По делам службы, оказалась я с очередной проверкой финансовой деятельности одного из нынешних ЧП в родных краях. Молодой симпатичный водитель Игорь, предоставленный в моё распоряжение местной Администрацией, опаздывал. Я, ожидая машину, нетерпеливо вышла, с досадой поглядывая то на часы, то на шоссе в конце переулка, откуда ему следовало появиться. Дорога, кстати, была непривычно пуста.
Вдруг, из-за угла показался грузовик с открытыми бортами, украшенный кумачом, ковром, сосновыми ветками и тихая людская траурная процессия. И, сейчас же, следом, машина Игоря. Вот почему он задержался. Похороны нельзя было обогнать.
Нынче у нас, как и везде в городах, не принято пешком следовать за покойным до кладбища старым деревенским обычаем. Торопливые автобусы с провожающими чётко вписаны в регламент ритуала. Потому и сжалось печально сердце моё при виде этой картины последней, особенной, дани человеческого уважения.
- Не знаешь, кого хоронят? - спросила я, торопливо усаживаясь в машину.
- Говорят, учительницу какую-то старую, Марию Савельевну, с Вишнёвой. Я здесь недавно живу, не знаю...
Мария Савельевна! И, как-то сразу, отступила суета.
- А знаешь, Игорёк, давай отложим мы с тобой, на время, поездку по делам моим. Разворачивайся, догоним похороны. Пусть на машине, но проводим в последний путь Машеньку. Так, мысленно, я всегда называла её. Ты - человек нездешний. Откуда тебе её знать. А я тебе по пути расскажу о том, как иногда просто и естественно проявляется истинное человеческое великодушие. Свидетелем негромкого бескорыстного этого явления оказалась я когда-то в детстве...
***
Это был конец августа-месяца 1957 года. Только что, завершился тогда Всемирный фестиваль молодёжи и студентов, что проходил впервые в Москве. Радио, кадры кинохроники в клубе, газеты – всё пестрело словами «Москва», « фестиваль», далёкая фантастическая быль... И вдруг!
Возвращается с работы мама моя и сообщает, что сегодня на собрании в МТС, где она работала лаборанткой в агрономическом отделе, объявили о награждении её, как лучшей работницы, путёвкой в Москву на ВДНХ (Выставку достижений народного хозяйства). Выезд послезавтра. Событие для нашего небольшого посёлка - невероятное!
Весь вечер перебирали мы нехитрый её гардероб. Выходное платье, купленное, по случаю, у Татьяны из бухгалтерии, у неё было. Но прохладно. Зарядили дожди. Старенький плащ её никак не годится для поездки. Ведь это – Москва! Денег, как всегда – мизер. Но, если и занять, то купить совершенно нечего. Забежала сегодня в магазин, нет ничего, хоть - шаром покати!
Так, ничего не придумав, идём с ней к тёте Даше, соседке, у которой покупаем молоко. Та процеживает его, парное, в нашу банку, всплёскивает руками от известия о путёвке и горестно качает головой, когда мама рассказывает ей о проблеме своей и решимости завтра отказаться от поездки.
И тут вдруг встрепенулась Машенька, молоденькая невестка тёти Даши. Она прибиралась в соседней комнате и слышала разговор:
- Разве можно от такой награды отказываться. Может, раз в жизни случилось! А пальто... возьми моё новое. Я его ещё не надевала. К нему и шляпка есть. Тебе, думаю, очень пойдёт.
Только весной окончила Маша, Мария Савельевна, Саратовский пединститут и была направлена преподавать химию в нашу среднюю школу. Здесь вскоре познакомилась симпатичная девушка со старшим сыном тёти Даши, Володей, и недавно сыграли им свадьбу.
На подаренные «свадебные» деньги справили молоденькой учительнице исключительно дорогое, по тем временам, летнее пальто из светлого китайского габардина, сшитое «колокольчиком», которое удивительно шло её тоненькой фигурке, и прелестную шляпку к нему.
- А сама в чём 1 сентября на работу в школу пойдёшь? – нахмурилась тётя Даша, - ведь твоё пальтишко, детское в клеточку, за пять лет учёбы в городе - «на ладан дышит».
Даже мне, маленькой, стало тогда понятно, что не преминула добрая наша соседушка незаметно упрекнуть невестку, что та щедрого приданого в дом жениха не привезла. Не скопила для дочери богатства её мать, вдова погибшего на фронте солдата. Хотя, конечно, образование дала, чем прибавила старшему сыну тёти Даши авторитета, а дому их – уважения.
Машенька только рукой беспечно махнула:
- Мне в этом пальто ещё столько лет придётся ходить. Успею похвастаться. А тут, случай такой необыкновенный. Москва! Пусть нарядная женщина из наших мест в столицу поедет, не хуже других. Сколько ещё в жизни случится покупок, но сегодня... Ведь «дорого яичко – к празднику»! А потом, надеюсь, расскажет она детям моего нового класса обо всём, чем удивит её Москва. Правда, ведь?
И, чтобы предупредить дальнейшие разговоры, сняла пальто с вешалки и стала бережно заворачивать в простыню. Мама растерянно смотрела то на Машеньку, то на тётю Дашу, не решаясь произнести ни слова. Но, странное дело, тётя Даша вдруг выпрямилась, горделиво взглянула на маму мою и с достоинством произнесла: «Вот какая сношенька у нас. Молодец, доченька!»
Машенька залилась румянцем. Положила на конвертом свёрнутое пальто крохотную шляпку-таблетку и протянула маме.
- Бери, не стесняйся, - подтвердила тётя Даша, - доброго тебе пути!
***
В нашем семейном альбоме хранится фотография группы экскурсантов в Москве на ВДНХ у памятника «Дружба народов», 60-летней давности, где стоит моя нарядная мама в том самом красивом пальто и шляпке. Десять лет, как покинула мир мама. Сегодня люди тихо провожают в последний путь Машеньку. И только благодарная память не исчезает, до последнего дня будет жить в моём сердце.