсти, воскипевшие во мне.
И уже любые бури нам обоим не страшны.
И бандитам от металла нашу связь не разрубить.
Потому что оба служим возрождению страны.
Потому что мы умеем жить, работать и любить.
2000, Благовещенск
Начало Гаврилычиады
Владимиру Гавриловичу Матвееву
народному артисту России
Из книги Ильфа и Петрова
Известен каждому и всем
Гаврила
Ляпис-Трубецкого —
Герой бесчисленных поэм.
В любых использованный темах,
На дело всякое мастак,
Кем только ни был он в поэмах,
В каких ни действовал местах!
Лишь оставалось для народов
Безвестно —
бедная Земля! —
Откуда был Гаврила
родом,
Была ли у него семья.
Но свет во тьме не зря маячит —
Той тайны близится конец:
У нас Гаврилыч есть
и значит —
Гаврила был его отец.
От славы,
что была — навалом,
Сбежав однажды,
не шутя
Мировладетелем
назвал он
Свое некнижное дитя.
Не следуя путем Прокруста,
Предполагал, наверно, впредь,
Что лишь работники искусства
Всем миром могут овладеть.
А потому Владимир,
быстро
«киношку» в клубе одолев,
Пошел учиться на артиста
И грыз науку,
аки лев.
Науку драм,
науку сцены
И постижения души…
Готов трудиться был в три смены,
Дабы потом,
в любой глуши,
Являться зрителям в спектакле,
Талантом покоряя зал…
(Гаврилыч, подтверди,
не так ли
Ты жизнь артиста начинал?)
Не распускаясь,
не халтуря,
Искусство всей душой любя,
Он в Комсомольске-на-Амуре
Вовсю растрачивал себя.
Играл героев,
что из века
В век
покоряли этот мир:
Шекспир…
Мольер…
Лопе де Вега…
Островский…
И опять — Шекспир!..
Кто б знал,
какое это счастье —
Сгорать на сцене вновь и вновь…
И тратить,
и обогащаться,
Вбирая зрителей любовь.
И благовещенцы,
как брата
Приняв Гаврилыча в сердца,
Узнали Понтия Пилата
И Восьмибратова купца.
Хорошей увлеченный пьесой,
На роли всякие мастак,
Он был сеньором и повесой,
Он был мудрец, он был простак…
И вот до бенефиса дожил!
Теперь,
оглядываясь вспять,
Гаврилыч, очевидно, должен
На оду попретендовать.
Гаврилу многажды воспели.
С Гаврилычем —
пока молчок.
Мы к бенефису лишь успели
Сей беглый подвести итог.
Не возвышаясь до награды,
Прикрыв огрехи и грехи,
Началом «Гаврилычиады»
Пусть эти явятся стихи.
…Коль ты обижен, и кулиса
Не даст нам дух перевести.
Гаврилыч,
ради бенефиса
Нам эти вольности прости.
2000, Благовещенск
***
О.Ф.
Лихо летят годочки,
Но остаются —
года…
Скоро уж замуж дочке,
А ты,
как всегда,
молода.
А ты, как всегда, красива.
А ты, как всегда, нежна…
Дева моя и Дива.
Любовница и жена.
Небо сияет, сине, —
Радуйся и живи,
Маленькая богиня —
Берегиня любви.
2001, Благовещенск
***
В.Ф. Утоплову,
Почетному гражданину
г. Благовещенска
Давай порадуйся судьбе —
Она порою так лютует!..
Валерий Федорыч,
тебе
Амур сегодня салютует.
Коллеги —
вообще, подряд —
Спешат со всех концов России
Твои отметить шестьдесят,
Как образец мужичьей силы.
И я свидетельствую тож
(уже на стихотворной ниве):
И одарен ты,
и пригож,
И там,
где надобно,
активен.
И ценятся во все года,
Что в наши дни весьма немало,
И слово —
твердое всегда,
И честность профессионала.
Кто знает,
сколько дальше лет, —
Уж лучше после ими хвастай…
А нынче
мой тебе завет:
Живи
и главным делом! —
здравствуй.
2004, Быково
***
Саше Казанцеву
Не в тридцать семь,
а в пятьдесят четыре
Ты жизнь свою закончил в этом мире.
Ты гения черту переступил,
А поднимался до нее лет двадцать.
Но с перевала можно лишь спускаться —
Тебе ж на это не достало сил.
2007, Москва
Всадник, скачущий впереди
Айдару Ишмухаметову
При рождении имя
нам родные вручают с любовью.
Но порой оно свыше приходит –
внимательно в смысл погляди, –
и тогда это имя
становится жизнью, судьбою –
вот как Ваше — Айдар —
«Всадник, скачущий впереди».
Были ль, не были в детстве и юности Вы заводилой?
Нет сомнения – были:
такое уж сердце в груди.
И работа — потом —
никогда не казалась унылой,
потому что вели ее Вы —
Всадник, скачущий впереди.
Всю страну разнесло —
как не вспомнить беду Хиросимы!
Вы ж увидели новые дали, иные пути
и позвали с собой,
дали людям надежду и силы —
командир и защитник —
Всадник, скачущий впереди.
И сегодня, когда кризис, будто взбесившийся робот,
рушит все и крушит,
и не скажешь ему: «Погоди!» —
Вы ведете команду вперед,
с Вами — знанье и опыт,
Вы, как прежде, в седле —
Всадник, скачущий впереди.
2009, Быково
***
Памяти Высоцкого
Твой прах давно истлел, Владимир,
Но дух твой светел и высок.
И в наших душах он не вымер,
И вихри песен бьют в висок.
Мы знаем, с кем ты был бы ныне,
Чьи поднимал бы паруса,
Но тех сегодня нет в помине,
И сеют ложью небеса.
2012, Быково
***
Сергею Алексееву
Время писателя,
даже очень великого,
Известного от края до края Земли,
Подобно образу Януса Двоеликого:
Вот эти часы —
для творчества,
А эти вот —
для семьи.
Все это, конечно, правильно,
но обязательно,
Чтобы двигал их стрелки
с начала и до конца
Единственный механизм —
сердце писателя,
Любящее и вдохновенное
сердце творца.
2012, Быково
***
М.Г.
Как свежего хлеба коврига —
Вкуснейшая думка моя:
Татары кому-то как иго,
А нам,
русоглавым, —
семья.
Естественно —
просто и веско —
Не сечью по русским краям –
Вошла в наши души
невестка,
Татарская дочь
Мириям.
До самого крайнего мига
(Хоть Бога в гаранты зови)
Пусть длится подобное иго,
Нежнейшее иго
Любви.
2012, Быково
***
К подарку Жене Тимонину
Пусть простыня сия укроет
Твои бока
и грудь,
и тыл,
Чтоб здоровее стал ты втрое
И даже вчетверо, —
чем был.
Чтоб раньше срока жизнь итожа,
Не дрыгнул,
как Щукарь,
ногой…
Чтоб мог сказать:
«Спасибо, Боже!»
А Бог:
«Живи, мой дорогой!»
2013, Быково
***
С.Н.Семенову, судье
Мы любим иногда судить-рядить —
Кого-то осуждаем,
с кем-то спорим…
Но быть судьею —
это надо быть
Делителем
меж радостью и горем.
Брать на себя закона тяжкий груз,
Хоть издревле у нас бытует мненье
«Закон — что дышло…»,
и терпеть укус
(их — тьма!)
в судейской честности сомненья.
Не каждому дано
такое
снесть
С прямой спиной и глаз открытым взглядом,
Но тем,
кто взрос со званьем «Ваша честь»
Смысл обращенья объяснять не надо.
Я горд и счастлив,
что с таким судьей
Дружу
и в нем не вижу недостатков.
Он тридцать лет идет своей стезей
Из прожитых — пока! — шести десятков.
И замечаю я который год:
Излить желая раненые души,
К нему вал;м вал;т простой народ,
Народ,
который не пойдет к чинуше.
В безденежный и бессердечный век,
Когда как будто торжествует полночь,
Приходит он,
обычный человек,
Ко многим обездоленным
на помощь.
Как хорошо,
что вот такой он есть —
Без фанфаронства и понтовой клюквы…
Я поднимаю тост за Вашу Честь,
Судья —
с большой и благородной буквы.
2015, Реутов
***
Александру Герасимову
Уж год прошел,
а мы все так же
Сидим у озера вдвоем.
Нет, с нами Ватсон,
пес отважный —
И все мы говорим о важном
И только хором не поем.
День сентября высок и светел,
И вместе нам так хорошо,
Что даже Ватсон не заметил,
Что год прошел…
Да... год прошел…
2016, Реутов
***
Т. Каленовой
С. Заплавному
Седовласая пара —
Рядом,
годы поправ.
Как прекрасна Тамара!
Как Сергей величав!
Время с Верностью в споре,
С Духом в вечной войне…
Вместе ж горе — не горе,
Вместе — радость вдвойне.
Пусть — банально.
Но, впрочем,
Это — истина.
С ней
Путь до дома — короче,
Путь по жизни — длинней.
2016, Реутов